Российские солдаты-мусульмане в германском плену в годы Первой мировой войны (1914–1920)

Гилязов Искандер

Лагерь Полумесяца и Вайнбергский лагерь подчинялись Инспекции лагерей для военнопленных Гвардейского корпуса, которую возглавлял генерал-лейтенант Аммон. Непосредственно ответственным за оба лагеря был назначен полковник, позднее генерал-майор, фон Осфельд. Ему подчинялись коменданты лагерей. Комендантом Лагеря Полумесяца вначале являлся старший лейтенант, позже капитан Мэнс, затем – с мая 1915 г. – Риттмайстер, позже – майор фон Хадельн; на аналогичную должность в Вайнбергском лагере сначала был назначен фон Куттерхайм, затем – старший лейтенант Юнг, капитан фон Альт-Штеттенхайм, с сентября 1915 г. – подполковник Бёлау. С июля 1917 г. комендантом обоих лагерей считался сам фон Осфельд, его заместителями являлись: в Лагере Полумесяца – обер-лейтенант Ветцель, а в Вайнбергском лагере – майор фон Гронефельд. Все указанные лица – офицеры запаса, причём они в некоторой степени разбирались в истории и культуре мусульманских народов [252] .

252

H"opp, G.: Muslime in der Mark, S. 45.

Лагерь

охранялся военными, вход разрешался только по удостоверениям и пропускам.

Несмотря на то, что сам факт существования в Германии особых лагерей для мусульманских военнопленных и создание для них благоприятных условий обещал агитационный эффект, распространение информации об этих лагерях не одобрялось [253] . Вероятно, это было связано с разногласиями между учреждениями, участвующими в пропагандистской деятельности. Несколько позже ситуация стала меняться. Летом 1916 г. Центральная служба по международным делам выдала разрешение на изготовление фотографий и кинофильмов. Служба позволяла публиковать фотографии и тексты о жизни в особых лагерях не только в немецкой и зарубежной прессе, но и на страницах пропагандистских газет. Выпускались альбомы с фотографиями, специальные книги о жизни в лагерях и другие публикации, которые впоследствии распространялись через филиалы СИпВ в городах нейтральных государств [254] .

253

Ibid., S. 69.

254

Ibid., S. 69–70.

Если в начале войны немецкая сторона, как бы продолжая линию М. фон Оппенхайма, рассчитывала на пропагандистский эффект своей политики в отношении, прежде всего, представителей британских и французских колоний, то постепенно выяснялось, что ожидаемых результатов эта деятельность не даёт. Потому для Германии постепенно начало возрастать значение российских мусульман в качестве объектов пропагандистской обработки, тем более что число российских мусульман, оказавшихся в плену, постоянно росло и намного превышало количество африканских или индийских солдат. Ответственные за эту работу чиновники, похоже, не сразу осознали, что эту деятельность нельзя проводить скопом со всеми мусульманами, что мусульманские военнопленные не представляют собой однородную массу, объединённую идеей «джихада», что они разные по психологии, мироощущению, уровню культурного развития. Поэтому до конца 1915 г. проводилась постепенная работа по разделению военнопленных в лагерях.

Согласно распоряжению Военного министерства от 5 июня 1915 г., с 15 июля в Вайнбергском лагере должны были размещаться только российские мусульмане и грузины. «Ведение систематической пропаганды среди российских мусульман, представляющих очень подходящий материал», невозможно до «удаления из лагеря всех чуждых элементов без исключения, – сообщал Р. Надольны. – Вся забота и все средства, израсходованные в течение многих месяцев, пока были напрасны» [255] . Следуя этим указаниям, администрация лагеря начала постепенное очищение лагеря от «чуждых элементов». В отчёте от 10 августа 1915 г. комендант Вайнбергского лагеря фон Альт-Штеттенхайм сообщал, что «продолжается освобождение лагеря от французов и размещение на их места грузин и российских мусульман» [256] . К этому времени, по данным коменданта, число российских мусульман в Вайнбергском лагере составляло около 10 500 человек, грузин – примерно 1617. Кроме этого, к 13 августа в лагере продолжали оставаться 1000 «французов» [257] . И наконец к 10 сентября из Вайнбергского лагеря были вывезены последние пленные из французской армии [258] . Освобождённые места постепенно пополнялись российскими мусульманами и грузинами из других германских лагерей. Под видом мусульман по чистому недоразумению сюда попадали и представители иных национальностей – 11 апреля 1915 г., например, в отчёте коменданта Вайнбергского лагеря было отмечено, что здесь каким-то образом оказались и 187 марийцев («черемисов авраамической религии» [259] – так причудливо они названы в отчёте). Причём уточнялось, что этих черемисов сами татары определяют как язычников, и они попали в Вайнбергский лагерь вполне осознанно – они назвали себя мусульманами, чтобы оказаться в одном лагере со своими татарскими соотечественниками. И опять-таки отмечалось, что они не восприимчивы к пропаганде, поэтому максимально быстро должны быть переведены в другие лагеря военнопленных [260] .

255

PArch.AA, R 21249, Bl. 65.

256

Ibid., R 21250, Bl. 150.

257

Ibid., Bl. 68.

258

Ibid., Bl. 266.

259

Авраамическими религиями традиционно именуются три религии, берущие начало от легендарного Авраама – христианство, иудаизм и ислам. Видимо, имелось в виду, что указанные марийцы были христианами.

260

PArch.AA, R 21246, Bl. 119.

По

данным Военного министерства, к началу осени 1915 г. лагерь был переполнен, и размещение новых пленных на его территории стало невозможным. Немецкие чиновники полагали, что в определённой степени проблеме перенаселения лагеря должна была помочь целенаправленная транспортировка в Турцию так называемых «джихадистов», т. е. мусульман, изъявивших желание непосредственно участвовать в «священной войне». Тех же военнопленных, которые оказались «невосприимчивы» к пропаганде, предполагалось направлять в иные, не специальные лагеря. На освободившиеся места должны были прибывать новые группы военнопленных мусульман и грузин – они сразу попадали бы под агитационную «обработку» и соответственно вновь сортировались [261] . Таким образом, процесс превращался бы в настоящий конвейер. Но ожидания пропагандистов по отношению к грузинам и армянам не оправдались. По отчётам коменданта Вайнбергского лагеря в Военное министерство, в «грузинском лагере» (части Вайнбергского лагеря, отделённой для грузин и армян) распространялась «контрпропаганда, создававшая сильную угрозу немецкой пропаганде» [262] . Среди грузинских военнопленных якобы распространялись слухи о том, что по окончании войны лица, находившиеся в пропагандистских лагерях, будут подвергаться преследованиям со стороны российских властей. Эти слухи, как утверждал комендант лагеря подполковник Бёлау, негативно влияли и на настроение мусульман, серьёзно мешали эффективному ведению агитации. Поэтому 31 октября 1915 г. ответственный за оба лагеря генерал-майор фон Осфельд, основываясь на аргументах коменданта, рекомендовал вообще удалить из Вайнбергского лагеря грузин и армян, так как, по его мнению, абсолютная изоляция их от мусульман на территории одного лагеря была невозможна. На освободившиеся места предполагалось принимать только татар, чтобы «в лагере образовалась равномерная масса, которую, при содействии мулл, можно было бы привлечь к участию в священной войне» [263] . 16 ноября 1915 г. Бёлау повторил своё предложение: «для ведения эффективной пропаганды среди татар, необходимо скорейшее переселение отсюда грузин» [264] . Как сообщал Р. Надольны в Министерство иностранных дел 18 ноября 1915 г. Военным министерством действительно была начата работа по направлению грузинских военнопленных в другие лагеря [265] . В результате, 13 декабря 1915 г. было вывезено 1413 грузин в Заганский лагерь (запад нынешней Польши) [266] . Таким образом, Вайнбергский лагерь полностью покинули грузинские военнопленные, и он по своему составу стал полностью и исключительно российско-мусульманским.

261

PArch. AA, R 21250, Bl. 66.

262

Ibid., R 21252, Bl. 29–30, 75–77.

263

Ibid., Bl. 34–35.

264

Ibid., R 21252, Bl. 14.

265

Ibid., Bl. 76.

266

Ibid., Bl. 284.

Бытовые условия в «особых» лагерях

Источники, которые позволили бы полностью и всесторонне охарактеризовать жизнь военнопленных в двух пропагандистских лагерях, в большинстве своём безвозвратно утеряны. Это произошло в основном в период Второй мировой войны. Частично восполнить пробелы позволяют отчёты комендантов, а также иные рассеянные по архивохранилищам источники.

Военнопленные, размещённые в лагерях по национально-религиозному признаку, были разделены на батальоны, ставшие здесь самым крупным структурным подразделением. В Вайнбергском лагере было создано 10, в Лагере Полумесяца – 5 батальонов, каждый из которых состоял из 4 рот. Официально в батальонах должно было числиться 2000 военнопленных, но по данным Г. Хёппа, эта цифра никогда не превышала 1000 человек. [267]

267

H"opp, G.: Muslime in der Mark, S. 46.

Батальоны возглавляли исключительно немецкие офицеры – если в Лагере Полумесяца они в большинстве своём могли изъясняться на французском языке, то в Вайнбергском лагере при общении с военнопленными им приходилось прибегать к услугам переводчиков [268] .

Военнопленных разместили в отапливаемых деревянных бараках и палатках. Как и в других лагерях, им была предоставлена одежда, своеобразная униформа военнопленных.

268

PArch.AA, R 21250, Bl. 230; R 21252, Bl. 249. Интересно, что комендант лагеря 20 ноября 1915 г. рекомендовал удалить из лагеря переводчиков-евреев (без объяснения причин), предпочитая на их месте видеть немецких колонистов. Здесь же указывалось, что в Вайнбергском лагере на настоящий момент есть четыре таких переводчика из числа учителей, которые в первые недели работы продемонстрировали «усердие и спокойствие». Правда, при этом выражалась тревога, что и они всё-таки попали под влияние русской контрпропаганды, которая пришла из грузинской части лагеря (об этом уже говорилось выше).

Конец ознакомительного фрагмента.