Роман о Розах
Шрифт:
– Я даже в самом бредовом сне не мог такое предположить. Вы… Вы живые, вы дышите, вы смеётесь и плачете, вы любите нас и ждёте.
– Потому что других любить не дано. Мы действительно обречены, но в этом весь смысл нашего существования, наших слёз, нашего смеха, нашего дыхания. Без вас в нас нет души.
– А не наказание ли это?
Музыка замолкла. Музыканты поклонились и отошли к столику, накрытому специально для них. Присутствующие на балу вяло похлопали в ладоши, поблагодарив оркестр, и опять принялись разговаривать и пить вино. Одна дама, лет сорока, с довольно откровенным
– Извините, – срывающимся от волнения милым голосом спросила она, – вам не знаком Андрей Валерьевич Бурков? Вы с ним не в одном городе живёте?
– Простите, – я пожал пальчики дамы, но целовать наотрез отказался, – даже если мы живём с ним в одном доме, я его не знаю.
– Да, понимаю, извините, – ещё раз повторила дама и тоскливо вздохнула. – А вы не могли бы узнать про него что-нибудь там? Вам бы это труда не составило. Знаете, я очень боюсь пропасть… исчезнуть… – дама перешла на шёпот. – Знали бы вы, как страшно стать ничем в ни где!.. Впрочем, вряд ли вы меня понимаете.
– Понимаю, мадам, но даже если я узнаю что-то про него, как я смогу вам передать эту информацию?
– Так через него же, – с надеждой пропела дама.
– Как бы он не принял меня за сумасшедшего, если я передам ему вашу просьбу.
– Поверьте, я знаю, он будет вам благодарен.
– Простите, – обратилась к даме Роза и тут же подхватила меня под руку, – я украду у вас моего друга.
Я был несказанно благодарен Розе и с удовольствием удалился подальше от надоедливой дамы с очень грустным лицом.
– Как зовут эту несчастную? – поинтересовался я.
– Роза.
– Это почему это? – удивился я.
– Мы все здесь, кто ждёт своего часа – Розы. Условное имя всех героинь. А так её величают Елизавета Ивановна, фамилия до сих пор неизвестна. Наверное, этот Бурков до сих пор не решил насчёт её титула и происхождения.
– А если дело касается мужчины?
– Рольф. Всех мужчин здесь зовут Рольф.
– Интересно. А эта Елизавета, она тут в единственном экземпляре? Не меняется, как ты?
– Нет. Боюсь, что она зря живёт надеждой на воссоединение с любимым. Бурков о ней забыл.
– Так пусть она так же подпишет договор, как это сделала ты.
– Невозможно, – Роза подтянулась к самому моему уху и проговорила шёпотом, – он сам решает, кому дать шанс. Он сам предлагает нам эту сделку. Значит, ты важен, а Бурков пока нет.
– Даже не знаю, как на это реагировать, – улыбнулся я. – Думаю, пора начать важничать, чтобы придать себе значимости. А кто он такой? И почему он курирует всё это?
Роза не успела даже рта раскрыть, как музыканты, которые уже уселись на свои места возле пюпитров, вновь начали играть, да так громко, что я прикрыл глаза от неожиданности. Все в зале вдруг поднялись и встали возле дверей в два ряда, друг против друга, как это делают для приветствия очень важных гостей. Роза потянула меня за руку, увлекая ближе к правой стороне. Николай со своей жемчужиной оказались рядом с нами. Оркестр сыграл приветственный туш и замолк. Наполняли залу лишь звуки шуршащих платьев, тихие покашливания да лёгкий перебор
17 апреля 2012 года.
Кристина сидела в кресле и внимательно меня слушала. Я с радостью вспоминал те минуты и часы, что провёл с той, кто был создан мной самим и ниспослан мне силами, куда более могущественными, чем я мог предположить. Иногда я бегал в кухню, чтобы сделать нам бутербродов и чаю, иногда Крис поднималась, чтобы опустить шторы или поправить чуть покосившуюся фотографию. Иногда она просто ходила по комнате, перебирая вещи, статуэтки на полке, собирая мои черновики-записки, которые я писал и раскладывал вокруг себя, когда работал над текстом.
– А потом мы попали в вечный дом-склеп, – довольно сказал я и улыбнулся.
– Склеп? Не дай Бог такого вечного дома.
Она развернулась ко мне, смерив взглядом полным беспокойной силы и невероятной жёсткости. Чуть опустив голову, она продолжала смотреть, не отводя глаз, и через мгновение уже смотрела исподлобья, как, наверное, смотрят ведьмы, когда произносят прямое проклятие.
– Но это их дом, – проговорил я. В тот момент я не желал быть адвокатом потустороннего мира, я был лишь рассказчиком, но Кристина ждала моей реплики на её высказывание. Она держала в руках мои рубахи, подобранные минуту назад с пуфика.
– Ты же понимаешь, о ком я говорю, – попытался я начать чуть издалека.
– Да.
– Так для чего ты это сказала?
– Я бы не хотела жить в склепе с любимым. Неужели там можно быть счастливым?
– Если б ты видела их, то не задавалась этим вопросом. Они счастливы там так, как не каждому дано быть счастливым здесь. И главное, они любят друг друга.
– Ты слишком часто произносил это слово за полтора часа твоего повествования. Я сама не слышала его от тебя в таких количествах.
Она повела головой и лукаво улыбнулась. Евины дочери, как же вы хитры и умны!
– Я говорю сейчас о них, о янтарной госпоже и об её супруге. Они были настолько красивы, что казалось, их красота должна затмить солнце. Как ни странно, но он был ярче её, его красота вызывала больше эмоции и наслаждения. Никогда не думал, что скажу такое о мужчине.
– А разве так бывает?
– Не знаю. Может быть, там всё видится иначе, но как бы то ни было, они производили впечатление сияющей, страстной и влюблённой пары.