Россия без прикрас и умолчаний

Владимиров Леонид

Из сказанного ясно, что на прекращение или даже смягчение тона советской антизападной пропаганды рассчитывать в ближайшее время не приходится. Скорее напротив: она будет делаться еще злее, еще лживее. Это контрастирует со всеобщим западным стремлением к мягкости и взаимопониманию с русскими, это разочаровывает и обижает многих западных дипломатов, писателей, политических деятелей. В утешение им скажу, что не нужно переоценивать русских проклятий: они направлены лишь по форме на запад, а по существу – только внутрь и на восток.

В то же время не надо думать (как думают сейчас, например, многие весьма ответственные американцы), будто терпеливость и мягкость со стороны западных держав смогут убедить «этих подозрительных русских» в добрых намерениях американцев или англичан,

будто мягкость тона с запада вызовет в конце концов ответное смягчение тона с востока. Дело обстоит как раз наоборот: не очень обремененные моралью русские лидеры рассматривают западную вежливость только как признак слабости и боязни – они судят по себе. Отсюда вывод: люди в Кремле уважают только твердый, строгий тон, за которым усматривают скрытую силу. Они наглы, но трусливы (эти качества всегда идут об руку), и делаются тем мягче, чем тверже с ними говорят. Создается впечатление, что Кеннеди понимал это во время кубинского кризиса, а потом это понимание было полностью утрачено.

Я оговорился в начале этого раздела, что грубая антикапиталистическая пропаганда не действует больше на русскую интеллигенцию. Власти это, по-видимому, понимают. И для удержания интеллигенции хоть в какой-то пропагандистской узде у них есть особый рецепт. В аптекарских терминах я назвал бы этот рецепт «левым противоядием».

В Америке, Англии, Франции, Западной Германии, Италии – везде на Западе – есть множество людей, недовольных по тем или иным причинам жизнью. Нет, не плохая пища, не теснота квартиры и не дырявая одежда вызывают их недовольство – наличие всех элементов жизненного комфорта они принимают как должное. Они даже обижаются, когда им намекают, что они имеют автомобиль и спят в отдельной спальне – они интеллектуальны и презирают эти бытовые мелочи, эти капиталистические подачки. Против правительств, против существующих гнилых государственных институтов бунтует их гордый дух. Они бичуют, протестуют, разоблачают, они глаголом жгут сердца людей. Они придерживаются разных взглядов, иногда противоположных убеждений, одни религиозны, другие атеистичны, третьи анархисты, четвертые централисты, пятые коммунисты – но все они с удовольствием называют себя левыми. Придерживаться левых, по возможности радикальных взглядов – это сейчас модно на Западе как сверхкороткие юбки или псевдоантичная мебель.

Сам по себе факт безнаказанного (и часто безбедного) существования левых с их ярко выраженными антиправительственными взглядами и действиями свидетельствует о наличии свободы в их странах, а не о ее отсутствии. Но этого они не замечают, и излюбленная тема левых речей, левых статей, левых митингов – ограничение, подавление свободы.

Что ж, в принципе левая оппозиция полезна для демократического строя. Ее немедленная критическая реакция на каждый промах властей делает эти промахи видимыми и помогает их ликвидировать. Оппозиция слева принуждает правительства уделять больше внимания нуждам бедных слоев населения – это тоже прекрасно. Очень плохо другое: сегодня западные левые стали главным средством, главным инструментом и оружием советской диктатуры в борьбе против собственной прогрессивной интеллигенции.

Давайте не касаться сейчас членов коммунистических партий западных стран. Они, как правило, хорошие, честные люди и не отдают себе отчета в особых отношениях между их руководителями с одной стороны и советской партийной верхушкой и Комитетом госбезопасности СССР – с другой. Давайте не говорить о них еще и потому, что западные коммунисты почти не используются в России для обработки интеллигентских мозгов. Коммунисты, далее западные, не вызывают больше доверия в среде российских интеллектуалов. Ими пренебрегают как платными агентами КПСС, хотя, повторяю, лишь малая часть коммунистов мира заслуживает такого прямого обвинения. Давайте, стало быть, вести разговор о людях, не принадлежащих к компартиям.

Эти люди, среди которых есть весьма значительные писатели, философы, ученые, художники, видят в своих странах только темные стороны, только скверные, отталкивающие явления. Но, если так, то должен же быть где-то другой, светлый полюс. С целью

его отыскания они едут на месяц в Советский Союз и возвращаются в полном восторге. Ну, по правде сказать, не совсем в полном восторге, но какие-то там мелочи быта проходят мимо их внимания. Подлинный интеллектуал выше этого, особенно если он квартирует в трехкомнатном номере отеля класса «люкс» с видом на волшебный Кремль и поедает высокосортную черную икру на завтрак. Зато какие они милые люди, эти русские, как откровенно говорят, наряду со своими крупнейшими достижениями, о переживаемых ими некоторых трудностях! Какие у них грандиозные планы! Какую удобную рабочую квартиру удалось случайно посетить! Какими массовыми тиражами издают они мои книги!

И далее в том нее духе.

За бесплатное или почти бесплатное проживание в отелях, за путешествия к теплому Черному морю и потребление черной икры благодарный западный интеллектуал пишет книгу того нее черного цвета о стране, откуда он приехал. Этого только и надо его гостеприимным русским хозяевам. Если в книге, наряду с проклятиями по адресу капитализма, есть восхваления Советского Союза – это совсем хорошо. Но если и нет – тоже не страшно, не было бы только критики. Книгу издадут тиражом в полмиллиона и будут о ней писать в газетах куда похвальнее, чем о произведениях Шекспира. Автора назовут великим и прогрессивным – а такого искушения не способен выдержать даже человек, умеющий при случае отказаться от Нобелевской премии (простите, это, кажется, прозвучит диссонансом, но когда Жан-Поль Сартр отказался от присужденной ему премии, русские интеллигенты с ненавистью говорили: если бы ему было нечего жрать, взял бы премию как миленький! И добавляли по адресу апологета экзистенциализма такие чисто русские эпитеты, которые воспроизвести в печати, увы, невозможно).

Надеюсь, вам уже понятен рецепт, прописываемый советской пропагандой интеллектуалам. Смотрите, говорят им, вот свидетельства великих и прогрессивных писателей Запада о том, что такое капитализм. Это говорят вам не коммунисты, а люди, далекие от коммунизма (последнее выражение – «далекие от коммунизма» – принятая пропагандистская формула, и чем дальше автор «черной» книги от коммунизма, тем в данном случае лучше).

Примите теперь во внимание, что никаких других книг о капитализме, кроме этих вот «прогрессивных», в России не издают, и получить западные издания других книг рядовой русский интеллигент тоже не может. Об этом заботятся такие учреждения, от существования которых в СССР западные левые стараются всячески отмахнуться, – цензура и секретная полиция. Что же остается русскому интеллигенту? Прочесть Сартра или какого-нибудь Силлитоу или даже блистательного Грэма Грина или великолепного Сэлинджера – и подумать: ах, черт, если уж такие компетентные люди резко критикуют капитализм, значит, он и вправду несладок. Видимо, ничего не остается, кроме как терпеть наш режим.

На этот эффект власти и рассчитывают, отбирая книги западных писателей и журналистов для перевода на русский и устанавливая тиражи. Вот, кстати, занятный факт по этому поводу: издательство «Мир», выпускающее переводы, – единственное в стране, не указывающее тиражей своих изданий. Стоит, пожалуй, еще разъяснить, что установление тиража в СССР – акт чисто политический, а не коммерческий: тираж устанавливается заранее, в зависимости от идеологической ценности книги и не имеет никакого отношения к последующему спросу. Это ведет к тяжелым экономическим жертвам, но, как любят выражаться пропагандисты в СССР, идеология выше торгашеских соображений.

Однако книги левых литераторов Запада – лишь один из инструментов в этом дьявольском наборе. Не все ведь левые – писатели, не все они пишут книги. И не надо. Одни пишут книги, другие ставят подписи под протестами против войны во Вьетнаме, третьи выступают в газетах, четвертые пикетируют Белый Дом, пятые делают просоветские доклады в обществах дружбы, шестые приезжают в СССР и дают соответствующие интервью советским журналистам. Все идет в дело, все публикуется в России. Бумаги на это всегда вдоволь – ее не хватает только на издание «Доктора Живаго» или романов Солженицына или поэм Бродского...