Роман о Розах
Шрифт:
– Я желаю знать только одно, Принц, – я прикрыл глаза. – Найду ли я Розу там? Будет ли она со мной там? Попаду ли я с ней сюда, где есть вечные дома? Где влюблённые живут вместе и никогда не расстаются, ожидая своего часа.
– Много вопросов и всё мимо, – спокойно ответил Принц и взглянул на бокал с вином, который тут же исчез из его рук.
– Мимо? Но разве не любовь меня привела сюда? Разве не это мне хотели открыть?
– Вот чепуха какая, – чуть нервно ответил он и снова уселся на свой скромный походный трон. –
– Но что тогда главное?
– Как же ты недалёк, друг мой. А я возлагал на тебя такие надежды. Ты знаешь кто такая Роза?
– Да. Я вспомнил её.
– Ты создавал её каждый раз, как только начинал писать книгу. Новая задумка – новая Роза, новая женщина. Творец, то есть ты, влюбляешься в неё, боготворишь и отдаёшься всецело. Без остатка. Так с кого ты писал свою Розу?
– Я её выдумал.
– Чепуха, – повторил Принц. – Женщину, даже если она сотворена на листе бумаги или описание её образа забито, как у вас теперь говорят, только в компьютер, нельзя выдумать. Она уже существует. Так кто она?
– Не знаю. Мне казалось, что такой не было, я её…
– Пигмалион в куске слоновой кости точно видел образ своей Галатеи.
– Но это же – миф! – выпалил я.
– А разве ты сам не создаёшь мифы? Да любой из вас, тебе подобных, такие сочинители, что нам остаётся только крыльями хлопать. За это я вас и люблю. Любой миф – это лишь познание мира, познание через твоё собственное имя, твою реальность, твою правду. И здесь ты видел несколько доказательств этой правды, ты разговаривал с этими доказательствами, ел, пил, сидел за одним столом.
– Правда? Весьма необъективное суждение. Разве нет?
– А что тебя смущает?
– Мне казалось, что любая история, созданная писателем – выдумка. А значит – ложь.
– Хороша же эта ложь, если ты жаждешь найти её там! – громко ответил Принц и снова рассмеялся. – Не кажется ли тебе, что ты слегка запутался в понятиях?
– Не знаю. Возможно.
Волк медленно поднялся и подошёл к одному из столов, на котором стояли мясные закуски. Он посмотрел на хозяина и ткнулся носом в тарелку, на которой лежал нарезанный бекон и ещё какие-то деликатесы, украшенные зеленью и ягодами клюквы. Принц подошёл к столу, взял тарелку и поставил её на пол перед своим седым другом.
– Сдаётся мне, что ты слишком часто говоришь "не знаю"? Я начинаю сомневаться в правильности своего выбора. Успокой меня, а заодно и себя.
– Что вы хотите услышать от меня? Я не понимаю.
– Жаль… – Принц снова подошёл к трону, бросил на меня жалостливый взгляд и сел, закинув ногу на ногу.
– Можно вопрос, Принц?
– Наконец-то. Прошу.
Он улыбнулся и уселся удобнее, царственно приподняв подбородок.
– Почему именно вы отвечаете за тех, кто пишет книги? Разве то, чем занимаются эти люди – плохо? Значит, им всем уготован… – я чуть смутился, – …не
Принц подскочил на троне, чуть округлив глаза. Улыбка вновь растянула его губы, и он хмыкнул совсем как простые смертные, услышавшие сущую несуразность.
– Остановись, не слова более, иначе меня разорвёт от смеха.
– Что в этом смешного, Принц?
– Всё смешно. Как ты быстро всё поделил, словно точно знал, где проходит грань.
– Но разве этой грани нет?
– Нет.
– Но как же тогда?
– Всё вместе.
– Но ведь есть же рай, там души праведников. Это хоть так?
– Возможно, – чуть лениво ответил Принц и отвернулся.
– Ну, а вы отвечаете…
– За ад, хочешь сказать?
– Да, – глупо буркнул я.
– Вот скажи, что про тебя говорят там. Ты, красив, как Бог или ты дьявольски красив?
– Там эти фразы имеют одинаковое значение, что теперь мне кажется странным. Оказывается, люди говорят это бездумно. И то и другое вызывает восторг и трепет, но лишь любящая душа может точно прочувствовать разницу.
Принц приподнял одну бровь и погладил колено, словно оно у него болело или ныло. Я же стоял перед ним, словно нашкодивший подросток и никак не желал понимать и принимать правила этого мира.
– Оставим это всё. Ты не для того здесь оказался, – Принц взмахнул рукою, перебирая пальцами воздух и снисходительно улыбнулся.
– Но если вы отвечаете за пишущих… – начал я.
– И не только за них, – довольно закончил Принц.
– Тем более. Если вы отвечаете за творцов, то и я попаду в ад, даже если найду Розу там?
– А чего ты больше боишься: не найти её, не написать или попасть в ад?
– Не знаю.
– Опять не знаешь.
– Просто теперь, когда я это узнал, узнал вас, Принц, мне не по себе.
– Во-первых, ты меня ещё не знаешь, а во-вторых, я уверен, ты сделаешь правильный выбор. А может, и всё вместе.
– Но если я не найду Розу, то не смогу написать ни строчки. Она мне нужна.
– Ты же писал, не зная её, сам это утверждал недавно. Или всё-таки она существует там?
– Нет. Она – моя выдумка, мои желания, она совершенство. А совершенства там не существует.
–Так ли уж и не существует? Ещё раз говорю, услышь меня, ты писал, творил, создавал её. Значит, ты её уже знал или знаешь.
– Но её лица я не помню там.
– Так ты думаешь в лице дело?
Принц резко поднялся, подошёл вплотную ко мне и пристально уставился жёсткими чёрными колючими глазами. Это был уже не тот милый и располагающий к себе взгляд; он почти сводил с ума и в то же время не давал упасть в обморок. После моего секундного замешательства он снова улыбнулся.
– Кто ты? – вдруг спросил Принц, окончательно ввергнув меня в состояние оцепенения. – Если ответишь "не знаю", я тут же отправлю тебя туда, и ты не сможешь попрощаться с Розой. Она исчезнет навсегда.