Россия - Америка: холодная война культур. Как американские ценности преломляют видение России.
Шрифт:
Эти два примера демонстрируют, как идеалистические и материальные интересы элементов американской системы — властей, граждан, средств массовой информации и деловых кругов, движимых вечными принципами либерально-демократического кредо, — сливаются в едином порыве, синергически подкрепляют друг друга и тем самым умножают результаты проводимой политики.
По мере роста мощи и влияния Америки эта логика усилилась пропорционально силе всех составляющих. Сегодня администрация Джорджа Буша, несмотря на провалы исторических масштабов в своей внешней политике, более, чем когда-либо в американской истории, практикует односторонний подход в мировых делах и верит в свою способность изменить мир: «Just wait» — подождем, — тихо, для себя, ответил президент Буш на удачную ремарку президента Путина о том, что России не нужна такая демократия, как в Ираке. Глобализация увеличила влияние американских корпораций в мире и,
Однако внутри консенсуса о либеральной демократии существует множество противоречий и нюансов.
Политическое руководство
Общие особенности восприятия и реакций. Подавляющее большинство американских чиновников сегодня разделяют критическое отношение к России; их позиции отличаются лишь степенью критичности.
В советские времена внутри правительства имелись существенные противоречия по поводу того, как наиболее эффективно противостоять советской угрозе. Высота ставок — выживание людей и нации — обостряла их накал. Правым радикалам, пропагандировавшим удар на упреждение, противостояли взвешенные умы, настроенные на мирное сосуществование и иногда даже верившие в способность повлиять на Советский Союз.
С распадом советской системы противоречия внутри американского правительства перенеслись в другую плоскость: как наиболее эффективно направить эволюцию элементов распада империи в демократическое русло и избежать дестабилизации на постсоветском пространстве. Когда риск дестабилизации прошел, степень внимания к российским делам понизилась: с 1996 и до конца 1990-х годов американо-российская тематика ограничивалась в основном вопросами тактического порядка.
Трагедия 11 сентября 2001 года заставила Соединенные Штаты мобилизовать все свое внимание на регионе Большого Ближнего Востока. Россия словно сошла с экрана радара. Постепенно военные действия в Афганистане и Ираке обрели характер затяжного конфликта и страна «привыкла» к ним. Россия тем временем своими действиями привлекала все больше внимания, пока, наконец, количество тактических претензий не перевело озабоченность на другой, качественный уровень — вопрос стратегического порядка: в демократическом ли направлении она развивается?
В контексте этой озабоченности однородность критических мнений политиков и чиновников о России является результатом нескольких факторов. Во-первых, обязанность политиков и чиновников служить национальным интересам своей страны заведомо наделяет другую сторону ролью оппонента и соперника. Долг служения народу заставляет выбирать позиции, импонирующие большинству общества и демонстрирующие уважение к его ценностям. Во-вторых, практическая направленность государственной политики, ее реализуемость, необходимость учитывать множество аспектов требуют упрощения комплексных явлений и создания «удобного» для исполнения своих функций видения России: политики стремятся не столько увидеть истинное положение дел, сколько подогнать российскую реальность под свои задачи. В силу характерных для Америки чувства уязвимости и ориентированности на врага они имеют тенденцию избирать более негативное видение, чем на то указывает действительность. В-третьих, подотчетность избирателям, несение ответственности за результаты и риск потери рабочего поста диктуют стремление подстраховаться, которое ведет к выбору более жесткой политики. Более критический подход к России позволяет избранникам народа демонстрировать свою информированность, профессионализм и усердие.
Далее, процесс «естественного отбора» в правительстве комплектует ключевые посты людьми, мыслящими в рамках государственного мейнстрима. Политические карьеристы всегда знают, что от них хочет услышать начальство. Как и в России, оценка компетентности и карьерное продвижение американских чиновников основываются не столько на их профессиональных качествах, сколько на лояльности принятой линии и руководству. Приоритетность идеологического критерия при отборе кадров в администрации Буша может доходить до абсурда. Так, анкета для участников реконструкции Ирака включала вопрос о позиции кандидата по прецедентному судебному разбирательству «Роу против Уэйда», которое в 1973 году признало запрещение абортов антиконституционным и по сегодняшний день остается самой острой темой в противостоянии консерваторов и либералов. [217]
217
Chandrasekaran R. Imperial Life in the Emerald City: Inside Iraq's Green Zone. New York: Knopf, 2006.
Наконец, публичность должностей, острая партийная борьба и высокая критичность СМИ требуют четкости, ясности и однозначности политической линии. Стиль политических дискуссий, близкий к шоу, навязывает лозунговый стиль, гиперболу, яркие провокационные высказывания, зрелищность — все средства, позволяющие выделиться на фоне внутренних политических конкурентов и критиков в ущерб сути дела. Это особенно верно в периоды предвыборных кампаний. Учитывая то, что подготовка к президентским выборам начинается все раньше и раньше — к выборам ноября 2008 года кандидаты начали готовиться почти за два года, — а выборы в конгресс проходят каждые два года, то предвыборная кампания в разных степенях лихорадочности становится перманентным состоянием Америки.
Видение России политическим руководством США подчиняется также характерным особенностям восприятия в любых крупных организациях. Атмосфера общепринятого мнения и индивидуальные убеждения их руководителей сокращают амплитуду колебаний мнений и оценок. Динамика группового поведения подталкивает к соответствию взглядов: «инакомыслящие» становятся париями, игнорируются и вытесняются из организации. Групповая психология диктует тенденцию выбирать более рискованные решения и действия, чем те, что члены группы выбрали бы индивидуально. Непризнание и непринятие других культур и национальных особенностей, наряду с убежденностью в превосходстве своей системы, усиливаются стремлением и необходимостью предельно упрощать комплексные ситуации для принятия самых ответственных решений. В итоге groupthink, который заставил американских чиновников пропустить множество сигналов готовившейся на 11 сентября 2001 года атаки, действует в полную силу в отношении России, создавая проблемы и трения там, где для них нет оснований.
Каждая отдельно и с умноженной силой все вместе эти особенности американской системы ведут к формированию более негативного видения России, чем к тому располагает российская действительность.
Законодательная власть. Между позициями двух ветвей власти, определяющих политику Соединенных Штатов по отношению к России — исполнительной и законодательной, — существуют некоторые различия.
Наиболее категоричными и последовательными критиками России часто бывают представители законодательной ветви власти. Категоричность конгрессменов объясняется несколькими причинами. Во-первых, роль конгресса как контролера действий исполнительной власти заведомо наделяет их функцией критика. Какой бы принципиальной ни была политика администрации в отношении России, всегда найдутся конгрессмены, считающие ее недостаточно жесткой в реализации национальных интересов или примиренческой в отношении идеалов.
Во-вторых, поскольку в обязанности конгресса, в отличие от правительства, не входит ведение сложных международных переговоров и выработка международных соглашений, [218] то конгрессмены могут позволить себе пренебречь практическим реализмом. Основным их инструментом является публичная риторика, и они часто практикуют менее взвешенный тип суждений. Независимость законодательной власти снимает с исполнительной ветви ответственность за ее слова: в случае слишком радикальных заявлений конгрессменов правительственные чиновники всегда могут сослаться на суверенность мнения законодателей.
218
Но правительство обязано координировать свои действия с конгрессом, поскольку любое международное соглашение после его подписания должно быть одобрено законодателями.
Среди сенаторов пальму первенства радикальной политики в отношении России в советские времена держал сенатор-республиканец Джозеф Маккарти (1947–1957). Убежденный антикоммунист, Маккарти утверждал, что американское правительство было насквозь инфильтрировано коммунистами, советскими шпионами и сочувствующими им. Радикализм и безосновательность его обвинений были столь вызывающи, что даже в самые горячие годы холодной войны сенат их осудил. Имя Маккарти дало название явлению маккартизма, которое в общем случае описывает демагогические, безрассудные, надуманные обвинения и публичные атаки на личности и патриотизм политических оппонентов.