Рот, полный языков
Шрифт:
— Не для животных.
Цезарь на мгновение умолк. Потом с искренней жалостью сказал:
— Придет день, и эти фаши наштроения принесут фам много горя, Луи. Я ясно это фишу.
Агассис промолчал.
По Брод-стрит они дошли до Конгресс, свернули налево по Чэннинг и вскоре вышли на Девоншир-стрит. В следующем квартале они нашли здание, в котором помещалась редакция подстрекательской газеты «Освободитель».
На четвертом этаже они остановились у двери, на которой карандашом было написано название листка.
— Так вот, помните, что я говорил. Дотти должна ждать снаружи, предпочтительно на протяжении всей
— Да ладно, ладно, входите же.
Поскольку это было публичное заведение, Агассис не соизволил постучать.
Все владения «Освободителя» состояли из одной заваленной книгами и бумагами тесной комнаты. Один ее угол занимал погребенный под всевозможными памфлетами и листовками стол. У стола сидел белый мужчина, по всей видимости, сам Гаррисон. На коленях у него сидел черный мужчина и обнимал белого.
Даже предстань перед ним Медуза со своими сестрами, и тогда Агассис не был бы парализован больше. Его мозг просто отказался работать, точно забастовавшие работницы из «Ассоциации реформ женского труда» на заводах Лоуэлла.
Гаррисона и его партнера как будто совсем не смутило, что их застали в столь компрометирующей позе.
— Добро пожаловать в штаб-квартиру нового мира и братства всего человечества, джентльмены, — сказал Гаррисон. — Чем можем быть вам полезны?
— Майн имя Якоб Цезарь, und это профессор Луи Агассис.
— Рад с вами познакомиться. Позвольте представить вам моего лучшего автора и ближайшего друга, мистера Фредерика Дугласа.
Черный мужчина с достоинством слез с колен белого и, протянув руку, сделал несколько шагов вперед.
Оцепенение Агассиса как рукой сняло. Расширив глаза, он непроизвольно попятился и отступал, пока не уперся в стену. Но и там его ноги продолжали тщетно шаркать.
Пожав протянутую руку, Цезарь отвлек Дугласа на себя.
— Фы долшны исфинить майн друга. В пошледнее фремя на его толю фыпало мношестфо неприятных хлопот, и он есть несколько не ф себе. Поввольте мне говорить от имени нас обоих. Мы пришли узнать, как найти перефалочный пункт «подпольной железной дороги».
Взгляд Гаррисона мгновенно стал жестче.
— Зачем?
Цезарь вкратце изложил суть их поисков. Выслушав, Гаррисон вместе со стулом повернулся к Дугласу:
— Что скажешь, Фредерик?
— Крайне неубедительно. Я склонен думать, что эти двое — охотники за беглыми рабами и пришли утащить наших братьев и сестер назад за линию Мейсона-Диксона [112] .
— Согласен. Ваши очевидные ухищрения — оскорбление нашему интеллекту, джентльмены. Передайте своим хозяевам, иуды, что вы потерпели поражение, а им недолго еще радоваться своему гнусному царству крови, пота и слез. Вскоре настанет их черед отведать кнута!
112
Изначально граница между штатами Пенсильвания и Мэриленд; в период, предшествовавший Гражданской войне, так обычно называли границу между Севером и Югом.
— Наин, шестно, мы не есть…
— Возможно, я могла бы просить вас помочь?
В дверях стояла Дотти. Появление этого нового действующего лица как будто заинтересовало Гаррисона.
— И кто же вы будете, юная
— Нг! дату Баартман, сэр.
Гаррисон вскочил.
— Не та ли Нг! дату Баартман из Кейптауна, чьи на редкость проницательные письма я все эти годы пускаю в печать сразу по получении?
Дотти скромно потупилась.
— Та самая.
— Какая честь! Почему же вы не сказали, что знакомы с мисс Баартман? — спросил он Цезаря. — Это в корне меняет дело. Разумеется, если мисс Баартман говорит, что вам нужно связаться с «железной дорогой», я без раздумий расскажу вам.
— Нужно, сэр.
— Большего мне и не требуется. Бостонским перевалочным пунктом руководит Жозефина Сен-Пьер-Руффин [113] со своего семейного предприятия «Мелассовая фабрика Руффина» в Норт-Энд. Знаете, где это?
— Найдем.
— Превосходно! Желаю удачи в поисках вашего дьявольского некроманта. Прощайте. И мисс Баартман… прошу, присылайте нам свои письма. Вы вдохновляете всех нас.
— И делаете честь нашей расе, — добавил Дуглас.
— Без ваших трудов дело не сдвинулось бы с мертвой точки.
113
Сен-Пьер-Руффин Жозефина (1842–1924) — аболиционистка и суфражистка, издательница первого американского женского журнала.
Забрав еще не оправившегося от потрясения Агассиса, Цезарь повел его вниз. Свежий воздух как будто несколько оживил натуралиста.
— Я же шказал, что нам понатобится Дотти, Луи.
— Никогда… Мне и в голову бы не пришло, что когда-нибудь доведется увидеть такое! Да ведь по сравнению с этим ваши отношения кажутся совершенно естественными!
— Фее отношительно, Луи. Это урок, который препотает нам шизнь.
— Возможно. Но я тоже учитель, я никогда не применял розгу так жестоко.
— Может, у фас никогда не было штоль тупого ученика. — Пфф!
Агассис и его спутники пересекли весь город и вскоре оказались в Норт-Энде — лабиринте запруженных людьми улочек, некогда привилегированных, а ныне населенных средиземноморскими, семитскими и ибернийскими иммигрантами.
— Какой позор, — сказал Агассис, — что эти родовые переулки Ривера [114] и Франклина ныне отданы на поругание низшим расам.
— Фсем нушно где-то шить. Und федь именно они штроят ваш город.
114
Ривер Пол (1734–1818) — незначительная фигура в истории Войны за Независимость, увековеченная в поэме Лонгфелло «Скачка Пола Ривера».
— Но они хотя бы могли проявить толику порядочности и жить как цивилизованные люди. Только поглядите на эту выставленную напоказ прачечную. Мерзость!
Агассис жестом указал на множество веревок с сушащимся исподним, натянутых поперек узких улочек чуть выше голов прохожих.
— Обходишься тем, что имеешь.
— Если следовать вашей философии, вместо одежды мы бы все еще мазались сажей и животным жиром, — сказал Агассис, подчеркнуто покосившись на Дотти.
— Фаш ефропейский сюртух, профессор Агассис, и дня бы в буше не протянул.