Российское общество: потребление, коммуникация и принятие решений. 1967-2004 годы
Шрифт:
Хотя в целом по массиву (9672 респондента) группы по «статусу» оказались репрезентативны, на пересечении признаков «уровень семиотической подготовки» и «должность – статус» объем резко снизился до 353 человек. Конечно, рассчитывая знак отклонения «статусных» (по должности) групп, исходя из 1000, мы берем на душу грех экстраполяции 353 респондентов, оказавшихся на пересечении признаков «семиотические группы» «занимаемая должность и слой», куда были отнесены работники местных газет и нарождающиеся в то время коммерсанты, а в целом с управленцами предприятий и регионов восемь групп. Однако выводы по экстраполированным отклонениям (7 групп семиотических на 8 градаций «статусных» по 353 человекам), рассчитанные на 1000, мы дважды подкрепим более объемной статистикой. Во-первых, рассмотрим пересечение семи групп семиотических на пять градаций общественной работы. Здесь у нас полноценный массив в 1407 человек. Около 80 % руководителей всех рангов выступали политактивистами (были заняты выборной общественной и депутатской работой, пропагандой). Во-вторых, подкрепим структуру массива в 353 человека знаками отклонения у этих же людей в поведенческом поле приема сообщений, т. е. применяя метод «параллельных тестов». Любопытно отметить, что в поле приема, взятом по статусу, резко уменьшает вес третья группа, а увеличивают – первая и четвертая. Увеличивают вес в поле приема в группах с адекватным и удовлетворительным пониманием смыслов сообщений (первая и вторая; седьмая здесь нерепрезентативна) руководители низового звена предприятиями (бригадиры, мастера, звеньевые), т. е. люди, технологически отвечающие за производство, рядовые работники местных органов власти («клерки», готовящие бумаги «начальству») и коммерсанты, которые даже в экстраполированной матрице по людям здесь непредставительны. Все руководство среднего и высшего звена предприятиями и учреждениями (в том числе и органов местной власти) в поле информационного приема увеличивает в 90 – 95 % доверительном интервале вес в группах неадекватной
186
Обращу здесь внимание на показатели нормированной энтропии по людям (353 человека) и актам приема (1268 принятых человеко-сообщений). По всем возможным клеткам по структуре из 353 человек энтропия общая составила 0,789, только по заполненным – 0,835. В поле приема по 1268 принятым человеко-сообщениям значения энтропии соответственно составляют 0,648 и 0,806. Значения неопределенности «подсаживаются», как только дело касается структуры выбора конкретных предметно-вещных образов. Кривая «Парето» («Огива») будет здесь круче, чем при тех же внешних параметрах предметно-институциональной структуры. Там время реализации другое, а отсюда и другая плотность социального пространства действия. И стохастический характер событий этого пространства очевиден. И никаких гарантий «точечного» информационного воздействия, в том числе рекламного. Гарантии дает один только Бог, который, по словам Эйнштейна, «не играет в кости». Но это другие гарантии. Для России это гарантии появления щедринского градоначальника «глуповца», который, смотря на реку жизни, тупо мычит «Зачем?!» – и пытается ее запрудить силами тех же глуповцев. Сделать это у Щедрина ему не удалось. У нас как раз все идет к изумительной по редкости удаче. И есть еще люди, которые всерьез хотят уверить, что по отношению к этому объекту применимы аппараты типа «марковских цепей» и пр. и пр. и пр. «Суета сует и томление духа», знание спецсловаря и неумение видеть смыслы, как это выпало в нашем исследовании у некоторых кандидатов наук.
Если подкорректировать эти выводы связями семиотических групп с группами по общественной работе, рассматривая отклонения весов безо всякой экстраполяции, окажется следующее. В 1968 г. в четвертой группе – «знающие словари, но не выделяющие логического смысла теста» – в 90 % доверительном интервале (++) увеличивали вес идеологи (пропагандисты, агитаторы и пр.), и эта группа стремилась к общественной работе. В третьей увеличивало вес в 95 % доверительном интервале (+++) рядовое население, а во второй – партийно-профсоюзные и комсомольские работники (с 80 % вероятностью – «+»). Остальные связи были нерепрезентативны на массиве в 300 человек. В 1990 г. ситуация проявляется резче, так как массив представительней (1407). Политактив, занимавший руководящие должности, с 95 % вероятностью (+++), а агитаторы и пропагандисты лишь с 80 % (+) вероятностью увеличивают свой вес в четвертой группе знающих словари, но не выделяющих смысловой структуры текста. Депутаты и отдельно-порученцы с 90 % вероятностью (++) увеличивают свой вес в первой и с 80 % вероятностью (+) – в седьмой (в самых «умных») группах (кажется, что ситуация начала чуть-чуть меняться в лучшую сторону, да не тут-то было!). Не включенное в сферу деятельности политактива население с 95 % вероятностью (+++) увеличивает свой вес в третьей и 90 % вероятностью (++) в пятой (склонной в то время к выпивке) группе.
Полученные на пересечениях разных признаков отклонения весов политсферы и сферы управления в границах семиотических групп, непротиворечиво дополняют друг друга.
Дело в том, что уровень семиотической подготовки реципиента, его умение оперировать логической структурой текста, – хороший индикатор масштабов и характера функционирования предметно-смысловых характеристик в обществе. Открытый в структуре массово-коммуникативной деятельности, он только проявляется в ней (концентрируя, усиливая, например, в поле приема информации связь некоторых признаков), а на самом деле порожден в областях фундаментальных структур, фиксирующих положение групп по отношению к сферам производства и перераспределения стоимости (род занятий – статус – образование). Функционирование текста в процессах обмена активностью и свойствами индивидуумов в социальной системе имеет ярко выраженный двойственный характер. Во-первых, текст – инструмент изменения реальности с помощью ее адекватного отражения, моделирования и преодоления возникающих проблем в процессе коллективного принятия и введения в практику неких смыслов – решений вопроса. Здесь лежат первые два принципа функционирования сознания в цивилизации по М. Мамардашвили: картезианский и кантианский – «мыслю – значит существую» и «мир умопостигаем». Во-вторых, текст – знак отношений, который может успешно функционировать при наличии первых двух принципов, но вырождается в формулы типа «мы с тобой одной крови», «не бери в голову» при отсутствии первых двух условий, при удовлетворении потребностей за счет существования, а не решения проблем. Смыслы здесь не нужны и, более того, противопоказаны. Мамардашвили называл эту ситуацию принципом Кафки: когда сознание вывернуто фетишами наизнанку и аннигилирует. И цивилизация теряет при этом свою социальную составляющую и аннулируется [187] . Ареал первой, сциентистски ориентированной, формы функционирования текста в общественной системе нашего типа простирается от минимума – 8 % до максимума – 15 % взрослого населения. Среднее и высшее звено управления предприятиями и местными органами власти, журналисты и научные работники со степенью тяготеют в 1990/91 гг. ко второй – знаковой – форме функционирования языка и сознания в обществе, низшее звено управления, коммерсанты – к первой. Я полагаю, что чем менее развиты в системе социальные механизмы обмена результатами человеческой активности, регулируемые балансом форм собственности на средства производства материальной жизни и социокультурными традициями, тем более распространен в социальной системе знаковый тип. В 1991 г. он составил подавляющее большинство. Им была практически полностью охвачена структура социального управления особенно в сфере принятия социально значимых стратегических решений. «Аннигиляция» СССР прошла под лозунгом: «воруй сам и давай воровать другим – и будешь человеком!». РФ явилась «правопреемницей» аннигилированного СССР. Я думаю, что в 1968 г. Т. М. Дридзе нашла признак, косвенно связанный с двумя фундаментальными основаниями процесса духовного производства в социальной системе: во-первых, со способами освоения мира – абстрактно-логическим, чувственным, мистически-религиозным; во-вторых, с типами мироощущения: с одной стороны, родовым, а с другой – «зоологически индивидуализированным» или сопутствующим ему корпоративным. Она нашла его в сфере массовой коммуникации в момент начала развития цепной реакции – социальной катастрофы [188] .
187
«В зазеркалье же, где меняются местами левое и правое, все смыслы переворачиваются и начинается разрушение человеческого сознания. Аномальное знаковое пространство затягивает в себя все, что с ним соприкасается. Человеческое сознание аннигилирует, и, попадая в ситуацию неопределенности, где все перемигивается не то что двусмысленно, но многосмысленно, аннигилирует и человек: ни мужества, ни чести, ни достоинства, ни трусости, ни бесчестия, Эти „сознательные“ акты и знания перестают участвовать в мировых событиях, в истории. Не имеет значения, что у тебя в »сознании», лишь бы знак подавал. В пределе при этом исчезает необходимость в том, чтобы у людей вообще были какие-то убеждения. Веришь в совершающееся или не веришь – не имеет значения, потому что именно подаваемым знаком ты включаешься в действие и вращение колес общественного механизма» (Мамардашвили М. К. Сознание и цивилизация. – Природа. 1988, №11. – С. 64). Не могу не добавить от себя: это прямо-таки списано с нынешних телевизионных «картинок» заседаний кабинета министров РФ, или Госдумы, или пресс-конференций руководства страны или ее нынешних идеологов. Точность поразительная.
188
1968 год – год серьезного укрепления чиновничеством консервативных тенденций развития в отличие от реализации объективных требований жизни. Мы уже коснулись этого при анализе падений товарооборота. Довольно этапно это укрепление выразилось в марте на Московской партконференции, «поднявшей» общество на борьбу с «демагогами», которые не вносят «конструктивных» предложений по ликвидации социальных недостатков, а разводят «голое» (а не «одетое» в нужный знак) критиканство. Насчет конструктивных предложений населения мы уже имеем представление из резекции их потока в «Таганрогскую правду». Что до социальной «демагогии», то, на мой взгляд, как поется в известной песне: «Каким ты был – таким и остался…» Правда, поток демагогии изливается уже не из слабых «отдельных уст» на кухне или в психушке и не организованно – с трибун партийных форумов, а льет из мощной масс-медийной оросительной системы типа «Фрегат», ежеминутно промачивающей поля всей страны и особенно «молодую зелень». «Победители» быстро махнулись методами с «побежденными». Но была ли между ними идеологическая разница? Или их потребности имели другую смысловую мотивацию всегда, а выразилось это только с началом «перестройки»?
Резюме по процессу производства массовой информации
Из
1. Отметим чисто методические аспекты весьма трудоемкого изучения реального процесса информационного приема и производства, которые не могут быть решены без массированного применения методов контент-анализа и анализа редакционных документов. При этом, с одной стороны, есть проблема создания широкого спектра компьютерных программ новой ориентации (с достаточно разработанным математическим и графическим аппаратом), позволяющих делать широкие сравнения сквозным анализом нескольких подготовленных для этого заранее исследовательских массивов. С другой – очевидно, что методически бессмысленно изучать социальные процессы, в том числе производства и присвоения текста, только на тех статистических уровнях, где единицей счета частот являются люди с их характеристиками или продукты деятельности этих людей с опять же выделяемыми исследователем параметрами (сообщения, товары и их потребительные свойства, рекламные тексты об этих товарах). Этот анализ необходимо дополнять статистически значимом полем фактов поведения людей в отношении тех или иных предметных форм, позволяющих осуществлять процесс обмена свойствами и способностями. При этом именно здесь требуется, во-первых, рассматривать и объективно создаваемые свойства сообщений (предметов) и субъективно присваиваемые, осознаваемые, интериоризированные их характеристики (или потребительные свойства), а во-вторых, дополнять и корректировать картину этих процессов изучением реальных затрат времени в лонгитюдных и панельных исследованиях. Минимум в повторных. Иначе, исследовательская работа превращается в бессмысленную трату сил и средств на узко-локализованном, ускользающем, как Протей, участке социального фрагмента.
2. Из всего изложенного, особенно в сопоставлении со сказанным о правовом сознании, ясно, что информационные потребности (нормы) энергично переходят на разные уровни реализации в стохастическом процессе скольжения индивидуума в ту или иную область социального пространства. Социальная группа оказывается в принципе квазиобразованием – кристаллической решеткой-сеткой, постоянно заполняемой новым людским потоком в определенных для той или иной формы жизни циклах времени. Соотнесение собственно исходных посылок выживания наблюдаемым результатам обмена результатами деятельности и росту перспектив того или иного типа взаимодействия мгновенно изменяет оперативные формы мыслительно-мотивационных структур. И тип языкового сознания (по Т. М. Дридзе) оказывается далеко не последним элементом в этом процессе. При этом парадоксальность ситуации с семиотическими группами состоит в том, что открыты они были Т. М. Дридзе при изучении процесса присвоения текста массовой коммуникации, а область реального их порождения и социально более мощного резонанса лежит в сфере информационного производства и процесса принятия решений в различных областях социальной жизни. Это аналогично ситуации в физике. Естественно, что инструмент выделения в эксперименте, как, скажем, камера Вильсона, фиксирует процессы, порожденные отнюдь не самой камерой. Тем больше научная заслуга автора аппарата измерения.
3. При разборе отношения печатавшегося населения Таганрога к органам власти и к редакциям средств массовой коммуникации мы говорили о превращенных формах сознания. С одной стороны, неудачно один раз выступившие авторы, которые не хотят больше печататься, придерживаются идеологии «пресса – колокол», выставляют редакциям высокие оценки, и «герои» их материалов связаны характеристиками с коллективистским (если угодно, общинным) миросозерцанием. С другой – внештатные авторы, которые, будучи постоянными корреспондентами, ставят редакциям низкие оценки, недовольны своими выступлениями, но будут печататься. И их «герои» отличаются индивидуалистическими качествами: политической незрелостью, хамством, невежеством. Главные проблемы, предложения первого типа авторов «фильтруются» редакцией. Безответственная критика конкретных лиц, приводящая к разрыву связей групп социального партнерства, осуществляемая вторым типом автора, приходится ко двору в масс-медийном поле. Еще в 1970 г. Т. М. Дридзе говорила мне, что она улавливает связь между пропагандистами-идеологами и четвертой группой «знающих слова, но не умеющих выделять их смысл», но не может это опубликовать по политическим соображениям и из-за статистической незначимости отклонений. Но введенный в ЭВМ массив ее исходных данных, после создания соответствующих программ показал 90 % значимость указанной ею связи. Сейчас принадлежность к той или иной семиотической группе чиновников, журналистов ТВ, радио или газет моментально угадывается «наметанным» глазом. По построению тем или иным телеведущим фразы, по постоянному перебиванию им «собеседника-жертвы», закланной в телепередаче. Но разве можно провести статистически значимое массовое исследование в сфере информационного производства или в сфере социального управления, если при показе неугодной властям реальности телекамеры закрываю ладонями или бьют, а телеведущий, «выясняющий истину», слышит только себя и свою потребность в дензнаках под лозунг «А нам все равно…». Так что попадание в определенную социальную область объективно несет на себе в «зазеркальном» социальном пространстве определенный знак отношений, как автоответчик «свой – чужой» в боевом самолете, как метка своей зоны в стае бандарлогов. Это в сциентистски, человечески организованном общественном обмене взаимодействуют смыслы у политических противников, что приводит к социальной удовлетворенности и противостоящих, и нейтральных сил. И обнаружен этот факт в принципе был эмпирически уже на данных генпроекта «Общественное мнение». Увы, «вытащить» его на свет оказалось возможным только сейчас, да и то с малой надеждой, что «корм будет в коня».
4. Из анализа процесса информационного производства вытекает самая важная проблема – проблема адекватности принятых решений. Методически это самый трудный момент. Сейчас многие уповают на то, что, проинформировав население о «реформах» и мероприятиях правительства, показав по ТВ, кому надо верить, кому «знак подать», «чью собачку погладить», можно убедить население в принятии враждебной ему (об этом забывают) политики. Дудки! Дураков нет. Рекламируй гнилой товар сколько хочешь – травиться пойдут меньше. Адекватность решения предусматривает информированность всех агентов коммуникативного процесса. И неизвестно, кого надо больше информировать и кто нуждается больше в знании о реальности: проверенные люди, отобранные на площадь, чтобы задать вопросы президенту в «оросительном» телефоруме, или президент – в информации тех людей, которым «околоточные» выбивают зубы, чтобы не задавали «ненужных» вопросов.
Здесь я хочу воздать малую толику из должного моему другу и коллеге Вадиму Васильевичу Сазонову, мирового класса исследование которого в области профессиональной ориентации было представлено в главе 6. 25 лет это исследование не могло быть толком введено и обработано в ЭВМ. Вадим умер за несколько месяцев до того, как оно было введено в базу данных и стало общедоступно. При системной подготовке всей информации к вводу я обратил внимание на одно обстоятельство. В 69 % из 1026 анкет массива, собранных Вадимом Васильевичем в 1967/68 гг. в Таганроге, он лично аккуратно вырезал страницы, которые выявляли оценку социальных качеств, присущих четырем профессиям: секретарю-машинистке, оператору-наладчику станков автоматов, швее-мотористке и освобожденному комсомольскому работнику. Спросить, зачем это сделано, было уже не у кого. Но не мог же автор забавы ради вырезать «в поле» страницы у 700 сброшюрованных типографских анкет из всего тиража. И когда я начал считать показатели энтропии по распределению оценок социальных качеств 20 профессий, я обнаружил примечательный факт, который объяснил мне, в чем дело. Вадим Васильевич поставил эксперимент в полевом эксперименте. «Вынув» долю профессий из полевого интервью, он тем самым лишил часть населения возможности дать оценку именно этим профессиям в полном, в сравнении с другими, объеме. Он искусственно «закрыл» перед частью опрошенных горожан фрагмент реальности, желая посмотреть, что будет. Энтропия по распределению некоторых частных оценок социальных качеств этих профессий оказалась равна 1,000 – полная неопределенность [189] . Это значит, что при 30 % информированности населения о какой-либо проблеме структура части представлений последнего в целом по ряду параметров оказывается полностью закрытой для знания. Следовательно, если людям не дают знать о чем-то, то при определенном уровне информированности общества реакции людей на проблему предвидеть невозможно. Если мы вспомним порочную практику признания в ряде случаев действительным голосования по большинству даже при 30 % явке избирателей, то мы поймем, что легитимность принятых решений избранными ничтожна. Неопределенность, непредсказуемость реакций населения, в чем позже могли убедиться при «реформах» «льгот», возрастает [190] . Но Вадим Васильевич думал об этом еще погожей осенью 1967 г. в Таганроге.
189
Конечно, где-нибудь в шестом знаке после запятой она окажется равной 0,999999, но результат показателен.
190
Об этом же явлении мы говорили фигурально, когда поминали Екатерину II по поводу пьянства и пугачевщины.
Мой покойный друг прислал нам привет!
В следующей главе мы разберем связи общекультурной, политической, правовой информированности населения в динамике. Мы сопоставим типы информированности с оценками этими же людьми их жизни в этот же период. Затем обсудим, как информированность в качестве общей предпосылки знаний социальной ситуации ложится на конкретные факты взаимодействия людей с органами власти в разных формах и к чему приводит это взаимодействие. После этого можно рассматривать структуры решения органами власти жизненно важных проблем по совпадению их со структурами всех информационных потоков между коммуникативными агентами социальной жизни.
Глава 8
Информированность населения о решении проблем социальной жизни, взаимосвязь с деятельностью власти
Общая картина
Устойчивость параметров информированности
Попытки измерения информированности населения относительно различных феноменов (продуктов деятельности, условий ее функционирования, писаных и неписаных норм, обычаев и т. п.) предпринимались нередко. Одним из методически ярких исследований явилось исследование знания номиналий – имен выдающихся мировых деятелей науки, искусства, политики, спорта, проделанное Т. М. Дридзе в рамках первого таганрогского проекта [191] .
191
Методика исследования в технике интервью была безукоризненна (см.: 47 Пятниц. Вып. 1. – С. 193, а также указанную выше работу Т. М. Дридзе «Организация и методы…»).