Россия и становление сербской государственности, 1812–1856
Шрифт:
Традиционно тесными связями были отмечены отношения России с Сербским княжеством. Здесь с конца 30-х гг. XIX в. находилось российское консульство, через которое Петербург мог получать наиболее полные сведения об обстановке в стране и через которое мог оказывать влияние на внутриполитическую обстановку в Сербии. После завоевания автономии сербская православная церковь поддерживала хорошие отношения с Константинопольской патриархией. В 1831 г. митрополитом был избран архимандрит монастыря Врачевтницы Милентий Павлович, первый на этой кафедре серб по национальности. До этого времени в Сербии, как и в других провинциях Османской империи, все высшее духовенство на местах составляли греки, мало заботящиеся о состоянии церкви [608] . С 1833 по 1859 г. должность митрополита исполнял Петр Йованович, также серб по происхождению. В начале июля 1832 г. сербское правительство заключило с константинопольским патриархом конкордат, по которому митрополит и епископы в Сербии должны были избираться князем и народом из среды сербского духовенства, белградский архиепископ получал сан митрополита всея Сербии и ему подчинялись все епископы, которые, в отличие от митрополита, могли быть посвящены в сан без патриаршего соизволения [609] .
608
Голубинский Е. Краткий очерк истории православных церквей болгарской, сербской и румынской или молдо-валашской. М., 1871. С. 654.
609
Голубинский Е. Краткий очерк истории православных церквей болгарской, сербской и румынской или молдо-валашской. М., 1871. С. 650.
Перед восстанием 1804–1813 гг. в Сербии было две епархии – белградская
610
Љушић Р. Кнежевина Србиjа (1830–1839). Београд, 1986. С. 428.
Образовательный уровень даже высшего священства был весьма удручающим. Вука Караджич писал в частном письме о митрополите Милентии и епископах Никифоре и Герасиме: «Думаю, вам не нужно говорить, что ни один из этой троицы ничего не знает, кроме кое-какого чтения, а писать правильно не умеет никто» [611] . Это сказано о высшем клире, что касается его рядового состава, то там положение было еще хуже. В 1834 г. митрополит Петр направил Милошу Обреновичу предложение об учреждении в Сербии консистории и духовных школ.
611
Цит. по: Љушић Р. Кнежевина Србиjа. С. 425–426.
В 1836 г. в Белграде была учреждена школа богословия [612] . К 1846 г. в ней состояло 94 ученика, преподавательский состав насчитывал четыре человека [613] . Школа богословия делилась на четыре отделения, отбирались туда только самые успешные ученики. Школа остро нуждалась в квалифицированных учительских кадрах. Прибывший в Петербург член Сербского апелляционного суда Милутинович обратился к российским властям с просьбой о присылке туда русских учителей. В поданной им записке говорилось о том, что приезжающим для образования в Россию сербским юношам не хватает знания русского языка. Милутинович предлагал учредить в Сербии специальное российское училище или специальный класс в белградском Лицее, где бы приехавшие из России специалисты преподавали русский язык [614] . На это последовало повеление императора: «Определить в Кишиневскую семинарию сверх штата двух учителей церковно-русского языка и словесности, а также и церковной истории для преподавания сих предметов в сербских училищах» [615] . Во исполнение высочайшего повеления в Кишиневскую семинарию были присланы двое наставников – Дмитрий Рудинский, окончивший курс Киевской духовной академии, и Василий Вердиш из Духовной академии Санкт-Петербурга. Им велено было оставаться в Кишиневе впредь до получения известия от сербского митрополита о том, когда и куда им следует явиться [616] .
612
Историjа Београда. Књ. 2. Београд, 1974. С. 573.
613
АВПРИ. Ф. Генеральное консульство в Белграде. Д. 9. Л. 55. Ведомость учебных заведений.
614
АВПРИ. Ф. Генеральное консульство в Белграде. Д. 12. Л. 12–12 об. Л. Г. Сенявин Г. И. Данилевскому. 25 марта 1847 г.
615
АВПРИ. Ф. Генеральное консульство в Белграде. Д. 12. Л. 13.
616
АВПРИ. Ф. Генеральное консульство в Белграде. Д. 12. Л. 59 об. – 60. Л. Г. Сенявин Г. И. Данилевскому. 5 декабря 1847 г.
Дальнейшую судьбу этих двух учителей можно проследить по многочисленным документам, которыми обменивались российские и сербские власти относительно их службы. Формулярные списки, аккуратно присылаемые из Сербии в Россию, свидетельствовали о профессиональном росте Рудинского и Вердиша. Оценка их деятельности неизменно была очень высокой. Вскоре после прибытия в Белград они были возведены в степень магистров, их жалованье было увеличено до 870 рублей серебром [617] . Василий Вердиш преподавал в белградском богословском училище священную географию и церковную историю. Дмитрий Рудинский был учителем церковно-русского языка и словесности [618] . Их профессиональные и нравственные качества высоко оценивал ректор училища архимандрит Антоний. После начала Крымской войны оба преподавателя покинули Белград. Рудинский был уполномочен сопровождать архив российского белградского консульства в Бухарест [619] . Вердиш, расстроив на службе здоровье, переехал в Вену, где и скончался 10 мая 1854 г. «после непродолжительной жестокой болезни» [620] . Свидетельство о его смерти было выдано небезызвестным протоиереем православной церкви в Вене М. Ф. Раевским.
617
АВПРИ. Ф. Канцелярия. Д. 26. 1852. Л. 42–43.
618
АВПРИ. Ф. Канцелярия. Д. 23. Л. 28–28 об. и 31 об. Формулярные списки.
619
АВПРИ. Ф. Гархив 1–9. 1941. Д. 3. Л. 166–166 об. Н. Я. Мухин в Азиатский департамент. 16 марта 1854 г.; Л. 163. Н. Я. Мухин в Азиатский департамент. 10 марта 1854 г.; Л. 184. Мейендорф в Азиатский департамент. 12 июня 1854 г.; Л. 7 об. Н. Я. Мухин из Вены. 17 июня 1854 г.
620
АВПРИ. Ф. Гархив 1–9. 1941. Д. 3. Л. 163. Н. Я. Мухин в Азиатский департамент. 10 марта 1854 г.; Л. 184. Мейендорф в Азиатский департамент. 12 июня 1854 г.
Кроме помощи в организации духовного обучения в самой Сербии, была развита такая форма поддержки образования, как посылка учеников в Россию. Молодые сербы из знатных семей определились в светские и военные учебные заведения, а также в духовные семинарии. Так, в 1845 г. директору Азиатского департамента Л. Г. Сенявину поступило обращение от генерального консула в Белграде Г. И. Данилевского, в котором он сообщал о том, что сербское правительство и митрополит просят разрешения послать в Киевскую семинарию шестерых молодых людей. При этом митрополит специально оговаривал особое желание относительно того, чтобы наиболее талантливые из них «могли бы быть на последний год их пребывания перемещены в Москву для окончания курса богословия и для ознакомления с святыми местами и духовными заведениями» этого города [621] . Целью предпринятого обучения, по мысли сербских властей, должно было стать «введение по возвращению их на родину правильного богослужения и церковного порядка по обрядам… российской православной церкви в Княжестве Сербии» [622] . Известно, что весной 1846 г. Святейший синод издал специальное распоряжение о принятии в Киевскую духовную семинарию шестерых посылаемых для обучения сербов [623] . Вероятно, на основании этого и других подобных ему фактов К. В. Нессельроде докладывал Николаю I о том, что сербский митрополит «ревностно заботится о поддержании в своем отечестве христианского благочестия» и «способствует к утверждению в соотечественниках своих чувства преданности к России» [624] . В заслугу Петру ставилось то, что, приняв за образец русское духовенство, он пригласил в белградскую семинарию русских преподавателей. По предложению Нессельроде российский император утвердил его предложение о пожаловании сербскому митрополиту драгоценной панагии, украшенной бриллиантами ценой в 2 тысячи рублей серебром [625] .
621
АВПРИ. Ф. Генеральное консульство в Белграде. Д. 6. Л. 56. Г. И. Данилевский Л. Г. Сенявину. 23 ноября (5 декабря) 1845 г.
622
АВПРИ. Ф. Генеральное консульство в Белграде. Д. 6. Л. 56 об.
623
АВПРИ.
624
АВПРИ. Ф. Главный архив I-1. Д. 25. Л. 80. Высочайше утвержденные доклады. 10 декабря 1849 г.
625
АВПРИ. Ф. Главный архив I-1. Д. 25. Л. 80 об.
Особо следует отметить распоряжение Николая I о свободном пропуске в пределы империи молодых людей для обучения в семинарии [626] . Акции российского правительства в пользу сербской церкви вызывали благодарный отклик со стороны как светских, так и церковных властей княжества. Князь Александр Карагеоргиевич в личном послании А. Т. Федорову выражал благодарность за присланных в Сербию учителей [627] .
Была и такая форма материальной поддержки, как «милостыни мирянам», которая существовала наряду с официально утвержденными властями постоянными выплатами пенсий священникам, пособий их вдовам и детям. В перечне расходов русской миссии в Белграде существовала статья экстраординарных издержек. Российское консульство регулярно, каждую треть года, отчитывалось специальной ведомостью о своих чрезвычайных, внеплановых расходах. Сюда входили разовые пособия как отдельным людям – учителям, священникам, беженцам, так и учреждениям – училищам, газетам. Так, в ведомости за сентябрьскую треть 1850 г., поданную Поповым, наряду с другими включены денежные выплаты некоему Соломону, христианину из Малой Азии, собиравшему подаяние на одну из церквей, священнику Николаю, сообщившему сведения о положении дел в Герцеговине. Были уплачены также деньги за доставку церковных риз для сербских священников и за перевод на болгарский язык книги «Часы благоговения». Сумма, выплаченная только на церковные дела, составила 10 червонных [628] .
626
АВПРИ. Ф. Генеральное консульство в Белграде. Д. 15. Л. 12. Я. А. Дашков Д. С. Левшину. 30 декабря 1849 г.
627
АВПРИ. Ф. Генеральное консульство в Белграде. Д. 13. Л. 5. А. Карагеоргиевич А. Т. Федорову. 5 апреля 1847 г.
628
АВПРИ. Ф. Генеральное консульство в Белграде. Д. 19. Л. 3–3 об.
Святейший синод ходатайствовал перед Азиатским департаментом о безвозмездной доставке для сербского митрополита журнала «Христианское чтение» [629] . Церковная литература достаточно регулярно поступала в российское консульство для дальнейшей передачи священнослужителям. После начала деятельности в Сербии Рудинского и Вердиша книги и журналы направлялись по их адресу из Киевской духовной Академии, которая, в частности, высылала им журнал «Воскресное чтение» [630] . Следует отметить, что эта связь не была односторонней. Русские учителя, со своей стороны, стремились познакомить своих бывших наставников с достижениями сербской науки и литературы. В ноябре 1851 г. Рудинский отправил в Киев «Гласник дружества сербской словесности» за 1847, 1849 и 1851 гг. [631]
629
АВПРИ. Ф. Генеральное консульство в Белграде. Д. 8. Л. 68–68 об. Л. Г. Сенявин Г. И. Данилевскому. 4 октября 1846 г.
630
АВПРИ. Ф. Генеральное консульство в Белграде. Д. 21. Л. 19.
631
АВПРИ. Ф. Генеральное консульство в Белграде. Д. 23. Л.
Русско-сербские церковные связи, несмотря на все их непостоянство и отсутствие целенаправленной программы пропаганды православия с русской стороны, все же были более устойчивыми, чем контакты русской церкви с православной диаспорой в других регионах Балканского полуострова. Одним из районов компактного проживания православных христиан, где православие было не только преобладающей, но единственной религией, была Черногория – самобытная область, номинально входившая в состав Османской империи, но считавшая себя самостоятельным государством. Власть константинопольского патриарха не распространялась на Черногорию, он не имел в этом крае никаких полномочий – черногорская церковь была автокефальной [632] . Духовная и светская власть в Черногории принадлежала митрополиту Петру II Петровичу Негошу. В связи с постоянными войнами за независимость своей страны, отсутствием плодородных почв и общей суровостью края внутри– и внешнеполитическое положение Черногории было сложным, она крайне нуждалась в поддержке России. Всего в стране насчитывалось 15 монастырей с 15 монахами в них, главной резиденцией владыки был город Цетинье. Монастыри были бедными, содержались за счет пожертвований, имели некоторое количество земли и скота. Почти в каждом селе была скромная церковь [633] . Неизвестный автор отмечал в записке, составленной в середине 30-х гг. XIX в., что черногорцы «были бы еще выше в благочестии, если бы духовенство любило науки». Однако мало науки любить, надо иметь возможность их изучать, а ее-то у черногорского духовенства и не было. Современник свидетельствует, что оно находилось «в жалком положении»: «Большая часть священников едва умеет читать, церкви в крайней бедности, в некоторых всего одна или две небольших иконы, самая Цетинская митрополия находится в таком же скудном положении» [634] . Духовных училищ в Черногории не было, сами священники, занимаясь земледелием и торговлей, даже внешне мало чем отличались от простого народа [635] . Священник служил в церкви лишь два-три раза в год. Население Черногории оценивалось приблизительно в 100 тысяч душ мужского пола, исповедующих православную веру. В 1837 г., после посещения Петербурга, Негош писал в российскую столицу: «Нам токмо остается употребить все усилия наши, дабы сохранить непорочною честь славян, к семейству коих, великому и Богом благословенному, имеем счастье принадлежать» [636] . Митрополит Петр II Петрович Негош был крупным государственным деятелем своей эпохи. В своей внешней политике он ориентировался на Россию и рассчитывал на ее поддержку. Ежегодное пособие, выплачиваемое Россией Черногории, расходовалось в том числе и на обустройство культовых учреждений. Негош, будучи талантливым поэтом, понимал необходимость образования населения, но отсутствие средств не позволяло уделять этой проблеме достаточное внимание. Одной из постоянных просьб черногорского владыки была просьба о присылке церковных книг.
632
Архангельский В. (свящ.). Очерк истории греческой церкви со времени падения Константинополя до наших дней. М., 1885. С. 213.
633
Донесения и материалы Я. Н. Озерецковского о Черногории // Черногорско-русские отношения. 1711–1918 гг. Русские архивные документы о Черногории (конец XVII в. – середина XIX в). Подгорица, 1992. С. 217.
634
АВПРИ. Ф. Гархив I-1. Д. 28. Л. 27. Высочайше утвержденные доклады. 7 июня 1852 г.
635
АВПРИ. Ф. Гархив I-1. Д. 28. Л. 27. Высочайше утвержденные доклады. 7 июня 1852 г.
636
АВПРИ. Ф. Канцелярия. Д. 139. Л. 2. Негош Петрович Николаю I. 10 июня 1837 г.
Как бы ни было тяжело материальное положение черногорской церкви, но ее автокефальность и фактическая независимость Черногории позволяла беспрепятственно проводить богослужения по православному обряду. Совсем другое положение славянства было в Болгарии. На всех болгарских кафедрах служили архиереи-греки, соответственно, церковное богослужение во всех болгарских городах велось на греческом языке. Константинопольский патриарх отказался удовлетворить желание болгарского народа иметь национальное духовенство [637] . В 30–40-х гг. XIX в. в Болгарии зародилось движение, направленное на возрождение национальной церкви. В полной мере оно развернулось после Крымской войны, а во второй четверти XIX в. набрало силу и выдвинуло своих лидеров. Ими стали Неофит Бозвели и Илларион Макариопольский. Это выступление за духовное освобождение от греческого патриаршества было началом борьбы за политическую независимость. Следует отметить, что на первом этапе главными врагами болгар выступали не турки-османы, а греки-фанариоты. Трудно переоценить этот этап в развитии болгарского общества, поскольку он явился решающим фактором в национальной консолидации всего народа [638] .
637
Голубинский Е. Краткий очерк истории православных церквей болгарской… С. 182.
638
Маркова З. Българското църковно-национално движение до Кримската война. София, 1976. С. 80.