Ростки лжи
Шрифт:
Повелитель льда остался сидеть в медитативной позе до самого рассвета, так и оставшись на той самой шкуре, и не похоже что пронзительный ледяной ветер как-то беспокоил его.
Однако стоило мне вернуться к костру в лагерь, двое старших мастеров внезапно изъявили желание поговорить.
Темпус и Пикус многозначительно переглянулись, словно решая, кому из них первым начать, и наконец,
— Сэр Горд… Мы не ослышались насчёт того, о чём вы говорили с шаманом? Целый КЛАН варваров намеревается принести вам присягу?
— Вы не ослышались. Так и есть. — равнодушно кивнул я.
Обычно сдержанный и спокойный мастер Темпус не выдержал и шумно выпустил из себя воздух.
— Я думаю, что не хочу знать, как вам удалось уболтать их на это. Целый клан… — потрясённо покачал головой он.
— Правильно думаете. Некоторые тайны могут быть слишком опасны. — спокойно подтвердил я.
— Я думал цель экспедиции — знания шаманов. Конечно, у меня были предположения, что вы сможете нанять несколько варваров в свой отряд, но целый клан? У меня просто не укладывается такое в голове. — растерянно смотрел в костёр Пикус.
— У клана наверняка будут свои шаманы. С этой стороны всё в порядке.
Говорить, что мы с Исгердом взяли друг друга в ученики я не стал.
Отойдя от первого потрясения в результате подтверждения своих подозрений, мастер огня и магистры воды начали перебрасываться между собой взглядами, ведя какой-то напряжённый невербальный диалог. Наконец, Темпус раздражённо отвёл взгляд, видимо, признавая поражение, а магистр обратил свой взгляд на меня:
— Думаю, я не ошибусь, если скажу, что воины этого клана отправятся с нами обратно на юг, сэр Горд? — вкрадчивым голосом спросил Пикус.
Скрывать это было бессмысленно, поэтому я просто кивнул.
— Есть только две вещи, зачем человеку может потребоваться множество воинов, что присягают ему: Это защитить собственные земли, или получить их. — глухо высказался Темпус, смотря в костёр.
— И поскольку вы никогда не выказывали желания остаться на севере насовсем, полагаю, разумным будет предположить, что получить земли вы хотите на юге. — подхватил мысль Пикус.
— Я могу рассчитывать, что вы придержите эти мысли при себе, по крайней мере, первое время, пока мы не вернёмся? — спокойно спросил я.
—
У меня не было сомнений, что мастер огня говорил только за себя.
— Не поймите меня неправильно, сэр Горд. У меня были предположения, что после возвращения вы попробуете получить баронство. Логичный шаг для любого честолюбивого и достаточно успешного рыцаря. Но целый клан варваров… Сколько их там? Тысяча, две? Это сила, которая меняет политические расклады в Ганатре. Учитывая силу этих гигантов, не каждый герцог может похвастать подобной армией. — мягко начал говорить Пикус.
— Да или нет, магистр? — я вонзил взгляд в магистра.
— Я должен быть уверен, что эта сила не будет применена против его светлости герцога Шеридана. — твёрдо встретил мой взгляд магистр.
— Рыцарь не может бросить вызов герцогу. — изобразил удивление я.
— Не может. Зато рыцарь может бросить вызов барону, а затем, став бароном, бросить вызов графу. Понимаете к чему я клоню? — сузил глаза магистр.
Я на миг задумался о целесообразности убийства магистра. Слишком быстро он схватывал некоторые вещи, прямо на лету…
— Можете быть уверены, герцогу Шеридану с моей стороны ничего не угрожает. — ответил я.
Только глупые лидеры убирают слишком умных людей из окружения, когда те начинают задавать много вопросов. Мудрые привязывают их к себе ещё крепче, превращая в союзников. А я никогда не считал себя глупцом.
— В таком случае вы можете быть уверены, что дальше меня ваши планы не уйдут, по крайней мере, пока не будут исполнены. — облегчённо кивнул Пикус.
— Полагаюсь на вас. — бросил я, поднимаясь и уходя от костра.
И всё же, впервые за время нашего путешествия я почувствовал по-настоящему тяжёлый взгляд, что смотрел мне в спину.
Глава 29
Этериас Инвиктус, верховный иерарх объединённой церкви Ренегона и Аурелиона, судорожно вдохнул воздух, резко поднимаясь на кровати. Двое целителей, сидящих по бокам, мгновенно перехватили его за плечи удерживая.
Несколько мгновений дезориентированный глава церкви приходил в себя, делая глубокие вдохи и выдохи. Последнее, что он помнил, как кровь заливала лёгкие, а кипящая, всепоглощающая боль словно бы разливалась по венам.