Росас
Шрифт:
Жители Буэнос-Айреса ощутили в душе глубокую скорбь, видя окончательное удаление освободительной армии.
Федералисты, как ни трусливы они казались несколько дней тому назад, тотчас же начали проявлять все свое нахальство, немедленно начался страшный террор: убийства, насилия, грабеж стали обыкновенным явлением и тянулись длинной вереницей. Проскрипции не знали себе границ, зверства Масорки приняли ужасающие размеры, и — как будто недостаточно было этих бичей, обрушившихся на несчастный народ—к ним присоединил свои ужасы голод, вызванный
Однажды около восьми часов вечера по улице Завоевания быстро мчалась по направлению к Барракасу карета, запряженная парой лошадей.
Вскоре она остановилась перед дачей сеньора министра ее британского величества сэра Уолтера Спринга.
Эта карета не замедлила при своем проезде привлечь всеобщее внимание, так как в это время республиканского федерализма кареты были отобраны, и лошади были предложены Ресторадору или взяты по федеральным реквизициям.
Поэтому, когда карета остановилась перед домом английского министра, собралось много любопытных, чтобы посмотреть на это чудо.
Кучер открыл дверцу кареты, и из нее вышли двое мужчин.
Один из них, однако, на некоторое время задержался на подножке и между ним и другим лицом, оставшимся в карете произошел следующий быстрый разговор:
— Вы ничего не забыли, мой дорогой учитель? — спросил мужчина, стоявший на подножке.
— Нет, Мигель, но….
— Но что?
— Не лучше ли узнать, у себя ли сеньор министр раньше, чем я уеду один по этим мрачным улицам, в такой поздний час, заключенный в этой карете?
— Это не важно, если его нет, мы подождем, а когда вы вернетесь, то увидите нас здесь.
— Но если приор меня спросит?
— Я уже повторял вам сто раз: вы не должны отвечать прямо ни на один вопрос; узнайте только, хотят или не хотят они сделать то, о чем их просят, и какова бы ни была сумма, которую они потребуют, они ее получат, вот и все!
— Непременно надо, чтобы он был моим племянником?
— Или вашим сыном.
— У меня дети, Мигель!
— Или двоюродным братом.
— О!
— Или вашим приемным сыном, наконец, тем, кем вы хотите.
— Пусть Бог вложит свое благодушие в мое сердце!
— Ив ваши уста, дорогой учитель. Вы можете вернуться скорее чем через час.
— Прощай, Мигель, прощай!
— До скорого свидания, мой дорогой учитель и друг! Дон Мигель сошел с подножки, закрыл дверцу кареты и сделал знак Тонильо, бывшему за кучера.
Карета быстро помчалась.
Министр был у себя.
Дон Мигель и его спутник, в котором читатель, без сомнения, узнает дона Луиса, были введены в гостиную, где только еще зажигали лампы.
Сэр
— Какой приятный сюрприз, сеньор дель Кампо! — воскликнул он. — Вы не можете себе представить, как я счастлив и горд тем, что принимаю вас у себя!
— Сеньор Спринг, — отвечал Мигель, пожимая руку министра, — я не знаю, как вас благодарить за столь милый прием. Позвольте мне представить вам сеньора Бельграно, моего близкого друга.
— А, сеньор Бельграно! Уже давно я желал иметь честь познакомиться с этим кабальеро. Не подарите ли вы мне весь вечер, сеньор дель Кампо?
— Это счастье для меня не быть совсем неизвестным сеньору Спрингу! — отвечал с поклоном дон Луис.
— Что поделать, мой юный друг, хотя я и стар, но испытываю большое удовольствие в обществе прекрасных дам Буэнос-Айреса: там я узнал имена наиболее выдающихся лиц городской молодежи.
— Каждое ваше слово комплимент.
— Нет, нет, это сущая правда, сеньор Бельграно. Мы, старики, должны быть всегда готовы дать отчет в наших поступках Богу, поэтому разве не надо нам стараться быть всегда справедливыми и правдивыми? Вы видели Мануэлиту, сеньор дель Кампо?
— Не сегодня, сеньор Спринг.
— Что за очаровательное создание, я никогда не устану любоваться ею и говорить с ней. Многие думают, что все мои визиты к его превосходительству носят только политический характер. Нет, я ищу в обществе этой восхитительной девушки чего-то такого, что успокаивает мой дух, измученный скучными делами. В Лондоне мисс Мануэлита произвела бы фурор.
— А ее отец? — спросил дон Луис, которого остановил взгляд его друга.
— Ее отец!.. Сеньор генерал Росас… видите ли, в Лондоне…
— Он заболел бы! — сказал дон Мигель, чтобы вывести английского министра из затруднительного положения.
— Да, в Лондоне отвратительный климат. Вы были в Европе, сеньор дель Кампо?
— Нет, сеньор, но я рассчитываю поехать туда на несколько лет.
— Скоро?
— Да, но, во всяком случае, не сейчас, когда здесь находится эскадра сеньора де Макко! — сказал молодой человек, чтобы дать другой оборот разговору.
— Как! Вице-адмирал де Макко уже прибыл?
— Вы не знали этого, сеньор Спринг?
— Говоря по чести, нет.
— Ну, он прибыл.
— Сюда?
— Нет, в Монтевидео, третьего дня, в час пополудни.
— Его превосходительство знает это?
— Разве вы предполагаете, что если я знаю, то его превосходительство сеньор губернатор может не знать?
— Это правда, это правда! Однако странно, что он ничего не сообщил мне.
— Во время вечерни был виден английский бриг.
— А, был противный ветер, сеньор Спринг, — сказал дон Луис, — только в пять часов шлюпка привезла это известие.
— Так что мы переживаем кризис! — сказал министр, играя сеоими манжетами.
— Это еще не все.