Россия будущего
Шрифт:
В XX веке города разрослись, но люди все принимали это как что-то нежелательное, как недостаток. Они упорно воспитывали детей так, словно им предстоит жить среди лесов и полей. Три поколения маленьких жителей Петербурга-Петрограда-Ленинграда взросло на книжках Бианки и на приключенческой литературе о путешествиях.
В середине XX века в городах стало жить столько народа, что появился слой людей, которые вообще не знали природы своей страны. Да они и не очень хотели ее знать, говоря откровенно.
В нашей стране этот процесс притормаживали, приостанавливали… И все равно к 1980-м
В 1983 году 30 % школьников в Москве никогда не видели коровы. 20 % школьников Москвы не знали, кто такие Минин и Пожарский.
Перспектива? Конечно же, вполне можно жить в агломерации и притом найти время и место свозить детей, подростков в разные исторические города и усадьбы России, поплавать на байдарках по рекам, пособирать грибы в сосновом бору и лесные орехи в дубраве. Элита и средний класс, по крайней мере, найдут для этого и деньги, и время. Вопрос — найдут ли они такое желание…
Вроде бы дачная жизнь популярна, люди любят выезжать на субботу и воскресенье, все чаще называемые английским словом уик-энд (конец недели). Но зачем выезжает большая часть жителей больших городов и агломераций? Побыть там, где «полагается», в кругу «своих», подтвердить статус обладателя дачи и машины. Вырваться из деловой круговерти — но ведь, как правило, побыть не в лесу и не на реке, а среди дачной застройки.
Не будем чрезмерно обобщать — но для какой-то, и немалой, части детей становится привычным и естественным ландшафт дачного поселка, но не леса, поля или озера. Ландшафты России, в которых живут жители периферии и в которых разворачивалась история их народа, остаются для них экзотикой. А слон в зоопарке реальнее, чем обычнейшие корова или курица.
Значительная часть жителей мегалополисов 2030 года не будет знать природу своей страны. Не будет уметь находиться в природных ландшафтах, будет ощущать их как нечто чужое, возможно, даже как нечто неприятное.
Это создаст трудности и при изучении русской истории.
Для этих людей окончательно станет совершенно чужой и непонятной деревня и деревенская жизнь. В их мире не будет ничего даже отдаленно похожего. Люди, у которых были бабушки в деревне или ездившие в деревню на дачу, к знакомым, будут испытывать ностальгию и поедут в деревни куда-нибудь в Среднюю Азию, в Азербайджан или на Передний Восток — как сегодня французы ездят в Россию.
Но новое поколение, выросшее «после деревни», уже будет другим. Почему бы и нет? Но возникнет проблема понимания русской истории, культуры, литературы.
Страницы Толстого или Пушкина, где описывается, как вечером возвращается деревенское стадо, как косят сено и сметывают стога, как носят бадейками воду… Все это станет окончательно незнакомым и не будет вызывать никаких положительных эмоций.
А жителям периферии эти реалии останутся намного понятнее и ближе.
Глава 6. ВЫМИРАЕМ ЛИ МЫ?
Как львы сражаются гасконцы. Но их все меньше.
Миф и его происхождение
Среди прочих мифов Россия
В те же годы заговорили о падении средней продолжительности жизни, особенно мужской. Мол, мужчины в России не жильцы, в среднем живут по 59 лет.
Развал тех лет, шок перехода действительно вызывал панику. На глазах сокращалась и даже исчезала инфраструктура, обеспечивающая жизнь человека: больницы, поликлиники, школы, медикаменты. Детские садики продавались частным фирмам под офисы, а похороны стоили столько, что появились «несанкционированные» могилы — родственники тайком хоронили своих стариков.
В 1991–1994 годах прирост населения в России был отрицательным: умирало больше людей, чем рождалось.
И конечно же, смертность мужчин была запредельно высокой.
Все так — но насколько, и каковы действительные причины?
Действительность того времени
Начнем с того, что даже в эти несколько лет не было никаких экономических причин для сокращения рождаемости. В 1991–1994 годах россияне были лучше обеспечены и жильем, и продуктами, и одеждой, чем в конце 1940-х — начале 1950-х. Но тогда в России шел взлет рождаемости — ученые называют эти периоды по-американски: «бэби-бум».
Но тогда россияне ощущали себя победителями в огромной и страшной войне, представителями великого и славного народа. К тому же «правила игры» были им понятны — они знали, что надо делать для самосохранения, для обеспечения семьи. Они понимали, что требуется для жизни им самим и какие качества необходимо воспитывать в детях.
Вот в 1930-е годы действительно рожать стали меньше… Особенно в городах: в том слое, на который обрушился основной удар репрессий.
Во все времена и у всех народов на подъеме экономики, после выигранной войны рождаемость повышалась.
После проигранной войны и в эпохи развала рождаемость снижалась — как в Германии после 1945 года.
Закономерность простая: тот, кто не уверен в будущем, боится заводить детей.
Тот, кто в будущем уверен, хочет заполнить будущее потомками: детьми и внуками.
Частью шока стала неслыханная раньше откровенность по поводу истории страны и ее положения. Если совсем недавно, полвека назад, с такой неслыханной жестокостью истребляли и мучали людей — как же можно заводить детей, приводить новые поколения в такое ужасное общество?! Многие люди из «поколения перестройки» очень даже задумывались над этим.
Правда, вот насчет продолжительности жизни мужчин… А что, раньше она была выше? Скажем, в 1980 году? В 1970-м? Я уже приводил данные о том, что в пролетарских пригородах Красноярска, во многих деревнях продолжительность жизни мужчин не превышала и полувека. Эти данные долгое время скрывались; теперь их открыли, они тоже стали частью шока: страшной правдой о самих себе, которую раньше не знали.