Россия и Германия - стравить ! (От Версаля Вильгельма к Версалю Вильсона)

Кремлёв Сергей

Нашей русской экономике очень пригодились бы тысячи стальных километров для объединения в целостный комплекс промышленных районов, житниц хлебных и рыбных, зон лесных и степных, А вместо этого - по воле чужеземного золотого клана и во имя его - русские мастеровые прокладывали по болотному бездорожью пути в никуда...А точнее - пути в вой ну. Загодя!

Нет, сказать, что все произошло так уж неожиданно, было бы опрометчиво. В январском номере органа военного министерства России "Разведчик" за 1914 год военный министр В.А. Сухомлинов писал: "Мы все знаем, что готовимся к войне на западной границе, преимущественно против

Германии. Не только армия, но и весь русский народ должен быть готов к мысли, что мы должны вооружиться для истребительной (слог-то каков, читатель!
– С.К.) войны против немцев и что германские империи должны быть разрушены, хотя бы пришлось по жертвовать сотнями тысяч человеческих жизней".

Это была, конечно, не только антигерманская, но и антирусская провокация. А разве не такой же провокацией было требование Пуанкаре расходовать французские кредиты на строительство стратегических железных дорог к германским границам? И разве не провокацией стал визит "Пуанкаре-войны" в Россию после Сараевского убийства?

Президент Франции приехал в Петербург на встречу с царем до австрийского ультиматума Сербии - 20 июля. И весь его визит выглядел как вызов Германии. Николай II в эти дни досрочно произвел в офицеры юнкеров выпускных классов военных училищ и громогласно заявлял, что Франции нужно продержаться десять суток, пока Россия отмобилизуется и "накладет" немцам "как следует".

Сухомлинов 11 июня 1915 года был с позором отстранен, 21 апреля 1916 года арестован и заключен в Петропавловку. Николай II его освободил. Летом 1917 года генерала все же судили, 12 сентября приговорили к пожизненной каторге, и он тут же сбежал... в Германию. Там-то, на вилле в Ванзее под Берлином, он после войны тоже не удержался от признания: "Если кто когда-нибудь... займется выяснением закулисной истории возникновения войны, тот должен будет обратить особенное внимание на дни пребывания Пуанкаре в Петербурге, а также и последующее время приблизительно от 24 до 28 июля".

Пуанкаре приехал явно на инспекцию, во-первых, и на обрубание всех швартовых, привязывающих Россию к миру, во-вторых. Все вышло, как и планировалось: "патриотический" антигерманизм достиг в России уровня, после которого надо сдерживать "коней" до поры.

Французы старались подгадить русско-германским отношениям не только на высшем - президентском, уровне, но даже по мелочам. 14 июля 1914 года на Лоншанском поле под Парижем прошел военный парад "в память взятия Бастилии революционным народом". Цветистый спектакль в чисто французском духе закончился, военные атташе готовились разъезжаться по домам. И тут нашего графа Игнатьева попросили сесть в открытый автомобиль вместе с его германским коллегой - мол, устроители опасаются враждебных выкриков толпы по адресу немца. Автомобиль тронулся, и публика со всех сторон заорала: "Vive la Russie! Vive les russes!" ("Ура России, ура русским!"). Игнатьев отнюдь не жаждал войны России с Германией - совсем наоборот. И, уступив французам, он, конечно, сплоховал. Не сообразил, что немец оскорбится такой нарочитой демонстрацией "русско-французской тепло ты". Если бы он ехал в отдельном автомобиле, он злился бы на Францию, а так, как вышло, - невольно на Россию. Что французам и требовалось.

Мелочь? Нет! Подобным же образом французы будут па костить нам и через двадцать с лишним лет, сталкивая Германию и СССР на Всемирной выставке в Париже

в 1937 году. Тогда французы совершенно намеренно отвели территорию под советский и немецкий павильоны друг против друга. А за тем заблаговременно, чтобы подзудить, показали макет советского павильона лейб-архитектору фюрера Шпееру. Эффект получился потрясающий: в результате вдохновенные, устремленные вперед мухинские "Рабочий и Колхозница" шагали прямо на немцев, а над русскими хищно нависал с высоты имперский орел.

В предвоенную же пору 1914 года таких "мелочей" хватало и в Париже, и в Лондоне. В начале июля (6 числа) посол Германии фон Лихновски извещает Грея о только что закончившихся в Потсдаме австро-германских консультациях и "совершенно доверительно" добавляет:

–  В Берлине считают, что ввиду слабости России не стоит сдерживать Австро-Венгрию.

–  Да, Россия, увы, слаба, - "согласился" Грей. Он так сожалеющею покачал при этом головой, что не приходилось сомневаться: ему очень (ну просто очень!) хотелось бы, чтобы Россия была сильна, но куда, мол, денешься от фактов.

Берлин такие коварные английские "оценки" лишь окрыляли.

А вот уже русский военный агент в Англии докладывает в Петербург: "Английский Генштаб уверен, что Австрию толкает на войну Германия".

Ну, еще бы - этот Генштаб, да в разговоре с русским, говорил бы в такие времена что иное! Провоцировать простаков в Англии умели всегда...

Одновременно Грей заверяет послов Австрии и Германии Мендорфа и Лихновски в строгом нейтралитете Англии и ее стремлении уладить австро-сербский конфликт миром. Восьмого же июля сэр Эдуард принимал русского посла графа Бенкендорфа...

–  Я крайне озабочен серьезностью складывающегося положения, граф, страдальчески сообщил шеф "Форин офис".

–  Да, на этой покатости можно поскользнуться, если только не обладать сильным духом и решительной волей, - согласился Александр Константинович.

–  Прекрасно сказано, - несколько оживился Грей.
– И как раз поэтому я убежден, что России нужно решительно поддержать Сербию и защитить ее от произвола австрийцев. Ваш авторитет у славянства, ваша сила...

Бенкендорф вежливо помалкивал и лишь сделал неопределенный жест рукой а вы, мол, господа, как же?

Грей намека, впрочем, не усмотрел, и Бенкендорфу пришлось задать этот вопрос вслух:

–  Но ведь и Англии, очевидно, придется вступиться, если не с нами за Сербию, то за Францию?

Грей опять стал бесстрастен и развел руками:

–  Мы всегда на стороне обиженного и нуждающегося в помощи, господин посол. Но по нашим данным тогда в наиболее тяжелом положении окажется Россия. У меня есть точные сведения: в случае войны Вильгельм и Мольтке очень быстро переместят центр военных операций с запада на восток. Своего основного противника Германия видит в России...

Грей лгал в глаза. Ну и что? Пройдут два десятка лет, читатель, и политику провоцирования СССР против Германии будут проводить уже бывшие коллеги Грея по кабинету Ллойд-Джордж и Черчилль в беседах с нашим полпредом Майским. Другое время, постаревшие фигуры, но цели и методы английской дипломатии не изменятся. А пока что нужно подтолкнуть Россию царскую, потому что без России войну начинать нельзя во всех смыслах. Единственной же надежной гарантией тут могло стать или объявление Россией войны с Германией, или наоборот.