Россия и Германия - стравить ! (От Версаля Вильгельма к Версалю Вильсона)

Кремлёв Сергей

Зато что-то "заметил" Янушкевич, и они с Сухомлиновым дозвонились до царя. Николай, выслушав Янушкевича, был краток:

Я прекращаю разговор.

Ваше величество, Сергей Дмитриевич передает свою покорнейшую просьбу позволить сказать вам несколько слов.

–  Хорошо...

Сазонов взял трубку:

–  Ваше величество, я нижайше прошу аудиенции для неотложного доклада.

Николай помолчал и согласился:

–  Приезжайте в три часа.

Сухомлинов еще 12 марта 1914 года в "анонимной" статье в "Биржевых ведомостях" заявил (явно

расходясь здесь с фон Яговым): "Россия готова".

Лидер кадетской партии Милюков считал, что "эта статья была фатальна" и стала "одним из толчков, вызвавших войну". Но дальше - больше... 31 мая (по европейскому счету 13 июня, что дает, к слову, занятную символическую инверсию: 31-13) во второй инспирированной Сухомлиновым статье в "Биржевке" заявлялось еще круче: "Россия готова, должна быть готова и Франция".

Казенный же заказ (наряд) на винтовки для самого нашего крупного оружейного завода - Тульского - был следующим: в январе 1914 года - пять (пять!) штук, в феврале - также пять, в марте - шесть, в апреле - пять, в мае - одна (одна!), в июне - опять одна, в июле - одна учебная винтовка.

Что, читатель, не верится? Мне и самому верится в такое с трудом. Но источник-то сведений - авторитетнейший - знаменитый наш оружейник, генерал (и царской, и Советской армий) Владимир Григорьевич Федоров, тогда член оружейного отдела Артиллерийского комитета.

В своих воспоминаниях Федоров писал позже: "За не сколько дней до объявления войны крупнейший завод выпускает одну учебную винтовку в месяц! Так готовилось военное министерство к вооруженному столкновению".

Забегая вперед, скажу, что с началом войны Федоров по дался аж в... Японию за остро необходимыми русской армии хотя бы старыми японскими "арисаками".

А пока война еще не началась, и Сухомлинов в конце июля опять безмятежно подтверждает "полную нашу готовность". Теперь он смотрел в глаза Сазонову, закончившему телефонный разговор с царем, и с нетерпением ждал, что тот скажет...

В три часа я в Петергофе, - успокоил его и Янушкевича Сазонов.
– И вот что... Если я смогу его убедить, то звоню вам, генерал, - он повернулся к Янушкевичу, - а вы тотчас звоните на Главтелеграф.

Хорошо, - возбужденно согласился Янушкевич.
– А потом я уйду из дома, сломаю телефон и вообще вы меня не отыщете, если опять придет приказ все отменить.

Сазонов же уехал к царю. А через два часа, около пяти вечера 30 июля, он позвонил Янушкевичу:

–  Теперь вы можете сломать свой телефон...

Пройдет год. Осенью 1915 года Янушкевич будет телеграфировать Сухомлинову: "Армия 3-я и 8-я растаяли... Кадры тают, а пополнения, получающие винтовки в день боя (!!!
– С.К.), наперебой сдаются... Нет винтовок, и 150 тысяч чело век стоят без ружей. Час от часу не легче. Ждем от вас манны небесной. Главное, нельзя ли купить винтовок"...

А германская тяжелая артиллерия, не испытывая недостатка в снарядах, громила без устали безоружные массы мужиков, не имевшие не то что патронов, но, как видим, и самих винтовок...

Глава 5.

Война

решена, война началась...

Первым днем мобилизации было назначено 31 июля. В этот день в 12 часов 23 минуты по венскому времени в военное министерство Австро-Венгрии тоже поступил указ о всеобщей мобилизации против России, подписанный императором Францом-Иосифом. Сопоставляя время и учитывая разницу в час, можно предположить, что Австрия решилась не одновременно, а вслед за нами, хоть потом утверждалось и обратное. Впрочем, в войну с Россией австрияки пока не вступали.

Не обошлось в последние предвоенные дни и без кавалера высших германских орденов Черного и Красного Орла Витте.

22 марта 1906 года он в телеграмме берлинскому банкиру Мендельсону по поводу возможного германского займа писал о "мудрых принципах, провозглашенных в Бьорке"...

Принципы в Бьорке провозглашались, как мы помним, действительно неглупые, но Витте их сам же и торпедировал.

Теперь он создавал себе образ противника конфликта, но рецепт его был таким: "Надо вовремя прицыкнуть на этого сумасшедшего нахала Вильгельма". В каком смысле "прицыкнуть" и может ли грозный тон неготовой к войне (по словам самого же Витте) России образумить неплохо готовую к ней Германию этого Сергей Юльевич не пояснял.

В полночь 31 июля к Сазонову пришел в очередной раз германский посол Пурталес. Утром его принимал сам Николай, но что значил Николай в России, если нужно было выручать ее, а не вредить ей? Разговор с царем вышел пустым, и теперь Пурталес стоял перед Сазоновым.

–  Господин министр, я уполномочен моим правительством передать Вашему правительству, что если к двенадцати часам первого августа Россия не демобилизуется, то Германия тоже объявит мобилизацию.

–  Означает ли это войну?
– спросил Сазонов.
– Нет, но мы к ней чрезвычайно близки.

Кайзер Вильгельм был импульсивен - спору нет. За треть века единоличной видимой власти он выработал стиль совершенно индивидуальный: эффективный реализм в деталях и энергичные иллюзии в общем видении вещей. Германия его юности была всего лишь юнкерской Пруссией, а Германия его поздней зрелости могучим промышленным рейхом, чьи владения протянулись до экватора. И он очень был склонен считать, что Европа должна считаться с ним более, чем с со бой, поскольку был уверен, что он лучше Европы знает, как можно обеспечить благо не только Германии, но и всего континента... И так ли уж кайзер был неправ?

Еще до войны пастор Фридрих Науманн выдвигал идеи "Срединной Европы" при верховенстве Германии. Такая программа находила подкрепление во взглядах промышленников и финансистов Германии. Сразу после начала военных действий 9 сентября 1914 года эти планы как основные цели войны излагал в особой записке канцлер Бетман-Гельвег. Предполагалось создание среднеевропейского экономического союза в составе Австро-Венгрии, ослабленной Франции, Бельгии, Голландии, Дании, Польши, а также Италии, Швеции, Норвегии под "фактическим немецким руководством".