Ромейский Квест

Соколов Лев Александрович

– Августин - муж апостольской святости, - Гукнул Парфений - и что?

– А то! Что называл Августин Отца и Сына одним началом для духа!
– Победно возгласил Окассий.

– Превратно уразумели, и дерзновенно переврали вы Августина, - отмел широкой ладонью Парфений.
– Запутались в душевредных умствованиях! Нашел себе диавол скудельные сосуды! Не идет святой дух от Сына! Понимаешь ты это? Или совсем дурак?!

– Сам дурак!
– Взвизгнул Окассий.
– Да искаплют горы сладость и холмы правду! Как есть говорю - идет от Сына дух святой! А кто глаголет

противу, того святая католическая церковь анафемствует!33

– Нет правды против Бога! Это вас святейшая православная церковь анфемствует!

– Да ты схизматик!34

– Сам схизматик! Защитник нечестия!

– Э-ээ!
– Протянул руку вниз Федор.
– Святые отцы? Вы чего?..

Голос Федора, однако, потерялся в реве двух священников.

– Безумствующий нечестивец!
– Завопил Парфений потрясая кулаком.

– Демонский слуга!
– Брызнул слюной Окассий.

– Китовидное чудище!

– Женоподобный муж!

– Сам ты педри!..

– МОООООЛЧАААААТЬ!
– Рявкнул Федор так, как рявкал на новобранцев на плацу.
– Ветер пронесся по каюте. С бритой макушки Окассия слетела его широкополая шляпа, и повисла за спиной на тесемочках. Парфений испуганно смял в кулаке бороду. Со стороны светового люка раздались заполошные взмахи крыльев, и вниз свалилась еще толика свежего помета.

Наступила тишина.

Вы что морды поповские, совсем нюх потеряли?
– Зловеще зыркнул потемневшими синими глазами Федор, на оторопевших святых отцов.
– Послал мне бог спутников... Вам сам римский император, да константинопольский патриарх, да твой заморский папа римский в довесок - дали приказ: Ехать вместе по наиважнейшему делу за тридевять земель. А мы еще от гавани столичной отплыть не успели, как вы перелаялись из-за какой-то неведомой херни, - копье мне в печёнку!

– Не херня это, а символ веры!
– Возбух на койке Парфений.

– Святые апостольские заповеди!
– Поддакнул Окассий.
– На этом столпе вся...

– МОООООЛЧАААААТЬ!
– Снова продрал глотку Федор. (Птицы снова возмущенно взвились над люком).
– Заткнитесь оба! Я даже не понимаю, что вы тут несете, прости меня Господи!..
– Федор на всякий случай размашисто перекрестился, и выпустил воздух.
– Вы что, милостивые господа, еще не поняли, как мы влипли?
– Зловещим и проникновенным голосом спросил он, давая волю думам, которые начали обуревать его с утра, когда прошла эйфория от внезапного помилования.
– Да ведь нас послали туда - не знаю куда. Найти то - не знаю что. В белый свет, - как в копеечку. И велели, пока не выполним приказ, - не возвращаться.

– И что?
– Пожал плечами Окассий.
– Дали нам перовначальники важный приказ. Обличили высоким доверием.

– Да это почти ссылка, - тряхнул рукой Федор.
– К смерти в лапы. На такое дело посылают или самых лучших, или...

– Или что?
– Уточнил Парфений.

– Или таких как вы.
– Буркнул Федор.
– Другие

остались сидеть в уютных монастырях, да в светлицах у патриарших палат. А вас послали в... Как думаете, почему? Да потому что вы начальство свое достали, - как геморрой писаря.

– Чем же это?
– Насупился Парфений.

– Откуда я знаю? Может жрете много. Может, слишком умные. Меня вон, за пять минут довели. А уж как вы должны были своему начальству надоесть...

Парфений и Окассий переглянулись.

– Ну а ты сам?
– Спросил Окассий.

– Что я?
– Буркнул Федор.

– Ты-то с нами как оказался? Тоже, выходит, проштрафился?

Федор почесал затылок.

– Я, это... Меня за вами послали присматривать.

Парфений и Окассий молча скептически ухмыльнулись. Федор вдруг заметил, что когда оба попа перестали ругаться, оба вдруг оказались очень похожи лицом - чисто родные братья. Разве что Окассий был щеками потолще и с выбритой лысиной на голове, а Парфений повыше и с длинной бородищей.

– Солдат, хоть глуп и невежа, - Окассий искоса взглянул на Федора, - однако же прав. Сложное нам предстоит дело. Негоже нам сейчас ссорится.

– И верно, - огладил бороду Парфений.
– на время общего дела, позабудем разлады, брат. Хоть и по-разному славим мы Бога, все же оба мы добрые христиане.

– Заключим на время путешествия крепкий союз!
– Предложил Окассий.
– Не будем искать вражды, давая рост дьявольским козням.

– Верно!
– Поддержал Парфений.
– Будем говорить не о том, что разъединяет, а о том, что объединяет. Поговорим о богоносных мужах церкви, которых признают и у нас на востоке, и у вас на западе!

Немало таких мужей в истории церкви! Богато жито Христово!
– Воодушевился Окассий.
– Вот, вспомнить хотя бы... Помпония Путетольского.

– Помпоний Путетольский - боголюбезный муж, - подумав, согласился Парфений.
– Его выступление на первом Вселенском Соборе до сих пор есть завет отцовского благочестия. А что же Пасхазин Кордубский?

– Истинный божеский угодник!
– Радостно подпрыгнул на койке Окассий.
– Медоречивый златоуст!

Федор нахмурил брови, почувствовав недоброе. Святые отцы же воодушевились, и скоро имена посыпались как сильный град.

– Дульсидий Мираликийский!..

– Экзюперий Антиохийский!..

– Мундиций Халкидонский!..

– Лампридий Капуйский!..

– Нумериан Аретузский!..

– Санктиссим Фессалоникийский!..

– Плусиан Долихийский!..

– Хрисорит Птолемаидский!..

"Что ж за имена-то у древних святых отцов?
– Мрачно подумал Федор, ерзая на кровати.
– И как их только нынешние святоши выговаривают? А я даже большинства названий городов откуда они родом не знаю, наверно их уж и нет давно. Велика была в древности Ромейская держава..."