Роман
Шрифт:
— Худший папа на свете, да?
— Да! — я рывком убираю голову назад, чтобы снова увернуться от его большого пальца. — Худший. Можно мне пойти поиграть, ну пожалуйста?!
Большой рукой отец поправляет мне волосы, прежде чем говорит:
— Прекрасно, иди. Кто я такой, чтобы мешать тебе выглядеть, как сирота? И кстати, леди, вчера ты обещала, что будешь каждый день говорить мне, что я лучший папочка НА СВЕТЕ. Что с этим случилось?
Я выкрикиваю через плечо, поскольку двигаю ногами быстрее, чем когда-либо в этих
— Плевать, папа! Плевать, что случилось!
Я набрала скорость и побежала по детской площадке так быстро, как не бежала никогда прежде, запрыгнув и опустившись животом на последнее свободное сидение качелей. Пальцами оттолкнувшись от ствола дерева, я взлетела настолько высоко, что описала полукруг до перекладины, прежде чем перевернуться и плюхнуться задницей на сидение.
Используя каждую мышцу в ногах, я раскачиваюсь назад, а затем тяну за звенья цепи. Я выгибаю грудь вперед и вытягиваю ноги назад так далеко, как могу сделать это на качелях.
С закрытыми глазами, я запрокидываю голову назад, чтобы почувствовать солнце на своем лице, ощущая, как все отходит на второй план, и просто лечу.
Мне нравятся качели. Я люблю их так сильно, что однажды качалась три часа подряд и наступит день, когда я смогу качаться на них весь день. Вы просто подождите и увидите.
Высота взлета качелей — это мое место, где все идеально. Ветер раздувает мне волосы, пока качели взмывают туда и обратно, а мой животик сжимается перед каждым раскачиванием вперед. Я довольная, как толстый кот на подоконнике, когда голос какого-то хулигана выдергивает меня из моего счастливого места.
— Йоу! Крысиный хвостик! Слезай с моих качелей, пока я не столкнул тебя оттуда.
Я поворачиваю голову туда, откуда раздался голос как раз вовремя, чтобы услышать, как группа мальчишек постарше меня взвывает со смеху.
— Значит, на них есть твое имя?
Я смотрю вниз, притворяясь, что ищу его имя, прежде чем оборачиваюсь назад.
— Нет, я не думаю, что оно тут есть. Иди, поиграй в песочнице, пока я не закончу качаться, зануда.
Должно быть, они не очень хотели покачаться, потому что разворачиваются и идут в сторону огромной горки, но я по-прежнему чувствую, что руки и ноги у меня трясутся от страха. Когда я осматриваю столы для пикника и скамейки в теньке и не нахожу папу, живот еще сильнее сводит от страха.
Позже, как только папа выходит из-за торговой палатки с большой колой и начос в руках, я начинаю расслабляться. Я подскочила бы, как это обычно происходит, но я так не делаю. Не уверена, что могла бы приземлиться на свои трясущиеся ноги, поэтому упираюсь пятками в землю под качелями и заставляю себя остановиться. Я вскакиваю с качелей и на полной скорости бегу к папе, только врезаюсь в другого ребенка, настолько сильно, что падаю спиной на землю.
Пока я смотрю, глазея, на него, он поворачивается, чтобы уйти, но останавливается.
— С тобой все нормально? — спрашивает он, не делая ни одного движения, чтобы помочь мне подняться с земли.
— Ох-х… думаю, жить буду. А ты в порядке?
— Конечно. Разве это я на земле? — его голубые глаза сверкают, когда он улыбается, и я сразу могу сказать, что он самый симпатичный мальчик на свете!
— Ну, ты поможешь мне? Или будешь просто стоять и улыбаться? — я поднимаюсь с земли и отряхиваю пыль со своей задницы, по-прежнему держа его за руку. — Я — Мак. Как зовут тебя?
Несколько секунд он смотрит на мою руку, как будто это рука инопланетянина, а затем запускает пальцы в чернильно-черные волосы.
Когда он снова возвращается ко мне взглядом, то ухмыляется и качает головой:
— Мак, приятно познакомиться с тобой. Я — Ром, — рукой он нежно обхватывает мою и держит в захвате секунду до того, как папа выкрикивает мою фамилию, вырывая нас из нашего маленького пузыря.
— Мак! Давай детка, мы должны идти с ребятами на тренировку по бейсболу.
Я осматриваюсь вокруг и нахожу папу, но он занят, собирая все наши вещи, чтобы заметить нас.
— Что же, я должна идти. Была рада встрече. Эй, вместо Рома я могу назвать тебя Роми? — я убираю руку из-за его улыбки.
— Эй ты, маленький богатенький урод! Ты собираешься поцеловать эту малолетнюю мужеподобную лесбиянку или как?
Мы оба смотрим вверх, чтобы увидеть группу ребят, которые наезжали на меня на качелях ранее.
— Не твое дело, идиот, — Ром оборачивается, прежде чем встать передо мной. — И оставь ее в покое, она ничего тебе не сделала, урод. Если у тебя есть проблемы с ней, обсуди их со мной, понял?
Я протягиваю руку, чтобы оттащить Рома за рукав.
— Ром, не…
— Maк, я сказал, пошевеливайся!
Я оглядываюсь на своего папу, прежде чем снова посмотреть на Рома и засранцев. Они не подходят ближе, поэтому я вполне уверена, что они просто болтают всякую хрень.
— Иди, Мак. Они ничего не собираются делать, — обернувшись, Ром берет меня за руку, и секунду удерживая ее, улыбается. — Ты мне нравишься, ты крутая, как для девчонки.
Я хихикаю, как обычная девчонка, но ничего не могу с собой поделать.
— Конечно, я классная. Встречал ли ты девчонок, которые не были бы классными, когда их имя Мак?
— Мак! — снова кричит мой папа.
— Я должна идти. Надеюсь, увидимся в следующий раз, — я убираю руку из его, прежде чем бегу к стоянке и кричу через плечо: — Эй, Роми. Я чуть не забыла тебе сказать, — я поворачиваюсь и бегу половину пути спиной назад, — ты — симпатичный! — я выпаливаю свое признание так быстро, как могу, и разворачиваясь, снова бегу на супер скорости в своих новых туфлях к нашей машине.