Роксолана: королева Востока
Шрифт:
Через мгновение он спросил:
— Я тебя не видел раньше?
— Нет, — ответила она тихо, едва слышно, но поднимая глаз.
— Как долго ты тут?
В этот момент отворилась дверь соседней комнаты, из которой показалась одалиска с выражением гнева на лице.
Султан жестом приказал ей закрыть дверь. Она на мгновение задержалась, чтобы бросить яростный взгляд на свою служанку, а теперь еще и соперницу. И тут молодой Сулейман обнял взглядом обоих и сказал Насте, направляясь к выходу:
— Ты пойдешь со мной!
Взволнованная,
Не помнила она, как и куда шла, и как оказалась в небольшом угловом будуаре сераля, в зарешеченные окна которого глядела ароматная сирень.
Сердце в ее груди билось так, что она снова схватилась за решетку окна.
Молодой Сулейман подошел к ней и, взяв за руку, повторил свой вопрос:
— Как долго ты тут находишься?
— Три недели, — почти неслышно ответила она. А грудь ее так трепетала, что султан заметил ее волнение и сказал:
— Чего ты так боишься?
— Я не боюсь, просто не знаю, как теперь появлюсь перед глазами своей госпожи, твой визит к которой я случайно прервала.
Со страха она забыла добавить какой-нибудь подобающий владыке Осману титул. Обращалась просто на «ты».
Он, видимо, списал это на незнание языка и простил ей.
— Тебе вовсе не обязательно появляться перед ее глазами, — ответил он, улыбаясь.
— Разве мне не будет так же тяжело с каждой из твоих жен? — заметила она еле слышно. Султан весело рассмеялся и сказал:
— Вижу, ты не знаешь, что та, к которой султан хоть раз прикоснется, отделяется от остальных, получает служанок и евнухов.
Она все поняла. Словно молнии ослепили ее на мгновение новые, совсем неожиданные повороты судьбы.
Минуту она боролась с мыслями и ответила, сгорая от стыда:
— Коран запрещает мусульманам насиловать невольниц…
Молодой Сулейман вдруг стал серьезным. Он отпустил ее руку и спросил с ударением на каждом слове:
— Ты знаешь Коран?
— Знаю, — ответила уже немного смелее Настя. — И знаю, что Коран во многих местах поощряет как богоугодное дело освобождение невольниц, но прежде всего доброту и ласку к ним. Я знаю, что ты — могущественнейший страж и исполнитель предписаний Пророка, — прибавила она, слегка обращая взгляд к молодому султану Осману.
— Кто учил тебя Корану? — спросил он.
— Набожный учитель Абдулла в Кафе, в школе невольниц, дай ему Аллах долгих лет жизни!
— Хорошо он тебя учил.
Они смотрели друг на друга, будто обнаружив в этой палате что-то совершенно неожиданное. Она никогда не надеялась, что добьется чести говорить с глазу на глаз с могущественным падишахом и получит шанс вымолить у него свободу и возвращение на родину. Чуяла всеми фибрами души, что этот молодой человек
А он не ожидал, что среди служанок одной из своих одалисок встретит иноземную девушку, что ломано, но метко говорит о Коране и не думает сразу бросаться к его ногам — к нему, могущественнейшему из султанов! Ему казалось, что в ее стыдливо опущенных глазах проскользнула искорка гнева. На секунду.
На минуту гнев охватил и его. Особенно поразило его упоминание «насилия». Он хотел было сказать, что нет еще ни малейшего основания, чтобы даже думать об этом. Но вовремя понял, что это может задеть беззащитную рабыню и ее уста закроются. В нем победило любопытство молодого человека. Как дальше пойдет разговор с этой невольницей? Признание того, что он «могущественнейший страж и исполнитель предписаний Пророка» уняло его гнев.
Он снова взял ее за руку и спросил:
— Ты веришь в пророка?
— Я христианка, — ответила она со страхом, но довольно выразительно.
Он усмехнулся, думая, что уже имеет над ней преимущество.
— Как же ты можешь ссылаться на писание Пророка, если не веришь в него?
— Но ты веришь, — ответила она естественно и живо, обезоружив его. — И правишь здесь ты, а не я, — добавила она.
— Ты к тому же и умна! — сказал удивленный Сулейман. — Откуда ты родом, как тебя зовут, и как ты сюда попала?
Скромно потупив взгляд она ответила:
— Я из Красной Руси. Твои люди зовут меня Роксоланой Хюррем. Татары вывезли меня силой из родительского дома в день моего венчания и продали как невольницу в Крыму, а потом и тут на Аврет-базаре.
— Ты уже была замужем? — спросил он.
— Нет, — ответила она. — Меня похитили как раз в день свадьбы.
Молодой Сулейман мгновение боролся с собой. Потом взял ее за две руки, посмотрел в глаза и спросил:
— Ты бы осталась здесь по своей воле, если бы я приказал взять тебя в свой гарем на правах одалиски?
— Ты не сделаешь этого, — ответила она.
— Почему?
— Во-первых, потому, что я христианка.
— А во-вторых?
— А во-вторых, я только как служанка послушна… Он засмеялся и сказал:
— Ну во-первых, ты и как служанка здесь не очень послушна!
— А во-вторых? — спросила она.
— А во-вторых, говори про третье, потому, что ты не закончила.
— Что ж, в-третьих, я думаю, что отдаваться мужчине можно только по любви…
Молодой султан знал, что во всей его огромной державе нет ни одного дома, в котором бы лучшая девушка у припала бы к его ногам, намекни он только на желание забрать ее в свой гарем. Он очень удивился, что здесь одна из его служанок — невольница — может думать таким образом… «Что за невидаль?» — подумал он.