Российские солдаты-мусульмане в германском плену в годы Первой мировой войны (1914–1920)
Шрифт:
Османская империя – одно из немногих крупных государств Востока, проводившее независимую политику. К тому же она, не разделённая великими державами на сферы влияния, естественно, привлекала внимание германских политиков и дипломатов в качестве партнёра для развития экономических, политических и военных связей. Принималось в расчёт и геополитическое положение Османской империи: её территория могла бы являться буферной зоной или стратегическим плацдармом, с одной стороны, по отношению к России, а с другой – колониальным владениям Англии в Персии и Египте. Кроме того, Османская империя была богата полезными ископаемыми и являлась перспективным рынком сбыта для товаров немецких производителей.
Тем не менее отношения Германии с Османской империей в довоенное время были весьма переменчивыми. Эпоха Бисмарка может оцениваться как фаза демонстративного отсутствия колониальных интересов Германии в Османской империи, в то время как в этом регионе доминировали остальные европейские великие державы, прежде всего, Англия и Франция. Этот период рассматривается исследователями как время осторожной, скрытой колониальной политики, экспансии на основе «мирных» (экономических) методов, сбора информации и накопления силы для более решительных действий на Востоке. Любое экономическое мероприятие германского капитала за пределами страны оказывалось, в конечном счёте, связанным с далеко идущими стратегическими замыслами [7] . В политических расчётах Бисмарка Османская империя играла роль возможного союзника в случае военного столкновения с ведущими державами Европы, и восточная политика в этот период ограничивалась поддержкой султанской власти, рассчитывая на получение статус-кво не только в политическом центре Османской империи, но и в его африканских и арабских владениях [8] . С намерением проведения военной реорганизации возможного союзника рейхсканцлером была отправлена немецкая военная миссия на Босфор.
7
См.
8
Oberhaus, S.: «Zum wilden Aufstanden entflammen», S. 37–38.
При Вильгельме II внешнеполитический курс Германской империи был направлен на активное сближение с Османской империей. С приобретением концессии на постройку Анатолийской железной дороги в 1888 г. и заключением немецко-турецкого торгового договора в 1890 г. Турция оказалась в центре империалистических интересов Германии [9] и рассматривалась как «восходящий полумесяц» [10] , позволяющий надеяться на многообещающий союз Германской империи с исламом. Германия была заинтересована в том, чтобы ослабить своих возможных противников путём обострения взаимных противоречий между ними и «революционизировать» их восточные колонии с помощью панисламистской пропаганды, взаимодействуя при этом, прежде всего, с Османской империей, взявшей на себя роль халифата – общемусульманского духовного центра и номинального господства над всем мусульманским миром. Во время поездок Вильгельма II в Стамбул в 1889 и 1898 гг., а затем в Сирию и Палестину (1898 г.) были заложены основы продвижения Германии на мусульманский Восток и установления там германского господства.
9
О немецкой политике в Турции см.: Иванов С. М. Османская империя в мировой экономической системе (вторая половина XIХ – начало XX в.). СПб., 2005; Петросян Ю. А. Османская империя: могущество и гибель: исторический очерк. М., 1990; Младотурецкое движение (вторая половина XIХ – начало XX в.). М., 1971; Fischer, F.: Griff nach der Weltmacht. Die Kriegszielpolitik des kaiserlichen Deutschland 1914/1918., D"usseldorf 1961; Fr"ohlich, M.: Von Konfrontation und Koexistenz. Die deutsch-englischen Kolonialbeziehungen in Afrika zwischen 1884 und 1914. Bochum 1990; Hagen, G.: Die T"urkei im Ersten Weltkrieg. Flugbl"atter und Flugschriften in arabischer, persischer und osmanisch-t"urkischer Sprache aus einer Sammlung der Universit"atsbibliothek Heidelberg / Eingeleitet, "ubersetzt und kommentiert. Frankfurt a. M. 1988; Kampen, W.: Studien zur deutschen T"urkeipolitik in der Zeit Wilhelm II. Kiel 1968; Kr"oger, M.: Revolution als Programm. Ziele und Realit"at der deutschen Orientpolitik im Ersten Weltkrieg, in: Michalka, W. (Hg): Der Erste Weltkrieg. Wirkung, Wahrnehmung, Analyse. M"unchen 1994, S. 366–391; Schwanitz, W. G.: Paschas, Politiker und Paradigmen: Deutsche Politik im Nahen und Mittleren Osten 1871 bis 1945, in: Comparativ. Leipziger Beitr"age zur Universalgeschichte und vergleichenden Gesellschaftsforschung, 14. Jg., Heft 1, 2004, S. 22–45.
10
Kampen, W.: Studien zur deutschen T"urkeipolitik, S. 44.
Слова, произнесённые Вильгельмом II во время посещения Дамаска в 1898 г., превратились в легенду о том, якобы немецкий кайзер дружественно относится к исламу и мусульманам, что Германия никогда не враждовала с мусульманами и является единственным их другом среди европейских государств, большей частью враждебных исламу. Во время этого визита кайзер посетил могилу Салах-ад-дина (египетский султан в 1175–1193 гг., возглавлявший борьбу мусульман против крестоносцев), в честь него был организован торжественный обед. Один из шейхов обратился к Вильгельму II с уверениями в том, что, посещая священное для мусульман место, он приобретает благодарность не только османов, но и искреннюю любовь 300 млн мусульман, которые почитают халифа как духовного лидера. Воодушевлённый этими словами, кайзер произнёс тост: «Пусть Его Величество султан и 300 миллионов мусульман, которые разбросаны по земле и почитают халифа, будут уверены, что немецкий кайзер будет их другом на все времена. Я пью за благо халифа Его Величества султана Абдул-Хамида» [11] .
11
Цит. по: Hopkirk, P.: "Ostlich von Konstantinopel. Kaiser Wilhelms Heiliger Krieg um die Macht im Orient. Wien; M"unchen 1996, S. 43. Глава 2 этой книги подробно анализирует подробности визита императора в Османскую империю (Ibid., S. 40–45). О зарубежном вояже императора Вильгельма в 1898 г. см. также: Richter, J. S.: Die Orientreise Kaiser Wilhelms II. 1898. Hamburg 1997.
Опасаясь политической реакции на это «признание» со стороны Англии и Франции, кайзер пытался предотвратить публикацию полного текста своего тоста, но оказалось, что германский посол в Стамбуле маршал фон Биберштайн опередил его [12] . Позже эта речь кайзера активно использовалась пропагандой в качестве доказательства дружелюбного отношения немцев к мусульманам [13] .
Легенда перерастала в слухи, или же, наоборот, слухи подкрепляли легенду: усилиями немецких агентов во многих мечетях и на базарах в восточных странах распространялись «достоверные сведения» о том, что император Вильгельм тайно принял ислам, что он инкогнито совершил паломничество в Мекку и теперь его следует называть Хаджи Вильгельм Мухаммад. Некоторым мусульманским теологам «удалось» найти в Коране зашифрованные намёки на то, что император Вильгельм избран Аллахом для того, чтобы освободить правоверных от владычества неверных [14] . Имели место даже слухи о том, что всё население Германии последовало примеру своего кайзера и в массовом порядке переходит в ислам. [15]
12
Hagen, G.: Die T"urkei im Ersten Weltkrieg, S. 31.
13
Текст тоста, адресованного султану Абдул-Хамиду и 300 миллионам мусульман, приведенный выше, в ходе Первой мировой войны использовался в качестве пропагандистского материала – представители германского МИД способствовали тому, чтобы он был опубликован в большинстве арабских и турецких газет. Кроме того, он распространялся в восточных странах (в том числе и в Индии и Средней Азии) миллионными тиражами в виде яркой цветной открытки – на турецком и немецком языках (Hopkirk, P.: "Ostlich von Konstantinopel, S. 43 und Beilage).
14
Очень любопытно отметить, что с началом Первой мировой войны эта легенда (или же слухи) в изменённом виде, по-видимому, получила распространение и среди мусульманского населения Европейской части России. Так, 22 апреля 1915 г. казанский генерал-губернатор дал указание Департаменту полиции расследовать, действительно ли в Казанской губернии среди татарского населения распространяются слухи о том, что кайзер Вильгельм принял ислам? И что якобы пророк Мухаммад услышал следующие слова Аллаха: «Перед окончанием мира между исламом и христианством будет великая война, и я пошлю на помощь исламу христианского царя или с востока или с запада, который примет ислам и победит христиан». Так что, согласно этим слухам – император Вильгельм будто бы и есть тот царь с запада, который примет ислам и победит христиан. К сожалению, сохранившиеся архивные материалы не позволяют проследить, какие последствия имело указание губернатора, и насколько широко были распространены указанные слухи (НА РТ. Ф. 1. Оп. 6. Д. 1156а. Л. 8-10 об.).
15
Hopkirk, P.: "Ostlich von Konstantinopel, S. 20–21.
Высокое уважение султану и всему исламскому миру «другом на все времена» Вильгельмом было официально высказано, но на деле никаких шагов к сближению с Османской империей на рубеже XIX–XX вв. Германия не делала. Напротив, Берлин всячески отказывался от какой-либо существенной политической поддержки Турции. К примеру, Германия осталась в стороне в 1908 г., когда Австро-Венгрия аннексировала Боснию и Герцеговину, и вовсе не спешила оказать влияние на своего союзника в интересах турок. Примерно такая же ситуация возникла в 1911 г., когда Италия захватила территорию Ливии. Германия вновь дистанцировалась от событий, как будто ожидая ослабления
16
Kampen, W.: Studien zur deutschen T"urkeipolitik in der Zeit Wilhelm II., S. 70–77; Oberhaus, S.: «Zum wilden Aufstanden entflammen», S. 39.
Можно полагать, что в нач. ХХ в. Германия сама ожидала серьёзных политических инициатив со стороны Османской империи и мусульманского мира в целом. Политики, учёные, военные при этом довольно внимательно отнеслись к возможному потенциалу идеологии панисламизма.
Панисламизм оформился в кон. XIX в., в период колониального порабощения стран Востока европейцами как антиколониальное движение, призывающее к сопротивлению против иностранного господства [17] . Его основоположником считается афганский теолог Джамаладдин аль-Афгани, который выдвинул идею «религиозно-политического союза мусульманских народов» [18] . Этот союз должен был носить чисто религиозный характер. Однако позже он приобрёл политическое значение и стал интерпретироваться как религиозно-политическое движение, в основе которого лежит представление о единстве мусульман всего мира и идея о необходимости создания единого мусульманского государства [19] .
17
Ислам на европейском Востоке: энциклопедический словарь. Казань, 2004. С. 272.
18
О Джамаладдине аль-Афгани см.: Степанянц М. Т. Мусульманские концепции в философии и политике 19–20 вв. М., 1982; Keddie, N.: An Islamic Response to Imperialism: Political and Religious Writings of Sayyid Jamal al-Din al-Afghani. Berkeley 1968; Keddie, N.: Sayyid Jamal ad-Din al-Afghani. Berkeley 1972; Murtaza, M. S.: Islamische Philosophie und die Gegenwartsprobleme der Muslime. Reflexionen zu dem Philosophen Jamal Al-Din Al-Afghani. T"ubingen 2012.
19
Вообще в позднейшей исследовательской литературе можно встретить самые разные определения «панисламизма»: Никки Кедди, например, считал панисламизм «предшественником национализма» (Keddie, N.: Pan-Islam as Proto-Nationalism, in: Journal of Modern History 41 (1969), S. 17–28; Keddie, N.: The Pan-Islamic Appeal: Afghani and Abdulhamid II, in: Middle Eastern Studies. 2 (1966), S. 46–67). По мнению же Эли Кедури и Арнольда Тойнби, панисламизм был идеологией, конкурирующей с национализмом (Kedourie, E.: Egypt and the Caliphate, 1915–1952, in: Kedourie, E.: The Chatham House Version and other Middle-Eastern Studies. Hannover; London 1984, S. 177–212; Toynbee, A.: The Ineffectiveness of Panislamism, in: Toynbee, A.: A Study of History, Bd. VIII. London 1954, S. 692–695). О анисламизме см. также: Landau, J. M.: The Politics of Pan-Islam. Ideology and Organization. Oxford, 1990; Schulze, R.: Islamischer Nationalismus im 20. Jahrhundert: Untersuchiungen zur Geschichte der Islamischen Weltliga. Leiden 1990.
В таком звучании панисламизм стал особенно выгоден османскому султану Абдул-Хамиду II в качестве защитной идеологии и идеологии господства, утверждавшей титул главы Османской империи как халифа – номинального главы всех мусульман мира [20] . В свою очередь кайзер Вильгельм II был прежде всего заинтересован в поддержке антиколониального направления в идеологии панисламизма, поэтому он и оказывал поддержку деятельности султана Абдул-Хамида в целях ослабления позиций Англии, Франции и России в их населённых мусульманами колониях. То есть ислам виделся руководству Германии как идеологическая подоплёка в военных, политических и дипломатических отношениях с Османской империей. Общие представления об исламе, его учении, его перспективах в Германии кон. XIX – нач. XX в. были весьма примитивными, если не сказать больше: в сознании многих это была исключительно воинственная религия, для которой были характерны «фанатизм, стремление к завоеваниям и военной добыче» [21] .
20
Hagen, G.: Die T"urkei im Ersten Weltkrieg, S. 26; Kampen, W.: Studien zur deutschen T"urkeipolitik, S. 62. Подробный анализ роли идеологии панисламизма в Османской империи сделан Кемалем Карпатом: Karpat, K.: The politicization of Islam. Reconstructing identity, state, faith, and community in the late Ottoman state. Oxford 2001.
21
Oberhaus, S.: «Zum wilden Aufstanden entflammen», S. 88. Любопытно отметить, что уже в начале ХХ в. в европейской исследовательской литературе появились первые публикации о панисламизме, одним из авторов которых был крупный востоковед Арминий Вамбери: Pan-Islamism, in: Nineteenth Century 60 (Oct.1906), S. 547–558. См. также: Vollers, K.: "Uber Pan-Islamismus, in: Preussische Jahrb"ucher 117 (Juli 1914), S. 18–40. Известный востоковед К. Х. Беккер в «Германском колониальном лексиконе», изданном в 1920 г. очень кратко определял панисламизм даже не как идеологию, а как «чувство политического, культурного и религиозного единства мусульман» (Becker, C. H.: Panislamismus, in: Deutsches Kolonial-Lexikon. Berlin 1920, Bd. III, S. 11–12).
Использование авторитета османского султана для воздействия на мусульманские массы становилось одним из приоритетных направлений немецкой восточной политики, но германским стратегам явно не хватало знаний о мусульманском Востоке. До Первой мировой войны связи Германии с мусульманами в области военно-политического сотрудничества носили эпизодичный характер, и знакомство немцев с исламским миром было довольно поверхностным. Немецкое востоковедение развивалось больше как филологическая наука, а к концу XIX в. оно уже не могло отвечать интересам политики, направленной на распространение влияния германского капитала на обширные районы Европы, Азии и Африки. Это стимулировало более углублённое исследование стран мусульманского Востока, и способствовало становлению немецкого исламоведения, направленного на изучение исламского мира в культурно-историческом аспекте. Ещё в 1887 г. в Берлинском семинаре восточных языков началась подготовка переводчиков для Министерства иностранных дел. В 1908 г. был создан семинар истории и культуры Ближнего Востока, через 2 года при семинаре началось издание журнала «Der Islam» («Ислам») [22] . В 1912 г. Общество исламоведения в Берлине начало издавать журнал «Die Welt des Islams» («Мир ислама»). Основоположником современного немецкого исламоведения стал К.-Х. Беккер, который в 1908 г. начал преподавать культуру восточных народов в Гамбурге [23] . При содействии кайзера Вильгельма II, в 1912 г. в Берлине была создана Комиссия по Востоку («Orientalische Komission»), которая позже превратилась в Институт ориенталистики и африканистики Берлинской академии наук [24] . Перед всеми этими научными учреждениями в первую очередь была поставлена задача подготовки кадров, которые будут служить интересам Германии на Востоке. Одну из важных ролей при этом должны были выполнять лица, владеющие языковыми и прочими необходимыми базовыми знаниями об исламе и мусульманских народах, наблюдая и изучая ситуацию непосредственно на местах и информируя Министерство иностранных дел Германии о событиях и движениях среди мусульман. Среди таковых особую активность проявил немецкий дипломат Макс фон Оппенхайм, о котором речь пойдёт чуть позже.
22
Islamkunde und Islamwissenschaft im Deutschen Kaiserreich. Der Briefwechsel zwischen Carl Heinrich Becker und Martin Hartmann (1900–1918). Eingeleitet und herausgeben von Ludmila Hanisch. Leiden, 1992, S. 12.
23
Беккер, Карл-Хайнрих (1876–1933) – крупный немецкий востоковед и политик. В годы Первой мировой войны – профессор Боннского, а с 1916 г. – Берлинского университета. Впоследствии – в период Веймарской республики являлся Министром по делам культа. См. о нём: M"uller, G.: Weltpolitische Bildung und akademische Reform. Carl Heinrich Beckers Wissenschafts- und Hochschulpolitik 1908–1930. K"oln u.a. 1991; Wende, E.: C. H. Becker. Mensch und Politiker. Ein biographischer Beitrag zur Kulturgeschichte der Weimarer Republik Stuttgart, 1959.
24
Schwanitz, W. G.: Paschas, Politiker und Paradigmen, S. 22–45.
Между тем после революции в 1908 г. в Турции поменялась власть, а новое правительство больше ориентировалось в политическом и экономическом отношении на Антанту, считая имперский режим Германии деспотическим. Присоединение России в 1907 г. к Антанте (Англия, Франция, Россия) при наличии уже существовавшего с 1882 г. Тройственного союза (Германия, Австро-Венгрия, Италия) ещё более накалило международную обстановку, и в этой ситуации, опасаясь потерять влияние на Босфоре, Германия начала искать пути сближения с младотурками [25] .
25
Oberhaus, S.: «Zum wilden Aufstanden entflammen», S. 39–40. Младотурки (также иттихадисты) – европейское название членов турецкой партии «Ittihat ve terakki» («Единение и прогресс»).