Россия в годы Первой мировой войны: экономическое положение, социальные процессы, политический кризис
Шрифт:
Далее 3,5 млрд. марок предполагалось позже покрыть отправкой русских товаров на 1 млрд. и заключением в Германии нового русского 6%-го займа на 2,5 млрд. марок. Остальные 1 млрд. марок, согласно ст. 4 финансового соглашения, обязывались принять на себя отпавшие от России Финляндия и Украина.
13 ноября 1918 г. в связи с революцией в Германии правительством советской России все договоры с кайзеровской империей, в том числе договор 3 марта 1918 г. и финансовое соглашение 27 августа 1918 г., были объявлены уничтоженными: «Всероссийский ЦИК сим торжественно заявляет, что условия мира с Германией, подписанные в Бресте 3 марта 1918 г., лишились силы и значения. Брест-Литовский договор (равно и дополнительное соглашение, подписанное в Берлине 27 августа и ратифицированное ЦИК 6 сентября 1918 г.) в целом и
Тем не менее первые выплаты по финансовому соглашению 1918 г. состоялись. До ноября 1918 г. из состава российского государственного запаса было отправлено в Германию два «золотых эшелона», в которых находилось 93,5 тонны «чистого золота» на сумму свыше 120 млн. золотых рублей. Воспользоваться русским золотом Германии в конечном итоге не удалось. 11 ноября 1918 г. представители Антанты и Германии подписали соглашение о перемирии. В нем, в частности, говорилось о возвращении «российского и румынского золотых запасов, сданных Германии или захваченных этой державой. Это золото должно быть сдано союзникам на хранение до момента заключения мирного договора». Однако по Версальскому мирному договору 1919 г. это золото окончательно перешло к победителям и осело в подвалах Банка Франции. Так Россия, преследуя совсем другие цели, парадоксальным образом покрыла часть своей задолженности бывшим союзникам, хотя Франция отказывалась засчитывать эти активы в компенсацию «царских долгов».
Помимо золота, в Германию советским правительством было переправлено кредитных билетов царского образца на номинальную сумму 203 млн. руб. для погашения государственных долговых обязательств. Средство это, впрочем, оказалось малоэффективным, поскольку царские кредитные билеты, хотя и продолжали котироваться на европейских валютных биржах, но уже не являлись реальным платежным средством. Таким образом, в период от подписания Брестского мира до Ноябрьской революции в Германии советским правительством было выплачено германской стороне около 584 млн. марок золотом и бумажными денежными знаками в счет погашения довоенной задолженности и ущерба, понесенного германскими собственниками в годы войны.
Эти выплаты, очевидно, были учтены советской стороной в период подготовки Генуэзской конференции 1922 г.{3096} Договором в Рапалло от 16 апреля 1922 г., подписанным накануне открытия конференции в Генуе, Россия и Германия отказались от возмещения военных расходов и убытков, связанных с «исключительными военными законами и насильственными мероприятиями государственных органов», равно как и от компенсации расходов на содержание военнопленных. Германия, кроме того, приняла на себя обязательство отказаться от претензий, происходящих от действия законов военного времени и мер Советского правительства при условии, что не будут удовлетворены аналогичные претензии других государств{3097}.
Так спустя четыре года после Брестского мира была перевернута последняя страница в истории Первой мировой войны.
ПОСЛЕСЛОВИЕ
Подводя итоги проведенному исследованию, уместно сопоставить экономические, социальные и политические процессы периода Первой мировой войны, происходившие в России и в других воюющих странах, чтобы попытаться понять, насколько российские события были уникальными. Разумеется, у каждой страны есть своя собственная неповторимая история, однако в периоды глобальных катастроф, охватывающих целые континенты, участники этих событий испытывают схожие проблемы и пытаются разрешить их примерно одними способами. Уникальность российского военного опыта историки обычно мотивируют тем, что революционные события 1917 г. явились частью национальной истории России, и не принимают во внимание схожие процессы в других воюющих странах, которые не привели
Начнем с экономики. Серьезных испытаний в финансово-экономической жизни не удалось избежать ни одной из стран — участниц войны. На этом фоне показатели России не выглядят безнадежными: сокращение внутреннего валового продукта на душу населения за 1914–1917 гг. здесь составило около 18%, тогда как в Германии — свыше 20% и более 30% в Австро-Венгрии. Военные противники, таким образом, испытали экономический спад не меньший, а даже больший, чем Россия. Его причины аналогичны везде: это огромные затраты на войну, милитаризация экономики и свертывание рыночных механизмов снабжения населения.
Российская империя, как и ее союзники по Антанте, вступила в войну не подготовленной к продолжительным и широкомасштабным боевым действиям, но в целом сумела справиться с задачей мобилизации экономики. Британский историк П. Гэтрелл в этой связи полагает, что так же, как и российская армия, ее союзницы на Западном фронте начали испытывать проблемы с вооружениями и боеприпасами примерно с середины ноября 1914 г. Промышленность Франции, временно нейтральной Италии и даже несравнимо лучше других подготовленной к войне Германии столкнулась с не меньшими трудностями, чем российская индустрия, вследствие потери значительной части квалифицированных рабочих, мобилизованных в армию{3098}. Выход виделся в мобилизации экономики на нужды войны. Потребности времени предопределили повсеместное усиление влияния военного руководства на экономическую жизнь. В воюющих странах военные структуры существенно расширили административный контроль над всеми сферами общественной жизни, включая высшую бюрократию, владельцев частных предприятий и т. д. Ради наращивания производства вооружений и мобилизации ресурсов в Германии, Великобритании и Франции, так же как и в России, создавались разного рода полугосударственные-полуобщественные агентства; частные предприятия, в том числе средние и мелкие, оказывались под их контролем и были вынуждены перестраивать производство с учетом потребностей войны. Процессы в России укладывались, таким образом, в рамки общеевропейских тенденций.
Правда, созданная в империи система военно-регулирующих органов (Особых совещаний) едва ли не с самого начала своего функционирования стала давать организационные «сбои», что обусловливалось недостаточно четким разграничением полномочий и сфер деятельности, несовпадением ведомственных интересов, усугубленных министерскими амбициями. Так, из-за опасений социального взрыва, а фактически в силу разногласий ведомств не удалось своевременно законодательно закрепить меры по милитаризации промышленности и труда, что, однако, было сделано в других воюющих странах.
Тем не менее российским властям удалось значительно увеличить производительность казенных военных заводов за счет их расширения и модернизации, привлечь широкий круг частных предприятий и заключить соглашения на поставку необходимой продукции союзниками и зарубежными торговыми партнерами. В организации военного производства Россия добилась успехов, удачно используя опыт воюющих держав в создании военно-промышленных объединений на основе кооперации крупных, средних и мелких предприятий и новых отраслей промышленности (химической, авиационной, автомобильной, средств связи и т. п.). Наряду с этим многие отрасли, обеспечивавшие потребности частного рынка, городского и сельского населения, в годы войны стагнировали и даже деградировали. Приток импортных машин в отрасли, не связанные с производством вооружения, а также в сельскохозяйственный сектор сократился. Эту неизбежную плату за милитаризацию экономики заплатили все страны — участницы мирового конфликта.
Война дала мощный импульс этатистским тенденциям во всех воюющих странах. Расширился и укрепился государственный сектор экономики; была мобилизована значительная доля частной промышленности; предпринимательство, как и взаимоотношения труда и капитала, оказалось в той или иной мере ограничены законодательством и нормативами военного времени. Процессы, связанные с ростом роли государства в экономике, подготовили почву для послевоенного периода, особенно в условиях финансово-промышленных кризисов на Западе, получив обоснование в экономический теории «кейнсианства».