Роскошь нечеловеческого общения
Шрифт:
– Вы меня слышите?
– спросил Панков, повысив голос.
– Слышу, слышу, продолжайте.
– Вы задержаны, Андрей Ильич. Задержаны по подозрению в совершении особо тяжкого преступления... Преступлений, - поправился Панков, быстро взглянув на своего коллегу.
– Что вы сказали?..
– Суханов удивленно поднял брови.
– Я не понял... Вы что имеете в виду?
– Я вам говорю уже в третий раз, Андрей Ильич. Вы задержаны по подозрению в совершении преступлений, предусмотренных статьями...
– Подождите, подождите... Что это
– Вот постановление, подписанное прокурором, - сказал Смолянинов, протягивая Суханову какую-то бумагу.
Андрей Ильич отпихнул руку старшего следователя.
– Пока вы ехали, Андрей Ильич, обстоятельства резко изменились. Ваше пребывание на свободе признано опасным для общества. Обвинение будет вам предъявлено в установленные законом сроки. Или - не будет, в чем лично я сильно сомневаюсь... А ругаться я вам не советую. Мы действуем в установленном законом порядке.
– Я...
– Суханов вдруг понял, что охрип.
– Вода есть у вас?
Панков посмотрел на генерала. Тот пожал плечами.
– Вода, говорю, есть?
– крикнул Суханов.
– Нет...
– А, черт...
– Андрей Ильич полез за мобильным телефоном.
– Минуточку!
Смолянинов шагнул вперед и взял из руки Андрея Ильича трубку.
– Это пусть побудет пока у нас...
– Я должен связаться со своим адвокатом, - хрипло произнес Суханов.
– Я должен...
– Свяжетесь, не волнуйтесь, свяжетесь. Мы не собираемся лишать вас того, что вам положено по закону...
– В чем меня обвиняют, хотелось бы знать?
Усилием воли, стараясь не обращать внимания на усиливающуюся с каждой секундой головную боль, Суханову удалось собраться с мыслями.
"Главное, не нервничать. Спокойно, Андрюша, - думал он.
– Спокойно. Ты сам много раз говорил, что нужно быть готовым к такому повороту событий. Ничего страшного. Не ты первый, не ты последний. Подержат и отпустят. Обычное дело. Больше пугают. Ничего у них нет... Главное - спокойствие. Спокойствие и экономия сил. И нервов..."
– Мы же вам сказали - хищение государственного имущества в особо крупных размерах. Учитывая род вашей деятельности, признано целесообразным ваше содержание под стражей... Статья УК...
– Не надо, не надо... Я эти ваши статьи знать не знаю и знать не хочу. Это вы моему адвокату будете объяснять. А я никогда ни с какими статьями не сталкивался и надеюсь, что это недоразумение разрешится... Я к тому, что, надеюсь, и сталкиваться не придется... с этими статьями вашими...
– Напрасно вы так думаете, напрасно. При вашем стиле жизни следовало бы хорошенько ознакомиться с уголовным кодексом.
– Я подумаю над вашим предложением.
– Вызывай охрану, - прервал этот содержательный разговор Смолянинов, обращаясь к своему
– Хватит воду в ступе толочь. В камере подумайте хорошенько, Андрей Ильич...
– О чем же?
– О том, что говорить на допросах. И как себя вести. Мой вам совет - не тяните резину. Всем легче будет.
– Спасибо за совет.
Он услышал, как за спиной открылась дверь.
– Машина готова?
– спросил Панков.
– Так точно, - голос, раздавшийся за спиной Суханова, был равнодушным, грубым и словно бы неодушевленным.
"Машина пущена, - подумал Андрей Ильич, ощутив ледяной укол страха. Машина... Это не люди, это какие-то... шестеренки. Не разорвало бы меня этими шестеренками... Нет, ерунда, - решительно сказал он себе.
– Никакой лирики. Обычное дело. Одна из сторон бизнеса. Только логика..."
– Я должен связаться с адвокатом, - сказал Суханов, продолжая сидеть на стуле.
– Вставай, - голос за спиной был все таким же безликим и холодным. Вставай давай...
Тяжелая рука легла Суханову на плечо.
– У вас будет такая возможность, - сказал Панков.
– А теперь идите, Суханов. Идите и думайте. Увести!
– приказал он, и в этом последнем слове Андрей Ильич услышал тот же металл, что и в голосе невидимого ему конвойного.
– Вы хорошо меня поняли, Юрий Олегович?..
Эта фраза была последней, которую сказал утром Крамскому генерал Смолянинов.
То, что он носит генеральское звание, Юра узнал еще во время своей последней поездки в Москву, когда по просьбе Суханова "копал" дело Греча.
Юрия Олеговича взяли прямо на улице. Он вышел из машины, чтобы купить сигарет, - Крамской ездил без охраны, игнорируя все замечания Суханова на этот счет. Откуда ни возьмись, перед Крамским выросли трое молодцов в камуфляже, двое с автоматами, один без.
– Юрий Олегович Крамской?
– спросил тот, что был без автомата.
– Да...
– Налоговая полиция. Прошу в машину. И без глупостей...
Как его запихивали в машину, стоявшую по соседству с его "БМВ", Крамской не помнил - этот процесс начисто выпал из памяти. Осознал он себя уже сидящим на заднем сиденье "Волги". С двух сторон его подпирали локти камуфлированных молодцов. В салоне воняло бензином, кислым потом и дешевым кремом для обуви.
"Налоговая полиция? В камуфляже и с автоматами? На улице? Ну-ну, - думал Крамской.
– Наручники не надели, уже хорошо. Нужно довольствоваться малым, тогда и жизнь будет полегче..."
Он не хотел гадать, что же ему сейчас предъявят и, главное, куда везут. В критических ситуациях Юра предпочитал полагаться на вдохновение, на импровизацию. Со стороны налогов он был чист - в той степени, в какой может быть чист нормальный русский бизнесмен. То есть, он, конечно, ладил с законом, но до определенного предела. Однако выяснение этого предела было не той проблемой, чтобы вот так, средь бела дня, с автоматами наперевес, хватать и пихать в машину...