Российский колокол № 3 (45) 2024
Шрифт:
Маша была довольна. Она понимала, что другого случая может и не быть: особенности её фигуры, не видимые сейчас в трюмо, увы, не позволяли рассчитывать на лёгкий и быстрый путь привлечения инвестиций.
Маша оглядела себя. И ещё раз отметила: да-а-а, грудь неидеальна, брюшко чуть выпирает. Нет, не аристократка. Но привлекательна, чёрт возьми, вполне привлекательна. И притом не замужем. Куда только…
Тут запоздало запищали, замигали возле кровати электронные часы: на работу, Маша, на работу!
Маша ответила часам так:
–
Дер-рьмо. Ноябр-рь. Ная-брр. Маша бр-рела по лужам к стоянке. Залезши в свою красную корейскую легковушку, она завела мотор и включила магнитолу. И за пару минут согрелась и успокоилась.
Не за что биться,нечем гордиться…птица я, птица… [5] —пели по радио. Будто издевались.
«Так и есть, – подумала Маша, выезжая на улицу. – Незачем биться. Да и гордиться нечем».
5
Группа «АукцЫон», стихи Олега Гаркуши.
Чтобы попасть на работу, нужно было проехать десяток километров по кольцевой, затем проползти в пробке ещё с полчаса и затем две минуты ехать по широкому проспекту до самого бизнес-центра.
Вдоль недавно проложенной кольцевой строились автозаправки и какие-то ангары. Маша посматривала на них с профессиональным интересом. Ездить быстро она всё ещё боялась. Её автомобильчик обгоняли тяжёлые грузовики, под завязку загруженные блестящим металлопрофилем; некоторые водители даже сигналили ей и махали руками. Машино утреннее омерзение от жизни начало отступать и потихоньку ушло совсем.
И тут что-то ярко-жёлтое мелькнуло на обочине.
Вокруг как раз потянулись пустыри. Пёстрое пятно в кювете могло быть только… Маша съехала с дороги, остановила машину и обернулась: оно могло быть только разбитым велосипедом с жёлтой рамой. Передняя вилка и колесо с толстой горной покрышкой торчали из глубокой канавы.
Маше стало страшно.
Она воткнула заднюю передачу и опасливо подала назад. Остановилась. Вышла. И тут же увидела в канаве то, что больше всего боялась увидеть: распростёртую фигуру в непромокаемой куртке с капюшоном – и отлетевший в сторону рюкзак с бесполезными уже светоотражателями.
Парень упал на самое дно, вниз лицом. Его ноги в кроссовках были неловко поджаты, будто он пытался вылезти из залитой водой канавы, да так и не сумел.
Мимо проносились грузовики. Они приветственно мигали фарами.
«Жив? Мёртв? – билась в Машиной голове паническая мысль. – Крови нет, дождь. Скорую? Да ну, когда ещё скорая приедет. Сейчас, сейчас…»
Мы с гордостью заявляем: Маша Соколова родом из дальнего военного городка – а этим всё сказано –
Лежащий перед ней человек оказался мальчишкой лет восемнадцати, может, двадцати. Его глаза были закрыты, лицо – спокойным и не мёртвым, нет, не мёртвым: Маша в детстве видела солдатика-первогодка, сбежавшего из части и найденного убитым при таинственных обстоятельствах. Тот был бледнее бледного, и на лице его застыло такое выражение, что даже не хотелось вспоминать. А этот парень, кажется, был жив. Да, нос холодный, но щека, кажется, тёплая. Где на шее пульс? Вроде что-то есть. Слава Богу.
Маша попробовала приподнять его голову: крови не было, густые светлые волосы пришли в полный беспорядок от воды и песка. Не зная, что делать дальше, она потрепала парня за уши, пошлёпала ладонью по щекам. И тот открыл глаза.
– Приехал, – сказал он тихо.
– Что болит? Что сломал? – строго спросила Маша. От сердца у неё отлегло. Тоже, идиот малолетний, нашёл когда кататься – в ноябре месяце.
– Кажется, ничего. Нога болит.
– Пошевели.
Парень повертел левой кроссовкой, затем – правой:
– Да я сам слетел. Просто фура ехала, меня снесло. Большая фура с прицепом.
– Как зовут?
– Паша.
– Давай-ка, Павел, мы с тобой попробуем вылезти, – скомандовала Маша.
Парень приподнялся на руках, подтянул левую ногу, затем – правую и кое-как встал на дне канавы. Вода была ему чуть не по колено. Маша протянула руку:
– Стоять можешь?
– Голова кружится, – сообщил Паша.
– Сотрясение, – сказала Маша. – Это ерунда. Но скорую сейчас вызовем. А то всякое бывает. Может, у тебя внутреннее кровоизлияние. Или желчный пузырь лопнул.
Об этих ужасах она слышала от приятеля-медика.
– Не надо в больницу, – попросил Паша. – Пожалуйста. Не вызывайте.
«На вы, – подумала Марина. – Вежливый какой… дурень».
– Почему это не надо вызывать? – спросила она с подозрением. А парень понёс какую-то ахинею:
– Нет-нет… Там паспорт отберут и вообще… там страшно. Мне нельзя в больницу. Мне в Зеленодольск надо, к знакомым.
– Да что такое с тобой? Наркоман, что ли? В розыске?
Парень помолчал, потом буркнул:
– Из военкомата уже приходили.
– Косильщик, – разочарованно произнесла Маша. – Только и всего-то.
Тут парень закашлялся и сел на землю. Кажется, он уже был сильно простужен. Маша постояла, посмотрела.
– Даже не знаю. Может, тебе машину поймать? – спросила она. – А то мне на работу надо.
Парень поднял на неё глаза: серые, почти голубые.
– Я сам, – сказал он. – Спасибо. Я сам. Я вам очень благодарен… Маша.
Маша Соколова изумлённо глядела на спасённого.