Росас
Шрифт:
— Какое поручение?
— Осмотреть ваши бумаги.
— О, это переходит все границы, сеньор! Вы пришли искать у меня одного человека. Вы его не нашли, уверяю вас, что я больше не потерплю унижений.
Викторика улыбнулся.
— Откройте, сеньора, откройте, — сказал он, — поверьте мне.
— Нет.
— Вы не хотите открыть?
— Нет, тысячу раз, нет!
Начальник полиции решительно подошел к секретеру, ключ находился в замке.
Внезапно Мариньо, слышавший все, решил попытаться завоевать это гордое сердце красивым жестом. Стремительно войдя
— Мой дорогой друг, остановитесь! Я ручаюсь за то, что в бумагах этой сеньоры нет ничего компрометирующего наше дело: ни журналов, ни писем нечестивых унитариев.
Викторика сделал шаг назад, уже Мариньо был уверен в своем успехе, но неожиданно молодая женщина с глазами, пылающими гневом, бросилась к секретеру, чуть не сломав, открыла его и, повернувшись спиной к Мариньо, сказала Викторике:
— Вот все, что находится в этом секретере, — вскричала она, — смотрите!
Мариньо до крови закусил себе губы. Начальник полиции бросил рассеянный взгляд на письма и бумаги, не касаясь, однако, ни одной из них, и произнес:
— Я видел, сеньора.
Донья Эрмоса поклонилась и села на софу, она была совершенно измучена.
Двое мужчин, низко поклонившись, вышли и присоединились к полицейскому комиссару, который ждал их во дворе.
Как раз в тот момент, когда они садились на лошадей, к даче подъехал дон Мигель.
Они обменялись холодным поклоном, и дон Мигель вошел в дом, проговорив про себя:
— Скверно, я начинаю опаздывать — это плохой признак! Мариньо в это время говорил Викторике:
— Этот должен все знать. Это унитарий, несмотря на поведение его отца!
— Да, с ним надо держать ухо востро.
— И кинжал наготове, — прибавил Мариньо сквозь зубы. И оба быстрым аллюром понеслись по направлению к городу.
Дон Мигель недолго пробыл у своей кузины. Он старался успокоить ее, рассказал ей о Луисе, затем уехал задумчивый.
Положение становилось угрожающим. Молодой человек чувствовал, что надежда покидает его. В размышлениях он проехал мимо барранки генерала Брауна, въехал на улицу Завоевателей и остановился перед домом доньи Авроры. Он испытывал потребность в счастье, чтобы придать себе силы для начатой им страшной борьбы. Но это был несчастный день.
Войдя в гостиную, он заметил, что мадам Барроль лежала в глубоком обмороке, а ее дочь, поддерживая своими руками голову матери, смачивала ей виски одеколоном.
— Иди, Мигель! — вскричала молодая девушка.
— Что произошло? — спросил Мигель.
— Тише, не говори так громко: она в обмороке.
Дон Мигель опустился на колени и взял бледную и холодную руку мадам Барроль.
— Это ничего, она скоро придет в себя! — заметил он, пощупав пульс.
— Да, она начинает дышать, ступай в спальню, принеси плащ, платок, все равно что, Мигель!
Молодой человек повиновался и сам закутал свою будущую тещу в плащ, затем он и Аврора опустились перед нею на колени, каждый взяв ее за руку.
— Но что же такое произошло? Этот обморок неестествен. С вами случилась какая-нибудь неприятность?
— Да.
— Сегодня?
— Только
— Нет.
— Он был здесь!
— Он?
— Да, он приходил с комиссаром и двумя солдатами и обыскал весь дом.
— Чего же он искал?
— Он не говорил об этом, но я думаю, что он искал Луиса, так как он задал матушке несколько вопросов о нем.
— И…
— Она не хотела отвечать.
— Хорошо.
— Она отказалась также открыть дверь одной из внутренних комнат, которая случайно была заперта — Викторика приказал взломать ее.
— Но зачем же не открыли эту дверь тотчас же?
— Потому что когда он пришел, матушка сказала что она не будет помогать ему ни в чем и что, имея в своих руках силу, он может действовать по своему усмотрению. Пока этот человек оставался здесь, матушка не обнаружила своей слабости, но сразу после его ухода она упала на мои руки и потеряла сознание. Но посмотри, Мигель, она кажется открывает глаза!
— Девушка встала и бросилась в объятия своей матери. Мадам Барроль действительно пришла в себя.
— Мигель, — сказала она, — надо покинуть этот город вам и Луису завтра, сегодня, если это возможно. Эрмоса, моя дочь и я последуем за вами.
— Хорошо, сударыня, не будем говорить об этом теперь, когда вы нуждаетесь в покое.
— А вы думаете, что его можно иметь в этой стране, когда каждую секунду приходится дрожать за свою безопасность. С тех пор как глаза Росаса устремлены на мой дом, он осужден на постоянные доносы, каждый, кто переступает его порог, подвергается выслеживанию и преследуется.
— Через неделю, может быть, мы все будем спасены.
— Нет, Мигель, нет! Бог отвратил свой взор от нашей несчастной страны, мы можем ожидать только катастроф. Я не хочу, чтобы Эрмоса появлялась здесь.
— Эрмоса испытала ту же самую неприятность, что и вы, час тому назад.
— Это было час тому назад?
— Да, приблизительно.
— О, все это дело доньи Марии-Хосефы, матушка!
Дон Мигель рассказал о том, что произошло на даче в Барракасе и затем прибавил:
— Впрочем, во всем этом нет еще никакой серьезной опасности. Луиса они не найдут, я за это ручаюсь. Чтобы обеспечить Эрмосе и вам спокойствие, я поспешу предупредить Викторику о личных доносах, направляемых к Росасу с целью дискредитировать полицию. Что касается меня, то мне решительно нечего бояться! — проговорил Мигель, чтобы внушить дамам немного веры в будущее, хотя этой веры начинало недоставать и ему самому.
— Матушка, — сказала девушка, — так как теперь ничто не помешает Эрмосе навестить нас, то я хотела бы, чтобы она и Мигель обедали у нас и мы закончили бы этот день вместе.
— Да, да, — отвечал Мигель, — я хотел бы, чтобы мы были вместе и более не разлучались!
Но страшное предчувствие сжало сердце отважного молодого человека.
— Хорошо, пошли за нею! — отвечала дочери мадам Бар-роль.
В эту минуту раздался стук в дверях гостиной.
Все замерли.
Наконец, Мигель встал, открыл дверь и сказал: