Роман Галицкий. Русский король
Шрифт:
Роман повернулся к краю помоста. Дружинники плотно сомкнули ряды. Лица у всех под надвинутыми шеломами были суровы, глаза остекленели, руки крепко сжимают рукояти мечей и древки копий. За их спинами князь, и они были готовы до последнего защищать его. Но кто выстоит против бушующей толпы? К воям отовсюду тянулись руки, хватали за сапоги и полы кафтанов, ловили коней. На глазах Романа сразу несколько мужиков повисли на морде и боках молодого рыжего коня. Тот заржал, взвиваясь на дыбы, зацепил кого-то копытом. Всадник, которого тащили за ногу с седла, покачнулся, сползая набок, отмахнулся голоменем меча.
– Прочь!
– рявкнул Роман, едва не кидаясь с помоста.
– Псы! Прочь!
Меченоша выдвинулся сбоку, держа в поводу княжьего
До позднего вечера ходил Роман из угла в угол по своим покоям. Пробовал вставать под образа, но молитва не шла. Губы шептали привычные слова, но разумом владело другое. Он князь. Галич его призвал и признал. На Галич идут угры - а бояре не хотят, чтобы он выходил против них. Отговариваются то недородом, то летошним походом ляхов, то распутицей, а то и вовсе - дескать, угров идёт рать неисчислимая, Галичу супротив неё не выстоять, так не лучше ли поклониться и не губить зря людей? Поклониться уграм, угорскому королю… Может, ещё и признать себя его подданными?
Вскакивал Роман на ноги, снова принимался мерить покой шагами. Несколько раз заглядывали слуги. Старый постельничий Мирон, который служил ему ещё с Новогорода, присаживался у порога и тихонько, по-стариковски, что-то бормотал.
Ночью Роман спал неспокойно. То и дело просыпался, вскидывался и подолгу сидел на постели, свесив ноги на пол. Предслава под боком посапывала мирно, распустив губы, и Роман со скрытой неприязнью косился на жену. Предслава Рюриковна пошла в свою мать, половчанку Белуковну, - была такая же скуластая, широкогубая, с чуть раскосыми глазами. Когда он впервые увидел её пять лет назад, она уже была крепенькая, чуть полноватенькая, но от этого ещё более живая и привлекательная. Но, родив дочку Феодору, начала полнеть. Совсем недавно она родила Роману вторую дочь, Саломею, и раздалась ещё больше. И ей не было никакого дела до того, что творится в Галиче.
Утро только началось. По привычке Роман отстоял утреннюю службу в домовой церкви - стоял, не молясь, уйдя в свои думы, только иногда крестился. Потом принял благословение, вышел на морозный воздух - дождь прошёл, и в воздухе разливался запах сырости и весенней свежести. Природе не было никакого дела до людских распрей.
В палатах ждало боярское посольство. Княгиня Предслава заулыбалась широким ртом, закивала, приветствуя бояр, но Роман подобрался, как дикий зверь. Не с добром пришли к нему ранние гости, не зря среди них затесались несколько купцов и два попа. Отослав жену, он прошёл к стольцу и, усевшись, потребовал ответа.
Речь повёл Фома Тудорыч.
– Князь, - прокашлявшись, начал он, - послал нас Галич-град ото всех своих концов и от жителей посадских до тебя, передать тебе слово и волю города Галича. Поелику ты не похотел ходить с нами в одной роте, говорит тебе Галич: «Уходи!» Не люб ты нам, княже!
– Не люб! Не люб, - эхом подхватили остальные. Роман задержал дыхание. Гнева не осталось. Была только пустота. Неужели всё пошло прахом? Ведь едва полгода просидел на заветном галицком золочёном столе, где сиживал когда-то сам Ярослав Осмомысл… Ярослав Осмомысл, коий сам был принуждён покориться боярскому совету.
– Верно ли понял я, мужи галицкие, - медленно, осторожно заговорил Роман, - что гоните вы меня из своих пределов?
Бояре негромко заворчали.
– А ежели и гоним? Что в том за дело?
– важно промолвил Щепан Хотянич.
– Ежели такова воля Галича?
– То в-ваша воля!
– выкрикнул, распаляясь, Роман.
– А хоть бы и наша, - не сдавался боярин.
– Тебе-то, князь, что за дело? Не желаешь быть в нашей воле - уходи! Держать не станем!
Дело довершили посланные от епископа. Они зачли Роману грамоту, в коей тот советовал князю напрасной крови не лить, крамолу на Галич не ковать и покориться Вышней воле. Писал епископ так, словно Роман уже приказал залить улицы Галича потоками крови, - будто мало было вчерашнего, переставшего лишь на эту ночь, дождя.
Оставшись один - бояре вышли из палат не торопясь, ровно у себя дома, - Роман некоторое время сидел один, глядя на грамоту. Упорствовать смысла не было. Кроме немногочисленных бояр и слуг, прибывших с ним из Владимира-Волынского, с ним была только ближняя дружина. И хотя была она не мала - почти пять сотен воев, - но что могут сделать пять сотен против нескольких тысяч?
Но долго сидеть, глядя в пустоту, Роман не умел. Ему надо было что-то делать, действовать. Жизненная сила била в нём ключом. Ему было легче и проще вскочить сейчас на коня и скакать куда-то, вершить трудные и опасные дела, воевать и замысливать, как отогнать врага, чем предоставить судьбе волю.
Гордый Галич, торговый край, край неисчислимых богатств и строптивых бояр. Близость к Венгрии, Польше, Болгарскому царству и Византии сделала их такими. Через Галич шли многие торговые пути, Галич торговал с половиной Европы. Соль из Галича возили аж до Силезии! Провести сюда чёрных клобуков, расселить в Понизье, а то и переманить половцев - пущай кочуют по берегам Днестра - и вот в руках Галицкого князя огромная военная сила. Торговля даст богатство. А там можно попробовать заполучить Киев, потягаться со Всеволодом Юрьевичем, что осел во Владимире-Залесском и потихоньку прибирает к рукам остальную Русь. А там - старшинство. И - новая Русь. Без усобиц, сильная единой рукой, где каждому князю есть своё место. Где не дробятся уделы и не возникает несправедливости - почему у соседа кусок слаще. Где нет князей-изгоев, где брат не встаёт на брата, сыновцы на стрыев [18] , зять на тестя. Где все всегда вместе, потому что у каждого свой удел, который передаст он сыну. Где все равны и нет старших и младших князей…
18
Стрый– дядя с отцовской стороны, брат отца.
Мечта об этой новой Руси маячила где-то в глубине души и сердца. Роман вынашивал её, как вдова - единственное дитя от погибшего мужа. Он думал - сначала утвердиться на Галицком столе, а там подумать, куда и зачем идти дальше. И вот - мечта рассыпалась в прах. Галич гнал его.
Но он ещё вернётся! Рано или поздно, но он станет Галицким князем. И тогда он наступит на крутую выю [19] боярской вольнице. Галич - не Новгород.
Резко выпрямившись, Роман вскочил:
19
Выя– шея.
– Эй, кто там?
В дверную щель просунул голову отрок.
– Поднимай всех.
Вскоре княжьи палаты было не узнать. Собираясь, Роман укладывался обстоятельно, словно отправлялся на охоту или зимовать в загородный замок. Только холопки княгини носились, как ошпаренные, да сама Предслава недовольно ворчала:
– И чего ему неймётся? Сказано же - не тронь лиха, пока тихо! Нет же, оглашённый! Куда тащит в распутье? Да с дитями?
Сам Роман на глаза лишний раз никому не показывался - дескать, много дел и время тратить жаль. На самом деле, давно собравшись, он, по примеру прадеда Мономаха не имевший много вещей, просто ждал, пока будут готовы остальные и в глубине души оттягивал отъезд.