Россия и ее колонии. О том как Грузия, Украина, Молдавия, Прибалтика и Средняя Азия вошли в состав России

Терехова Наталья М.

3) делегацией, из шести особ состоящей, которая имеет быть отправлена в С. -Петербург, исходатайствовать от Е. В. Императрицы Всероссийской принятие сего нашего покорения и в случае всемилостивейшего благоприятия оного учинить присягу в верности и подданстве Е. В. Императрице Всероссийской чрез сию самую делегацию за нас и от имени всех нас и за потомство наше <…>.

В прочем мы от благородных верховных советников и советников, яко по законам лицо его светлости герцога в отсутствие его представляющих, не могли требовать декларации и приступления ко всему вышеозначенному от имени и за его светлость герцога, потому наипаче, что его светлость сам лично находится при дворе Е. И. В. в С. -Петербурге, и мы не сомневаемся, что он в поспешествование истинному благу и благополучию сих герцогств не оставит поднести к стопам Е. И. В. подобную нашей декларацию, тем паче, что его светлости конечно небезызвестно, что по всеконечном разрушении польского верховного начальства, от которого происходят нынешние инвеститурные права его светлости, вышеозначенные наши к общему благосостоянию отечества учиненные положения могут тем менее подлежать какому-либо справедливому противоречию, что

оные основаны на вышепомянутом законном примере, который дали нам в 1561 г. задвинские наши предки тогдашним их беспосредственным покорением Польше и уничтожением существовавшего тогда посредственного правления Тевтонического ордена; того ради хотя сим и предписывается помянутой в С. -Петербург отправляемой нашей депутации покорнейше пригласить его высококняжескую светлость герцога нашим именем, чтоб его светлость благоволил поднести к стопам Е. В. Императрицы Всероссийской подобную нашей декларацию, на всякий случай, однако же, долженствует она неотменно изъяснить пред престолом Е. И. В. наше беспосредственное и безусловное покорение и во всем поступать сообразно нашим вышеизображенным положениям. В вящее же уверение мы, земский предводитель и земские послы, просили благородных ховных советников и советников, чтоб они, как наши только старшие собратия, за собственные свои лица учинили деклацию и приступление к сему нашему земскому положению, и потому они купно с нами оное собственноручно подписали с приложением печатей.

Дан в Митаве [49] на земском собрании так, как наша рыцарская печать утвердила февраля… дня 1795 г.

^{АВПР, ф. Сношения России с Курляндией, оп. 63/2, 1795, д. 2., лл. 20–26 (перевод).}

Манифест.

Императрицы Екатерины II о присоединении к России герцогств Курляндского и Семигальского и Пильтенского Округа

^{15 апреля 1795 г.}

49

Митава — центр Курляндского герцогства (совр. — Елгава).

Божией милостью Мы, Екатерина Вторая, Императрица и Самодержица Всероссийская и проч., и проч., и проч.

Нам любезноверным подданным княжеств Курляндского и Семигальского, також Пильтенского округа благородному рыцарству и земству, городам и всем обитателям.

Призвание ваше к попечениям Нашим, издавна продолжаемым, о сохранении отечества вашего в целости и безопасности посреди различных в соседстве беспокойств, наипаче же во время последнего мятежа, в Польше происшедшего, Мы приемлем с особливым нашим благоволением. Быв уверены в чистосердечном желании вашем, на общем собрании вашем изъявленном и через уполномоченных от вас пред престолом Нашим императорским торжественно подтвержденном, о присоединении княжеств Курляндского и Семигальского и округа Пильтенского под державу Нашу, удовлетворяем оному, всемилостивейше приемля вас в число верных подданных Наших и присовокупляя помянутые области на вечные времена к империи Всероссийской; вследствие чего по учинении уполномоченными от вас в Сенате Нашем присяге на верность назначаем в должность генерал-губернатора курляндского генерал-поручика барона Петра фон-дер-Палена, возложа на него привести к таковой же присяге всех и всякого звания обитателей княжеств Курляндского и Семигальского, також и Пильтенского округа; по вступлении же его в управление сими областями представить Нам те распоряжения, которые благу и тишине оных надежным образом способствовать могут. Объявляем при том императорским Нашим словом, что не токмо свободное исповедание веры, от предков вами наследованной, права, преимущества и собственность, законно каждому принадлежащая, в целости соблюдены будут, но что от сего времени каждое состояние народное вышеозначенных областей имеет пользоваться и всеми теми правами, вольностями, выгодами и преимуществами, каковыми древние подданные российские по милости Наших предков и Нашей наслаждаются. В прочем пребудем удостоверены, что вы и потомки ваши сохранением непоколебимой верности Нам и преемникам Нашим и усердием к пользе и службе государства Нашего, которого Промысл Всевышнего учинил вас ныне сочленами, потщитесь заслуживать продолжение монаршего благоволения. Дана в С. -Петербурге, апреля пятогонадесять [50] дня, в лето от Рождества Христова 1795-е. Царствования же Нашего всероссийского тридесять третье и таврического третиенадесять. [51]

50

Пятнадцатого дня.

51

Тринадцатое.

Подлинная подписана собственною Ее И. В. рукою тако: ЕКАТЕРИНА

^{АВПР, ф. СПб. Главный архив 1–10, оп. 23, 1795, д. 256, лл. 1–2 (печатный экземпляр).}

ПРИСОЕДИНЕНИЕ КАВКАЗА И ЗАКАВКАЗЬЯ

Кавказская линия [52]

52

Россия под скипетром Романовых 1613–1913. Московский филиал СП «Интербук», 1990. Впервые эта книга была издана в Санкт-Петербурге

в 1912 году к юбилею дома Романовых.

Наши владения в предгорьях Кавказа долгое время не отходили далеко от устья Терека. Только в 1735 г. выстроен был Кизляр недалеко от моря. Но мало-помалу терское казачество увеличивалось притоком новых казаков — поселенцев с Дона и с Волги, а также горцев-осетин и кабардинцев, поступивших на русскую службу; казаки двигались все выше по Тереку. В 1763 г. построена была уже Моздокская крепость, и казачьи городки и станицы почти сплошь унизали течение Терека.

Победоносные турецкие войны Екатерины Великой придвинули русскую границу вплотную к Кавказским горам. Кубанские степи, где кочевали татарские орды, перешли под власть России.

Устраивать вновь завоеванный край прислан был знаменитый Суворов. Кубанские татары не желали упорно признать русской власти и в кровавой борьбе были истреблены почти поголовно. Остатки грозной некогда орды бежали в Турцию или переселены были в Крым. Но с истреблением этого разбойничьего народа на опустевшую степь начались с Кавказских гор стремительные набеги воинственных и диких племен — черкесов, кабардинцев и других. Эти набеги доходили не только до земли донских казаков, но даже до Воронежской губернии. Пришлось сразу принять решительные меры для защиты новой границы.

С завоеванием кубанских степей естественной границей России стали Кубань и Терек. Терек был уже надежно укреплен. Теперь и по берегам Кубани и подальше в степи стали вырастать города-крепости (Екатеринодар, Ставрополь и др.). Скоро кубанские укрепления встретились с терскими. Так сомкнулась сплошная черта укреплений, огородившая нашу южную границу от разбойничьих набегов горцев. Эта черта долгое время известна была под названием Кавказской линии.

Невелики и незатейливы были кавказские крепости: небольшое село, окруженное рвом, высокий земляной вал, на нем — крепкий плетень из толстого хвороста, сторожевая вышка; пять-шесть пушек, какая-нибудь рота солдат — вот и вся крепость. Но не одними такими крепостями держалась охрана линии. При устройстве ее в кубанские степи спешно переселены были несколько тысяч запорожских казаков, служба которых на Днепре стала уже не нужна. Сначала хотели из них составить просто конные солдатские полки, но запорожцы, любя свою казачью жизнь, просили оставить их в казачестве и дать им для поселения новые земли, где пригодится их служба. Императрица Екатерина указала им для поселения привольные кубанские степи и даже прислала им на новоселье, по русскому обычаю, хлеб-соль с блюдом и солонкой из чистого золота. В 1792 г. новые поселенцы получили от императрицы «Жалованную грамоту» на владение кубанскими землями. Образовалось новое, Кубанское казачье войско (малороссийский говор кубанцев до сих пор отличает их от великорусов-терцев). Кубанское войско вместе с терскими казаками в течение полувека вело тяжелую геройскую борьбу, защищая от разбойников-азиатов русскую границу.

За их спиной плодородные ставропольские степи быстро заселялись мирным земледельческим людом, вырастали города. А на линии тем временем шла, ни на день не прекращаясь, жестокая и кровавая борьба.

К южному берегу Терека и Кубани близко подходят грозные Кавказские горы. Эти горы испокон веков населены были дикими воинственными племенами чеченцев, черкесов, кабардинцев, лезгин, осетин, ингушей, кумыков. Кавказские горцы в большинстве были очень бедны: даже князья их зачастую не имели одежды наряднее овчинного тулупа. Зато все эти племена отличались храбростью, и в бою, по отзыву русских, сотня черкесов стоила тысячи татар. Жадные до крови и до грабежа, горцы любили войну больше всего на свете. Азиатская жестокость этих головорезов не знала предела. Захватив в плен русского казака или солдата, они перерезали ему жилы так, чтобы он не мог двинуть ни рукой, ни ногой, и, раздев догола, бросали в камышах на съедение комарам, тучами висевшим над водой. Никаких договоров они не заключали и не признавали, и их соседство каждый час грозило внезапным набегом. День и ночь по всей Кавказской линии, тянувшейся верст на 700 от устья Терека до устья Кубани, стояла зоркая казачья стража. От укрепления до укрепления выставлялась цепь «кордонов» — человек по 50–60, а иногда и по 200. Между «кордонами» — мелкие сторожевые отряды, «пикеты», человек по 10и «залоги», или «секреты», по 2–3 человека. На каждом сторожевом посту выставлялись особые «фигуры», или «маяки», — соломенные чучела на высоком шесте. Зажженный «маяк» объявлял тревогу по всей линии, обозначая появление врагов. Леса, покрывавшие тогда берега Терека, еще облегчали горцам неожиданные нападения, а от казаков требовали особой бдительности. Конечно, и казачьи удальцы не упускали случая пробраться на враждебный берег, подстеречь и подстрелить чеченца или кабардинца, бродящего около русской границы.

В этой тревожной военной обстановке казаки вырастали прирожденными воинами, ни в чем не уступавшими их вечным врагам — горцам. Казаки усвоили себе их зоркость и ловкость, их знакомство с горной природой, их военные приемы, уменье владеть оружием, переняли от врагов даже их наряд — черкеску. Для сторожевой службы и мелкой пограничной войны казаки были неоценимы. Никакое регулярное войско не могло бы их заменить. Сами горцы считали казачьи станицы опаснее для себя, чем настоящие крепости. «Крепость — камень, брошенный в поле, — говорили они, — дожди и ветры снесут его поздно или рано; а станица, как растение, вопьется в землю корнями — и ничем ее не вырвешь».

И действительно, казачьи станицы были самым надежным оплотом Кавказской линии.

В 1774 г., когда казаки ушли в поход против турок, горцы целым скопищем нагрянули на Наурскую станицу (Терского войска), думая разграбить ее без боя. Тогда взялись за оружие старики, уже вышедшие из строя, мальчики, не доросшие до того, чтобы их брали в поход, даже казачки: они высыпали на вал в своих красных сарафанах, били горцев косами, серпами, обливали их сверху кипятком, горячими щами, варившимися у них к обеду. После целого дня упорного приступа горцы бежали со стыдом. Наурские казачки получили за это дело знаки военного отличия, а в горах долго еще можно было встретить «джигитов» (воинов) с обожженными лицами. Казаки дразнили их: «А что, приятель, ты не в Науре ли щи хлебал?»