Росас
Шрифт:
ПолковникCocaс кирасирами сделал в Санта-Каталине то же самое.
— Вот, что пишут мне о провинциях.
— Гм… Это важно, но они далеко! — отвечал Росас, который в действительности мало был обеспокоен восстанием в провинциях, так как более серьезная опасность угрожала ему у стен Буэнос-Айреса.
— О, они очень далеко! — подтвердил консул.
— Больше ничего нет?
— Ничего, кроме прокламации Брисуэлы.
— Ага, посмотрим, прочтите
Сэр Уолтер Спринг прочел эту длинную прокламацию, в которой Росас был охарактеризован самым ужасным образом и где все его преступления были раскрыты без всякого стеснения.
Диктатор холодно слушал это чтение.
— Ба! — промолвил он, когда консул кончил чтение. — Благословенная водица унитариев!
— Ничто другое! — отвечал послушный министр Великобритании.
— Не знаете ли вы еще чего-нибудь?
— Разногласия между Риверой и аргентинскими эмигрантами, между Лавалем и Риверой, между друзьями временного правительства и Риверой.
— Хорошо, а в Европе?
— В Европе?
— Да, я говорю не по-гречески.
— Я полагаю, высокочтимый сеньор, что восточный вопрос усложняется все более и более и что правительство моей государыни в скором времени разрешит несправедливый вопрос, поднятый французами перед правительством вашего превосходительства.
— Вы говорили мне то же самое год тому назад.
— Да, но в настоящее время я имею серьезные причины.
— Всегда одни и те же.
— Восточный вопрос…
— Не говорите мне больше об этом, сеньор Спринг.
— Хорошо, высокочтимый сеньор.
— Чтобы черт всех побрал — вот мое единственное желание!
— Дела страшно усложняются.
— Хорошо, вы больше ничего не знаете?
— В настоящую минуту, нет, я ожидаю пакетбота.
— Тогда вы меня извините, у меня много дел, — сказал, поднимаясь со своего места, Росас.
— Я был бы в отчаянии, если бы служил причиной потери минуты драгоценного времени вашего превосходительства.
— Да, да, сеньор Спринг, у меня много дел, потому что мои друзья не умеют мне помогать ни в чем.
Росас вышел в сопровождении посла, который выглядел более приниженным и покорным, чем последний лакей федерации.
Было ли то следствием рассеянности или учтивости, но Росас провожал посла до дверей своей приемной, которые вели в коридор, где донья Мануэла отдавала приказания мулатке кухарке, всегда занятой измельчением маиса.
Сэр Уолтер Спринг рассыпался в приветствиях и любезностях перед дочерью Ресторадора, как вдруг Росас, следуя внезапному побуждению своего характера, похожего на характер и тигра и лисицы, характера полутрагического и полукомического, сделал глазами и руками какие-то знаки своей дочери, которая с трудом могла понять энергичную пантомиму своего отца.
Поняв наконец желание своего отца, девушка была не только удивлена, но и смущена, не зная, что ей отвечать послу и следует ли ей повиноваться полученному приказу или нет, однако страшный взгляд деспота положил конец ее нерешительности. Эта первая жертва своего
— Вы знаете, на что пойдет маис, который толчет теперь моя дочь, сеньор Спринг?
— Нет, высокочтимый сеньор! — отвечал консул, взгляды которого блуждали от доньи Мануэлы к ее отцу и от служанки к Вигуа.
— Он пойдет на приготовление масаморры! — произнес Росас.
— А!
— Вы никогда не пробовали масаморры?
— Нет, высокочтимый сеньор.
— У этого ребенка нет сил: она с утра здесь, а маис еще не весь истолчен, посмотрите, она уже не может более работать: так она устала. Ну, падре Вигуа, пусть ваша реверенсия 5 поднимется и поможет немного Мануэлите, а то у сеньора Спринга слишком нежные руки, да к тому же он министр.
— Нет, нет, сеньор губернатор! Я с величайшим удовольствием помогу сеньорите Мануэлите! — вскричал генеральный консул.
5
Реверенсия — преподобие (обращение к духовному лицу).
Подойдя к девушке, он попросил у нее пестик, который та, по знаку своего отца, немедленно отдала ему, догадавшись теперь о намерении своего родителя и с трудом удерживаясь от улыбки.
Тогда генеральный консул ее британского величества сэр Уолтер Спринг откинул свои батистовые манжеты и принялся с силой толочь маис.
— Хорошо, теперь его никто бы не принял за англичанина, скорее за креола! Вот как надо толочь, смотри Мануэла, и учись! — проговорил Росас, в душе смеявшийся над консулом.
— О, это слишком тяжелое занятие для сеньориты, — сказал сеньор Спринг, продолжавший свою работу так энергично, что целый дождь маисовых зерен вылетал из ступки на падре Вигуа, который подбирал их с величайшим удовольствием.
— Сильнее, сеньор Спринг, сильнее, если маис не хорошо истолчен, то масаморра будет слишком густа!
И генеральный консул, полномочный министр и чрезвычайный посланник ее величества королевы соединенного королевства Великобритании и Ирландии с еще большим усердием стал толочь маис, предназначенный для масаморры диктатора Аргентинской республики.
— Татита! — Росас дернул свою дочь за платье и продолжал:
— Если это вас утомляет, то оставьте.
— О нет, сеньор губернатор! — отвечал посол, работая все энергичнее и энергичнее и начиная обливаться потом.
— Ну, остановитесь, довольно, — сказал Росас, наклонившись над ступкой и взяв в руку немного перемолотого маиса, — очень хорошо, вот что значит понимать толк в деле.
При последних словах диктатора в коридор вошла донья Мария-Хосефа Эскурра.
— Ваше превосходительство находите, что так хорошо? — спросил посол, приводя в порядок свои манжеты и раскланиваясь с невесткой Росаса.