Ромейский Квест

Соколов Лев Александрович

Пираты растерянно завертели головами. Батька Махмуд нахмурившись оттолкнул в сторону попавшегося на пути подчиненного ротозея, и подскочил к левому борту, где был пришвартован его собственный корабль. Федор подтянул к себе щит, и тоже посмотрел на море, пытаясь поймать направление звука. И увидел. С того же левого борта к ним на всех парусах шел корабль. Зоркий глаз Федора выхватил сидящих в ней молодцов в кольчугах и набивных рубахах. Часть из них, что еще не одела шлемы, была брита на лысо, а часть носила странные прически, где волосы были на лбу и боках, а на затылках выбриты. Момент - и лысины и странные прически сокрылись за коническими шлемами с наносниками, поднялись щиты, - молодцы готовились к бою. Один из молодцов взобрался на поднятый нос корабля, и сложив руки лодочкой, закричал.

– Я Роже де Бриуз, -

младший сын барона. Ваши корабли - моя добыча. Вы все - мои пленники. Нужен ли вам бой, чтобы признать это?

– Это еще кто?
– Удивленно пробормотал Федор.

– Похоже, что нортманны38.
– Отозвался Окассий, разглядывающий чужаков, приложив ладонь ко лбу козырьком.
– Из тех, что пришли с севера, отторгли часть древних галльских земель у франков, и осели там.

– Я вижу у некоторых из них кресты, - глянул на священника Феодор.
– Они христиане?

– Они признали истинного бога.

– Может, они помогут нам, против муслимских нечестивцев?

– Сомневаюсь, - качнул головой Окассий.

– Но ты же поп по их укладу?

– Нортманны уважают священников. Но еще больше уважают трофейные трофейные корабли.

– Ясно...

Тем временем и батька Махмуд, оправившись от краткого замешательства, дал голос.

– Мы первые напали на этого купца!
– Заорал он, гневно топорща бороду на приближающийся корабль - Это наша добыча по праву!

– Важно не кто начал, а кто закончит!
– Крикнул в ответ здоровяк-нортманн.
– В море одно право: - сильный берет!

– Мальчишка!
– Разгневался бородач.
– Ты хоть знаешь, у кого пытаешься отнять добычу? Я - Махмуд Барбанигра!

Нортманн на секунду замялся, переваривая такую новость.

– Я слышал о тебе, - Черная Борода!

– Так давай разминемся миром, - почуял возможность Махмуд.
– Море - не горная тропа. Умные разойдутся. Плыви своей дорогой!

– Ты такой известный, что за тебя наверняка можно стрясти хороший выкуп!
– Обрадовался сын барона Роже.
– А если я убью тебя, то стану более известным, чем ты. Ты принесешь мне деньги, или славу!

– Ах ты ссыкливый щенок!
– если черная борода Махмуда была цветом похожа на уголь, то теперь над ней вспыхнул огонь: - лицо его запунцовело от ярости, - Ну плыви сюда, огреби свою известность! Охотишься на льва - несешь завтрак льву!

– Парни, прибавьте!
– Скомандовал Роже гребцам. Он так и не слез с носа, только принял щит от одного из ближних. Корабль его помчался к двум сцепленным абордажной сцепкой судам. Пираты засуетились. Большая их часть, во главе с Махмудом побежали обратно на свой корабль, так как тот был ближе к нортманну и оставлять пустой борт под высадку было нельзя. Некоторая часть, однако, осталась блокировать кормовую надстройку Федора сотоварищи.

– Слушай Окассий, - Федор схватил священника за рукав.
– Разбойников на нашем корабле осталось не больше десятка. Мне нужно прорваться в нашу каюту на носу.

– Зачем?

– Увидишь! Удержишься здесь без меня?

– Какое-то время, - скупо улыбнулся монах.

– Добро. Держи щит!

Федор передал монаху ручку щита, и хлопнул его по плечу.

– Ну, не поминай лихом!

Федор глубоко вдохнул, резко выдохнул, и отстранив щит как коршун бросился по лестнице вниз. Брови у десятка бывших на средней палубе пиратов подскочили от удивления. Но парни они были тертые, ближний бусурман с коротким копьецом тут же выставил перо так, чтобы Федор бегущий вниз сам наскочил на него. Федор гневно крикнул, запустил в башку копьеносца последнюю дубинку-вымбовку, а сам сильно оттолкнулся от ступеньки - и воспарил. Гигантским прыжком перелетел он копьеносца, и большую часть пиратов, и приземлился ногами прямо на того самого многострадального негра, который так ужасно пострадал от него, немногим ранее. Негр даже не успел охнуть, и смялся под ногами как соломенное чучело, заодно и смягчив удар. Федор кубарем прокатился по палубе, вскочил на ноги, увернулся от удара подскочившего сбоку богатыря с разбитым носом, и помчался по палубе к носовой надстройке. Пираты, заревев от ярости бросились за ним. Но тут одного из них поразила в бедро невесть откуда упавшая стрела - не иначе, пущенная на удачу навесом с нортманского морского разбойника.

Раненный пират закричал. Разбойники смешались. А с кормы из-за щита тем временем выглянул поп Окассий, и рыкнул как дикий медведь, случайно разбуженный посреди зимовки, кричит на охотников. Все эти разнонаправленные события смутили пиратов, они замялись, вертя головами, и остались у кормы. За Федором же грузно побежал один лишь горбоносый богатырь со щитом и секирой. Разбитый дубинкой Федора, нос богатыря был сворочен набок, и это подогревало его к мести.

Федор слышал за спиной топот ног в сандалиях, и сопение в сломанном носу преследователя. Природно быстрый, к тому же не отягощенный в отличие от пирата кольчугой и оружием, он оторвался, особенно на крутой лестнице, взлетел вихрем на носовую надстройку, подбежал к двери своей каюты и... дернув ручку, обнаружил, что дверь заперта на засов.

– Парфений!
– Завопил Федор во всю глотку, дергая ручку.
– Отпирай!

– Кто там?
– Испуганно отозвался глухой голос священника.

– Федор!
– Рявкнул гвардеец, видя, как по лестнице к нему быстро поднимается богатырь с секирой - Отпирай, немедля, чтоб тебя мать не рожала!..

Надо отдать Парфению должное, - хоть Федору с испугу и показалось, что прошло года три, тот отпер сразу и без лишних вопросов. Федор проскользнул внутрь каюты, мимо бледного как мел лица святого отца, развернулся схватился за ручку, захлопнул дверь, и... дверь не закрылась. В щели между дверью и косяком торчало лезвие секиры. Снаружи раздался рев мстительного богатыря.

– Ох ти! Господи!..
– Испуганно пролепетал Парфений.

– Помогай!
– Завопил Федор, пытаясь закрыть дверь.

Парфений потянул вместе с ним. Но это не помогло. Мстительный тюрок снаружи оказался человеком феноменальной силы, который перетягивал и тренированного воина со священником в довесок. Щель начала медленно и неуклонно расширяться.

– Ах черт!
– Федор оттолкнул Парфения в сторону, а сам, полностью сменив приложение сил, толкнул дверь что есть мочи обратно. Сила тюрка вместе с силой Федора метнули дверь словно плечо осадной машины на торсионах. Тюрок не ожидал, что дверь вдруг так подастся и отлетел на несколько шагов. Федор же мгновенно выхватил с пояса кинжал, и метнувшись из каюты ударил тюрка что есть мочи. Щита у тюрка в руках уже не было, - он сбросил его, чтоб ухватить дверь, не теряя секиры, поэтому от изогнутого серкпом кинжала Федора он закрылся рукавом. Клинок лязгнул по кольчуге богатыря, конец кинжала вошел в дырку одного из колец, испил крови распоров руку, да примозжил вокруг ударом - но и только. Тюрок закричав от боли, тем не менее сразу ответил страшный ударом секиры - Федор только тем и спас себе жизнь, что отскочил назад в каюту. Но тем же он окончательно сдал дверь, и пират ввалился в комнату вслед за ним, перехватив секиру на две руки, ближе к лезвию, чтоб сподручно было орудовать её в тесноте. Страшно сверкая глазами, пират мигом оглядел комнату, хотел было ударить по Парфению, но Федор, видя это, метнулся вперед, грозя тюрку ножом, и тот снова переключился на гвардейца. Тюрок опять шагнул вперед. Федор, страшно матерясь, спиной протиснулся между койками и столом. Глянул на стол - и сообразил - когда тюрок приблизился еще на шаг, Федор оттолкнулся от стены и схватившись за столешницу бросился на тюрка. Подвешенный на канатах стол влепился в супостата снес его с ног. Шлем тюрка бренча покатился по палубе. Тюрок что-то зарычал снизу, наверно ругательство. Федор мыслил тут же ринуться на врага и доить того, но стол своим обратным ходом унес его обратно к стене. Пока Федор, отталкивая стол, пытался пробраться к тюрку, тот уже успел встать на колено, выставив секиру в защитной позиции, и... рухнул обратно на пол безвольной кучей. Над поверженным тюрком стоял Парфений, с удивлением глядя на зажатый в своей руке тяжелый нательный крест.

– Молодец, поп...
– Выдохнул изможденно Федор.

– Свят-свят!
– Испуганно отозвался Парфений, и перекрестился сам, а потом - зачем-то - перекрестил еще и поверженного тюрка.

Федор меж тем метнулся вверх, схватил со своей постели ножны, набросил на себе их ремень, потом, косясь на дверь, подбежал к своему походному рюкзаку, стоящему между шкафчиком да сундуком, и вытащил из принайтованного свертка три тубуса пиросифонов. Два повесил через плечо на ремнях, третий схватил в руки, чиркнул кремнем, подпалив запал, - выскочил на палубу, и огляделся.