Российская империя в сравнительной перспективе

Коллектив авторов

Нет уверенности, что они имели высокий доход и получали лучшее образование²³. Им были свойственны схожие социальные и культурные интересы, и они были расположены к империи в целом. Но им не хватало престижа дворянства. Кроме того, они испытывали возрастающую неприязнь со стороны мелкой буржуазии, представители которой чувствовали себя под угрозой либерального капитализма и его сторонников. Поэтому для всех массовых идеологических движений конца XIX века (социалистического, христианского и национальных) характерен сильный антилиберальный и антикапиталистический уклон, имеющий целью исключить эту группу из общества²⁴.

Трудно оценить истинное влияние богатейшей буржуазии²⁵. Современники часто переоценивали ее (скрытые) действия, называя их конспираторскими, но развивались

новые формы частной финансовой поддержки и клиентеллы, чтобы оказывать влияние на парламенты, правительства и общественное мнение²⁶.

Встает также вопрос, можно ли считать эту группу частью имперской элиты. Это кажется сомнительным, несмотря на ее ориентацию на империю в целом. Только в нескольких крупных городах они могли чувствовать себя в своей тарелке, будучи практически полностью изолированы от деревни и от населения мелких и средних городов²⁷.

СОЦИАЛЬНЫЕ ЭЛИТЫ ИМПЕРИИ? Как было отмечено выше, одной из главных проблем Габсбургской империи в XIX веке было то, что параллельно преобразованию институтов составной монархии («старой» империи) в современное государство не удалось создать имперское общество. Мы видим, что на пороге XX века оказалось сложно организованное гражданское общество. В нем существовали социальные группы, которые в основном, но не исключительно, соответствовали национальному течению и характеризовались высоким уровнем интеграции и отчасти жестоким противостоянием.

Все серьезные попытки создать неэтническую «национально-австрийскую» традицию были предприняты слишком поздно²⁸ и провалились из-за более раннего и успешного развития национально-этнической традиции. Парадокс в том, что император в квазитрансформации персональной унии, его династия, символы, армия и другие институты остались «местами памяти» (выражение Пьера Нора), тогда как конституционные институты, особенно парламент, стали ареной разрушающей жестокости – особенно в глазах общества²⁹.

Несмотря на экономическую интеграцию и общую к 1914 году юридическую систему, не существовало общего стремления к объединенному обществу, способного пересилить центробежное национально-этническое развитие.

Поэтому трудно выявить социальные элиты на уровне всей империи. Все, что было, – это усилия по созданию слоя имперского дворянства как ядра будущего общества. Подобные попытки восходят к концу XVIII века, когда двор с этой целью жаловал дворянство. Эта политика столкнулась с постепенно слабевшим сопротивлением традиционных землевладельческих дворян, требовавших права совместно назначать дворянские привилегии в своих землях³⁰.

С другой стороны, двор и служба при дворе (в традиционном смысле) были очень привлекательными для дворян. Возможно, это связано со специфической двусмысленностью: традиционно двор был символом старого режима, центром монархического сословного государства и, следовательно, гарантией дворянских привилегий. Кроме того, там дворяне собирались около своего князя и таким образом демонстрировали свою поддержку режиму. Когда коронные земли были присоединены к «империи-государству», двор стал местом, где преданное имперское дворянство собиралось вокруг своего императора. И, как мы видели, это останется последней привилегией дворянства в конституционную эпоху. Тем не менее, надо отметить определенное изменение социального состава придворного дворянства, спровоцированное Французской революцией. Многие беженцы из числа представителей бывшего «германского» имперского дворянства нашли убежище при Венском дворе. Поскольку они доказали свою верность династии, перед ними были открыты многие возможности для продолжения карьеры³¹. То есть можно сказать, что имперский двор обогатился новым «человеческим ресурсом» и в какой-то мере укрепился в противостоянии автономистскому земельному дворянству. Самые выдающиеся примеры здесь – Меттерних и Филипп Стадион.

3

Функциональные элиты империи

Этой консервативной функции двора можно противопоставить его ведущую роль в изменении политической системы, реформировании экономики и общества и в попытках установить абсолютизм. Учитывая задачи империи в рамках международной системы военной конкуренции, эти реформы были неизбежны. Нарастающая сложность задач – особенно в отношении политики безопасности, – а также соответственно растущие потребности требовали развития институтов, особенно дипломатии,

армии и флота и, после 1848 года, внутренней администрации.

Специалисты в империи были прекрасные. Своим карьерным ростом они были меньше обязаны происхождению, нежели уровню образования. Несомненно, они принимали решения и, следовательно, обладали институциональной властью, однако действовать им приходилось в рамках строго вертикальной системы порядка и подчинения. Их службу оплачивало государство, хотя некоторые, особенно дворяне, в материальном отношении не зависели от своего жалованья.

ДИПЛОМАТИЯ³² Прежде всего такая независимость была присуща дипломатам. Теоретически от них требовались отличное знание иностранных языков и международного права, умение быстро и правильно оценить политические, социальные, экономические и военные условия в разных странах и, что немаловажно, способность достойно представлять свою страну. Последнее требование вряд ли можно было бы выполнить с помощью довольно умеренного жалованья (а ведь еще нужны денежные средства, чтобы «оплачивать» неофициальную информацию). Следовательно, дипломату необходимы дополнительные личные средства, обычно получаемые от семьи. Регулярно доставать достаточно большие суммы было под силу только немногим семьям. Из этих немногих дворянские семьи больше всех стремились обеспечить своим членам дипломатическую карьеру и таким образом (косвенно) поддерживать империю. Это одна из причин, по которым в Габсбургском дипломатическом корпусе служило так много дворян. Другая причина состоит в том, что традиционное благородное воспитание и осознание себя в качестве европейской элиты облегчали дворянам дипломатические контакты и общение в этой разреженной общественной сфере³³.

ВООРУЖЕННЫЕ СИЛЫ³⁴ По традиции военная служба являлась атрибутом дворянства. Предки многих благородных семейств сражались в войнах XVI и XVII веков. Как уже было замечено, военное дело сначала попало под полный контроль князя, а затем императора. Одним из вариантов карьеры для дворянина стала служба в императорской армии в качестве офицера. Она давала рыцарство, честь и достоинство, которые прежде завоевывали в поединках.

Однако, военное искусство менялось. Армии стали массовыми, ими управляла бюрократизированная администрация; новые виды вооружения изменили стратегию; ведение боя требовало все больше технологических навыков. Объем материально-технического обеспечения увеличился. Таким образом, дворянская гвардия все больше превращалась в анахронизм, а пехота, артиллерия, инженерные войска и транспорт открывали все больше карьерных возможностей для представителей среднего класса³⁵. Из них в основном и состоял австрийский Генеральный штаб в последние десятилетия перед 1914 годом.

АДМИНИСТРАЦИЯ И СФЕРА ПОЛНОМОЧИЙ³⁶ С давних времен дипломатические отношения и войны были прерогативой империи и общего князя, внутренние же дела изначально решались отдельно в коронных землях³⁷. Ими занимались князь, правительство и сословия. Земельное правительство подчинялось и князю, и сословиям, которые оплачивали службу (немногочисленных) служащих.

Как уже было отмечено, двор общего князя (т. е. империя) был постоянно заинтересован во внутреннем «социальном избытке» для укрепления своей власти. Начиная с середины XVIII века были предприняты многочисленные реформы ради увеличения эффективности экономики и технологии, доходов от сбора налогов и «человеческих ресурсов» (т. е. населения, здоровья, образования). В то же время административные затраты вообще и затраты на рационализацию управления сокращались. Таким образом, к 1848–1849 годам, когда этот процесс был временно прерван, общественное управление изменилось по существу. Из множества княжеских управлений в коронных землях³⁸ была сформирована однородная, строгая иерархическая система, оплачиваемая исключительно государством. Она пронизывала все уровни: от местного управления до императора и его (министерского) правительства. Это было самым важным для превращения старинного союза земель в современное государство. После 1861–1867 годов парламенты стали обладать широкими законодательными полномочиями и ведали самоуправлением, тогда как исполнение законов было в ведении государственной администрации, подчиненной только императору и незадолго до того созданному центральному парламенту, «представительству империи».