Роман Галицкий. Русский король
Шрифт:
Глянулся ему Галич - богатый, красивый. Бояре помешали утвердиться на столе, затеяли свою игру - то ли, испугались угров, то ли, наоборот, радовались приходу иноземцев. Или надеялись, что одумается и вернётся законный князь, Владимир Ярославич, коего сами же и прогнали в три шеи.
По-своему Роман мстил Галичу - призвав ключницу, он велел забрать остатки княжьей казны, выгреб всё подчистую. Не ведал он, кого кликнут на освободившееся место строптивые галичане, и решил, что она не достанется
Уже когда все были готовы, в дверь заглянул меченоша:
– Княже, тут до тебя боярин!
– Зови!
Через порог боком шагнул высокий плечистый детина годов от силы двадцати пяти, отвесил неторопливый поклон. Роман прищурился, ожидая, что скажет гость. Он успел узнать его - тот стоял за спинами старших бояр в день приезда Романа в Галич.
Боярич смотрел на князя пристально, и Роман спросил отрывисто, словно вытолкнул слова:
– Кто таков? Чей сын?
– 3аслав я, боярина Сбыгнева Константинича сын, - тот склонил голову.
– Проведал я, уезжаешь, княже?
– Уезжаю, - скрипнул зубами Роман.
– Не по нраву пришёлся я Галичу.
– Наедине с собой боль, казалось, притупилась, а тут вдруг всплыла наружу бессильным гневом и жаждой мести. Думали, изгнали? В лицо смеялись? Ничего! Он ещё воротится, и тогда кровавыми слезами восплачут те, кто гнал его и бросал хулительные слова! Приход Заслава только ожесточил Романа, но не вымолвил он ни слова более, как боярич молвил:
– Ведомо - князь Владимир идёт с уграми…
– А ты тому и рад? Всё - вижу!
– рады!
Заслав прижал руку к сердцу и в третий раз склонил перед ним голову:
– Я тебе крест целовал, княже. Дозволь с тобой уйти! Роман вскинул голову, нашёл взгляд Заслава - решительный, угрюмый:
– Почто так?
– Я князя Владимира убить хотел. Нет мне в Галиче жизни, коли он воротится, - на смуглых скулах Заслава заиграли желваки.
– Он жену мою сгубил. Не могу я… - Он отвернулся.
– А ты, князь… Мы тебя звали, с тобой и хотим быть.
В этот миг Роман понял, что обязательно вернётся в Галич.
3
В небольшом городке переждав распутицу, в начале месяца травеня подошёл Роман к стенам Владимира-Волынского. День выдался ясный и солнечный, в прозрачном теплом воздухе ярко сверкали купола соборов и крыши теремов. Щетинился зубцами башен крепостной вал. Высилась каменная надвратная башня. Шелестела молодой листвой роща над рекой.
Дружину и княжеский обоз не заметить было невозможно, а потому Роман Мстиславич не удивился, когда увидел на стенах Владимира городское ополчение. Удивило его другое - ворота оказались закрыты среди бела дня, а в башне было полно воев. Казалось, князя не ждали - или, наоборот, дожидались, но не того. И это было ещё более дивно, что за два дня до того Роман отправил во Владимир гонца сказать Всеволоду, что едет.
По его знаку вперёд выехал меченоша Михай, подскакал к воротам и застучал в них концом копья.
– Князь Роман Мстиславич домой воротился!
– кричал он, запрокидывая голову навстречу свесившимся с заборол дружинникам.
–
– Погодь орать-то, - проворчали сверху.
– Князю доложимся - как он порешит!
– Какому такому князю?
– заорал меченоша.
– Аль очи запорошило?
Но его уже не слушали, и парень воротился несолоно хлебавши.
Роман прекрасно видел, что произошло у ворот. Он восседал на крепком, выносливом тёмно-сером в яблоках коне, откинувшись в седле назад, и внимательно, как впервые, озирал крепостные стены Владимира-Волынского. Со смерти отца сидел он здесь. Уходил, но вернулся - домой. Как встретит его дом? Дом, в котором ужо почти полгода хозяйничает младший брат Всеволод.
Лёгкий ветерок нёс с реки запах свежести, молодой листвы и буйных, весенних цветов. Кони опускали головы, пощипывали сладкую траву. Впереди, вместе с князем, выехали бояре - Рогволод Степаныч с сыном Мирославом, Иван Владиславич да галицкие мужи - молодой Заслав Сбыгневич да Игнат Родивоныч, который нагнал их едва ли не на пороге. Еремей Судилич оставался в обозе, возле княгини с мамками, няньками и детьми. Их возок держался впереди и сейчас выделялся ярким пятном на фоне груженных доспехами, казной и съестными припасами подвод. Княгиня выбралась из возка и стояла, сложив руки на груди, кажущаяся ещё толще в долгой парчовой душегрее. Дружина окружила её, обоз и возок, настороженно разглядывая город.
Ждали недолго. Вскоре ворота открылись, пропуская нескольких всадников. Впереди скакал гонец, за ним - двое воев для важности. Лихо осадив коня перед Романом так, что тот взрыл копытами землю, гонец сорвал с головы шапку и крикнул на всё поле:
– Князь Всеволод Мстиславич велел ждать!
И, так же резво поворотив коня, вихрем помчался прочь.
– Как - ждать?
– насупился боярин Рогволод.
– Аль не домой к себе приехали? Чего ждать-то?
Роман не ответил. Но в душе его зародилось недоброе предчувствие.
Всадники шагом вернулись к обозу, где у возка их встретила княгиня Предслава. Уставшая, она сразу начала ворчать:
– Это что за новости! И чего неймётся твоему братцу, Роман? Ишь, чего о себе возомнил! Может, ишшо и в ножки ему поклониться?
Роман не отвечал - он, не отрываясь, смотрел на крепостные стены Владимира-Волынского.
К вечеру из набежавшей тучи пролился ливень с грозой, да такой, словно небо нарочно ждало этого часа, - в трёх шагах всё скрывалось за водяной стеной, тонули в ней звуки и краски. Сразу вымокшие воины наскоро поставили шатёр для князя и княгини, но Роман, хотя и спешился, внутрь входить отказался и долго стоял на пороге.
Ливень начал стихать ближе к вечеру, когда с небес полились светлые весенние сумерки. В обозе запалили костры. Присаживаясь вокруг, дружинники с мрачной тревогой косились в сторону города. Некоторых из них бояре засылали в город, но воротники были начеку и не допускали внутрь чужих.
Всадника заметили дозорные. Рыжий конь, вскидывая передние ноги, направлялся прямиком к княжьему шатру. Гонец оказался знаком - один из княжьих отроков, что прежде служил у Романа, но остался во Владимире после прихода в него Всеволода. Звали его Улебом, был он молодой да горячий и конь был ему под стать.