Россия будущего
Шрифт:
Парадокс: но многие французы и британцы в городах сами выращивают овощи… Считается, что такие овощи вкуснее… И еще, наверное, людям просто хочется возиться в земле и что-то на ней выращивать. Даже людям среднего класса из больших городов. Горожане чаще выращивают для себя овощи, чем жители деревень!
На производствах молока, мяса, хлеба и овощей нет ничего от духа прежней деревни. Это именно что производства, аграрный бизнес, и живут на таких производствах те же самые люди среднего класса, одна из множества специализированных групп
Французы среднего поколения едут «посмотреть на деревню» в Польшу или в Россию. Они еще выросли в селе, где по утрам орали петухи, а вечером пылило, возвращаясь домой, стадо коров. Став взрослыми, они не могут найти во Франции ничего подобного. Они едут в страны, где деревня пока еще есть.
Пока сохранилась, еще не вымерла.
Но и у нас деревня исчезает на глазах. Что происходит с деревнями и селами? Появляется небольшой, несколько процентов, слой сравнительно богатых, экономически сильных предпринимателей. Тот самый — с техникой, собственностью и капиталом. Пока без высшего образования…
Хотя молодежь чаще всего оканчивает сельскохозяйственные институты. Осталось одно поколение.
А остальные? Они не в силах прокормиться в деревне… По крайней мере прокормиться привычно, «как всегда». Всегда начальство давало что-то заработать, что-то украсть; работа была тяжелая, но жить можно было легко — в смысле, бездумно.
Жизнь изменилась, нужно меняться самим… Но… как?! Они не умеют. Ведь кто остался в деревне после того, как добрые сто лет народ бежал и бежал в города? Первый массовый отток из села пришелся еще на 1860–1880-е годы: стоило дать крестьянам личную свободу, как сотни тысяч людей потекли в Петербург и Москву.
В 1930-е годы деревня опустела на треть. После войны (уцелевшие солдаты смогли сбежать из деревни), и особенно после смерти Сталина (колхозникам дали паспорта), — еще на треть. В 1970–1980-е годы уезжали почти все, кто поступал в вузы и мог потом устроиться в городе.
Кто оставался в деревне? Кто входит в эти 38 %, по данным 1989 года?
В первую очередь тот, кто органически не переваривает никаких вообще перемен. Любых. Кому даже изменение названия с «колхоза» на «акционерное общество» уже мучительно, а уж необходимость жить не так, как привык, — совершенный конец света.
Часть этих людей, конечно, все-таки сможет приспособиться… Будет ныть, ругать все на свете, агрессивно орать, понося власть, но приспособится. Кто-то рукастый и меньше пьющий прибьется в работники к богатому соседу. Кто-то помоложе сбежит в город.
Но большая часть сельских жителей все пятнадцать лет после 1991 года только доворовывает то, что осталось от советской власти, от прежних колхозов и совхозов. Уже почти совсем доворовали и вовсю начали воровать друг у друга. Воровали бы и у богатого соседа… Но тут понимаете какое дело… У богатого соседа собственность — не колхозная,
В некоторых деревнях до трети мужского населения «сидит», и их дома-развалюхи особенно бросаются в глаза на фоне красно-кирпичных особняков в два этажа.
Второй контингент, который сразу заметен в селе: старики и старухи. Их больше половины населения многих и многих деревень: ведь средний возраст сельского жителя России давно перевалил за сорок лет.
А средний возраст программиста явно ниже 30 лет.
По статистике, в конце советской власти, в 1989 году, в деревне жило 38 % населения. 24 % из них занято было в сельском хозяйстве.
Статистики на сегодняшний день у меня нет, но уже ясно — сейчас обе эти цифры намного меньше. Перспектива? Она проста… К 2030 году в России в селе будет жить не больше 10 % населения.
2–3 %, четверть-треть сельских жителей, будут жить в крепких двухэтажных домах из красного и белого кирпича, ездить на хороших дорогих машинах по асфальтированным дорожкам, учить детей в вузах, а некоторые из них даже будут постоянно читать книги.
Остальные не получат образования, не приучатся читать, а по телевизору будут смотреть совсем другие программы, чем первая треть.
Но это — 10 %. А остальные?! Они исчезнут: умрут от пьянства или уйдут. Уйдут в города или в лагерь. Или уйдут в город после лагеря. Или попадут в лагерь уже после того, как уйдут в город.
Российская деревня 2030 года станет такой же, как французская и немецкая:
без петухов и коров.
Если не заниматься выдумками и не тешить себя глупыми сказками, то неизбежная судьба русской деревни — быстрое и безнадежное вымирание. Здесь тоже нет ничего нового, ничего, отличающего Россию от других стран.
Изменения в психологии
Всегда говорили «народ» — а понимали «крестьянство». Патриархальное крестьянство составляло большинство населения и в Древнем Египте, и в Древнем Риме. В городах и дворянских поместьях Европы XVIII века обитали от силы 5–6 % жителей континента.
Положение вещей изменилось только в XVIII–XIX веках, и то не везде, не сразу и не полностью. Даже в Британии, самой городской стране мира, в 1800 году в городах жило 50 % населения, в 1850-м — 65 %.
Как сказал Мао Цзедун: «Деревни окружают города».
Крестьянство было хранителем нравственного здоровья народа, его практической сметки, представления о самом себе. Крестьянство несло в себе то, что весь народ хотел думать и знать о самих себе.
Самый образованный, самый культурный человек хорошо знал крестьян и привыкал к мысли: их большинство.
Еще человек привыкал жить в ландшафтах своей страны и чувствовать себя в них как дома. Ведь города были маленькими, леса и поля начинались сразу за городской стеной.