Росток
Шрифт:
Еще немного поговорили, и Мила удалилась.
— Как быстро этот Беромир укрепляется? — спросил один из сподвижников Сарака у Арака.
— У него уже под рукой два десятка мужчин с копьями, щитами и топорами. И Беромир выковал первый шлем. Не знаю, сколько он времени и сил на это потратил, но не удивлюсь, если к весне все его ученики обретут их.
— Шлем, значит. Угу… — тихо произнес Сарак.
— Да. К весне ситуация будет плохой. Они живут бедно, но все говорит о том, что к концу лета они сумеют до
— И этот поход не удастся скрыть. — заметил один из сподвижников.
— Почему же? — встрял другой.
— Потому что даже сотню воинов не увести в леса тайно.
— Зачем же это делать тайно? — улыбнулся тот, второй сподвижник. — Сообщим, что гёты пытаются их заставить платить дань уже себе. И пойдем их… хм… защищать.
— Проболтаются же.
— Да ну, — отмахнулся он рукой. — Для надежности достаточно сотни всадников. Что их воины против наших? Грязь под ногами. Но этого числа слишком мало — не поверят. Возьмем три сотни. Из наших и дружественных родов. И наведем в лесах порядок, а то распустились. Заодно еще рабов наловим на продажу.
— А платить дань кто будет?
— Скажем, что гёты многих поубивали и мы милостью Его освободили их на десять лет от дани. Ибо не людей, ни еды. Там сущее опустошение.
— И он поверит? — усмехнулся Сарак.
— Продав рабов, мы поднесем ему богатые дары. А оружие Беромира и его воинов станет доказательством наших слов. Он же знает, что лесной народ живет в крайней нужде и бедности. И оружия не имеет железного.
— Только вот… хм… сладкий песок и индийское железо, — кивнул Сарак на подарки, лежащие у его ног. — Если Мила не обманула, то один этот нож стоит больше, чем десяток молодых и красивых невольниц.
— Если Беромира не укоротить — быть беде, — серьезно произнес Арак.
— А если укоротить — быть убытку. — нахмурился Сарак. — Если он будет платить дань в десяток таких ножей, мы через несколько лет с золота есть станем.
— А они?
— А что они?
— Через несколько лет этот Беромир уже сотню кованых воинов будет иметь под рукой. Или больше. Станет он после этого платить тебе дань?
— А почему нет? — усмехнулся Сарак. — Им соль нужна. Перережу торг ромейский — и все. Сразу сговорчивее окажутся. Воевать нам нет резона.
Арак от этих слов нахмурился.
Сарак замер.
Прищурился. И спустя несколько секунд раздраженно воскликнул:
— Вот только не говори мне, что ты уже что-то учудил!
— Я? Ничего.
— Врешь!
— Я просто…
— ЧТО?! Говори!
— Я… я в одном поселении просто проболтался о том, что Беромир очень хорошо расторговался. Выкупив все, что было у ромейского купца. И у него сейчас полно соли, железа и прочего.
— Послали же мне небеса брата, — тяжело вздохнул Сарак. — Они до весны подождут?
— Я сказал им, что до весны у него все разберут местные…
* * *
Беромир
Сделал большую доску из струганных плах. Ну и пытался на ней изобразить узор для щита.
Получалось плохо.
По вполне банальной причине — рисовать он не умел. Что сейчас, что в прошлой жизни. Чертить — еще куда ни шло. А вот рисовать…
Поэтому он мучал своих учеников и женщин, заставляя их пытаться что-то малевать.
По кусочкам.
Собирая из них, как из аппликации картинку.
Разумеется, привлекал Беромир людей не постоянно. Нет. Да и сам не мог уделять слишком много времени этому занятию. Ученики его по несколько часов в день упражнялись на плацу, учась действовать слаженно. Быстро строиться, передвигаться, поворачивать, атаковать…
Залп двадцати двух плумов[1] производил на них неизгладимое впечатление. Воображения им вполне хватало, чтобы понять последствия для условного противника. Да и методичный обстрел обычными дротиками, запускаемыми атлатлем, тоже внушали. Изготовившись, они за минуту могли выбросить все свои боекомплекты.
Конечно, легкие дротики были неказисты и довольно слабы, но их было много. И на дистанции в тридцать-сорок шагов они давали хорошую плотность обстрела. Причем ведун уже начал опыты с плюмбатами, их аналогом. То есть, брал имеющиеся легкие, короткие дротики и ставил на них утяжелитель.
Поначалу он использовал свинец.
Но его было мало, и он требовался в других делах. Поэтому он пустил в дело отбракованное железо. То самое, которое оказывалось слишком ломким или еще в чем-то проблемным из-за большого количества примесей.
Подобрал подходящий вес. Сделал оснастку. Ну и «лепил» потихоньку. Расковывал небольшие толстые пластинки. Сворачивал их в трубку, ну и осаждал по форме, заодно сваривая кузнечным образом.
Оперения стал ставить. Из сыромятной кожи, то есть, твердое. Разной формы, как прямой, так и закрученной. И экспериментировал… экспериментировал… экспериментировал.
Но даже так было видно, что подобные плюмбаты, метаемые атлатлем, легко улетали вдвое дальше и существенно сильнее били. И это было не пределом. Упираясь во многом лишь в тренированность и слаженность бойцов…
А вот с пращами и бумерангами не упражнялись. Не до того. И так ребята оказались немало перегружены. День за днем уже почти месяц тренируясь до изнеможения. Перед сном. А потом попить водички, умыться и отбой.
Спали как младенцы.
С утра же их ждали дела по хозяйству, возня с рисованием и прочее. А после легкого ужина новая изнуряющая тренировка.
И опять.
И снова.
Зато залп пилумов получался вся слитнее и слитнее. Да и работа дротиками выходила лучше, с возможностью накрывать нужные участки по выбору. Ну и строевая радовала, что и не удивительно, так как на нее шел основной упор.