Ромейский Квест
Шрифт:
– Теперь либо переточка, - укорачивать до надрубленного места. Будет короткий меч, но это уже не под мою руку... Либо полная перековка.
– Расстроенно объяснил Федор.
– Я не про меч.
– Отмахнул Окассий.
– Слышал, что муслим сказал? Он за своих не ответчик. Как только его люди донесут другим - на нас начнётся облава. Вставай. Надо уходить.
– Ты прав, - Федор кряхтя поднялся с земли. Судя по ощущениям, его голень теперь представляла собой один большой синяк.
– Пойдем...
– Поздравляю с победой, хозяин.
– приглушенно
Федор обернулся. Добытый в подземелье древний меч каким-то образом смог размотаться из тряпки, и теперь торчал рукоятью с орлиной головой наружу.
– Я не любитель занимать чужое место, - продолжил шипеть меч, - но твой клинок погиб. Кажется, у тебя появились свободные ножны. Помести меня в них. Все приятней, чем торчать в заплечной котомке.
– Эти ножны длиннее тебя чуть не в два раза, - расстроенно буркнул Федор.
– Все равно. Суй.
Федор не стал спорить по пустякам, вытащил говорящую диковину из котомки, и начал умещать её в ножны.
– Погоди, - прошелестел меч.
– Чего?
– Забыл сказать. Я разговариваю путем создания звуковых волн за счет вибрации лезвия.
– Чо?
– Переспросил Федор.
– Мой клинок служит мне языком. Вот чо. Поэтому, когда я в ножнах, я не смогу с тобой говорить. Если тебе понадобится услышать мой многомудрый совет, вынь меня наружу. Понял?
– Понял, - кивнул Федор, и стал пихать меч внутрь.
– Опять погоди.
– Что еще?
– Овца!
– А, точно... Потерпи, сейчас будет.
Федор заозирался. Местный пастух, который так усердно наводил муслимов на их след, теперь суетно уходил по склону, постоянно оглядываясь себе за плечо, на трех компаньонов. Развить полную скорость пастуху мешала его отара овец, которую он лихорадочно подгонял вместе со своей собакой.
– Святые отцы, подберите мой рюкзак, и догоняйте.
– Приказал Федор. И хромая и морщась на каждом шаге устремился вниз по склону за пастухом. Несмотря на побитую ногу, двигался Федор куда быстрее, отягощенного стадом пастыря. Поэтому, через малое время гвардеец начал его нагонять. Пастух лицо которого было прикрыто широкополой шляпой, из-под которой были видны только роскошные вислые седые усы, явно занервничал, и судя по порывам, даже имел мысли бросить свое стадо, но пока крестьянская жадность оказывалась сильнее.
– Постой, добрый человек!
– Вскричал хромающий по склону Федор.
– А мне некогда, добрый человек!
– Надтреснутым от тревоги голосом отозвался пастух, повернув голову через плечо, и не сбавляя темпа.
– Я очень спешу.
– Постой же хоть минутку, любезный!
– Нет у меня ни минутки, дорогой мой!
– Отозвался пастух, пинком подгоняя ближайшую овцу, которая обиженно заблеяла.
– Я просто хочу у тебя кое-что спросить, - стараясь не давать волю чувствам крикнул Федор.
– А я не знаю!
– Да ведь ты даже не знаешь, чего я хочу спросить!
– А я ничего не знаю! Так что можешь не спрашивать, добрый человек. Иди своей дорогой!
– Да постой же!
– Проклиная свою ногу
– Я просто хочу с тобой поменяться.
– А у меня ничего нет!
– У тебя есть овцы.
– Сообщил очевидное Федор.
– Мне нужна одна.
– А на что ж ты хочешь их менять?
– Не останавливаясь, с сомнением осведомился пастух.
– На твою жизнь, ущербан деревенский!
– Решив, что подобрался уже достаточно близко, рявкнул Федор.
– Ты сдал нас муслимам, подлый предатель!
– Меня ваши дела не касаются!
– Крикнул пастух.
– Я только пасу овец. Спросили - просто показал пальцем. Показать пальцем - не грех.
– Ты хоть понимаешь, что они с нами могли сделать, чурбан?
– Меня это не касается. Вся вина на них. Я же с вами ничего не делал.
Федор аж задохнулся от такой наглости, и несколько секунд пыхтел на ходу, пытаясь понять, как перемочь такое наглое понятие греха и невинности.
– Значит, сдать единоверцев и ромеев для тебя не грех, святотатец?!
– Я сицилиец. Нет мне дела ни до ромеев ни до муслимов. Не подходи, у меня злая собака.
– Не подойду, спасибо что предупредил, добрый человек, - процедил Федор.
– Мне подходить без надобности.
С этими словами он остановился, снял с полки на щите оперенный дротик-матиобарбуллу, ухватил за конец, примерился, и с двойного подшага послал его по дуге, через голову пастуха, прямо в толщу овечьего стада. Дротик взмыл к солнцу, просвистел в голубом небе, и пал вниз как карающая десница. Одна из овец коротко заблеяла, и пала. Её товарки начали разбегаться в разные стороны.
– Что ж ты делаешь, ирод!
– Взвыл пастух.
– Это же была моя! Моя овца!
– Ну, ты просто показал пальцем. А я просто бросил дротик.
– Объяснил Федор.
– Мерзавец!
– Закричал пастух, теряя от ярости голову.
– Фас его, Лайлап! Фас! Разорви его!
Пес, поименованный Лайлапом, огромный, косматый, мордастый, услышав приказ тут же дисциплинированно развернулся от стада, углядел куда хочет направить его хозяин, и бросился в сторону Федора. Пес был могучий, страшный, но против вооруженного и закрытого щитом человека, шансов у него не было. Федор поднял щит, подтянул в руку клевец, и приготовился отоварить пса по башке. Пастух, видать, тоже это сообразил.
– Фу, Лайлап! Фу!
– Крикнул он.
– Ко мне!
Пес послушно отвернул, и помахивая хвостом-колечком, направился обратно к стаду.
– Душегуб! Подлец! Безбожник!
– Продолжал разоряться пастух.
– Креста на тебе нет! Почто ты погубил мою животину?! Пошто других овец разогнал! Пошто хотел обидеть пса?! Нет у тебя совести, антихрист!
– Пшел вон отсюда, - леденея от бешенства рявкнул Федор.
– А то у меня дротиков еще много.
– Чтоб тебя чума забрала лихоимец! Чтоб твои кости потерялись до судного дня!
– Горестно завывая, и грозя посохом, пастух начал удаляться.
– Век не забуду твоей подлости, пакостник!..