Рота, подъем!
Шрифт:
Владимирович Гераничев стал курсантом московского ВОКУ. В училище он также продолжал докладывать начальству о проделах своих товарищей из-за чего, конечно, сам избегал наказаний и был всегда на хорошем счету. В нем еще теплилась надежда, что после выпуска он будет направлен на курсы переквалификации в КГБ, и он всячески стремился к разведдеятельности путем написания рапортов или, как это называли в
СССР, доносов. Начальство решило по-своему, и по окончанию училища через четыре года, получив звание лейтенанта, Гераничев был направлен командиром мотострелкового взвода в полк обеспечения
Свою работу, если так можно назвать воинскую службу, Гера любил.
Любил свято, никогда не отказываясь от просьб старших офицеров остаться лишний час с личным составом или заступить в очередной наряд. Всегда подтянутый, с отглаженной формой, высокий статный офицер только изредка покидал часть, навещая, живущих в Подмосковье, жену и маленького сына.
Его желание подняться как можно скорее по карьерной лестнице не могло осуществиться без бравой службы солдат и сержантов вверенного
Гераничеву взвода. А для того, чтобы взвод выполнял все, как положено, по уставу лейтенант прикладывал максимум непонятных для рядовых усилий.
– Взвод. Строится. Нет. Рота, строится. Рота, почему с утра смотрим телевизор?
– Так пока одеваемся, товарищ лейтенант…
– Не положено.
– А это не мы, это третья рота смотрит…
– Больше никто смотреть не будет.
Такие обещания Гераничев держал особенно твердо. Вырвав шнур из телевизора, он спрятал его в канцелярии. Утром ситуация повторилась.
– Кто взял шнур? Кто шнур взял? – пытался найти крайнего комвзвода. Обе роты молчали. – Я вас спрашиваю или где?
Лейтенант снова вырывал шнур и спрятал его в сейф к ротному.
Утром телевизор вновь горел тусклой картинкой мультфильма, распевая детским голосом "Оставайся, мальчик, с нами. Будешь нашим королем.
Будешь нашим королем".
– Опять смотрим телевизора, а не наводим порядок в роте?
– Не опять, а снова, – тихо поправил кто-то из солдат.
– Кто опять взял шнур? Кто нарушил мой приказ?
– Никто не брал, товарищ лейтенант.
Гераничев быстрыми размашистыми шагами влетел в канцелярию и вернулся со шнуром в руке.
– Где вы взяли второй шнур? Где шнур взяли? Я вас спрашиваю?
Ханин, отвечай!
– Не могу знать, товарищ лейтенант. Наверное, шнуры у нас плодятся.
– Я тебе пошучу. Я забираю и этот шнур. Нет. Я забираю шнур вместе с блоком.
С этими словами Гераничев вырвал предохранительный блок из телевизора и под возмущенные возгласы солдат удалился.
Дня через три Гераничев явился в роту раньше обычного времени своего появления, держа в руках провод, на конце которого болтался блок с предохранителями. Каково же было его удивление, когда он, еще от входа увидел работающий телевизор, по которому демонстрировали очередной утренний мультфильм.
– Вы где блок украли? Где блок украли? Кто это сделал?
С этими словами лейтенант полез на табуретку и увидел, что предохранительного блока в телевизоре нет. В месте, где должны были находиться предохранители, были намотаны "жучки", к которым смекалистые солдаты привязали два тонких провода, другой стороной зажав их спичками в розетке.
– Я не позволю. Я не позволю.
– Сломать еще не успели, товарищ лейтенант. Но с Вашей помощью…
– Вы понимаете, что нарушаете правила пожарной безопасности?
– Кто нарушает? Я нарушаю? Я брился, товарищ лейтенант. Опасной, конечно, бритвой, но противопожарной точно.
– Выкобениваешься? У нас сегодня ночью обеспечение. Я там на тебя посмотрю.
Когда солнце уже закатилось, а в феврале это происходит довольно рано, мы приехали в грузовике "в поле". Февраль, как положено был лютым, продирая морозом до пят. На такие обеспечения мы одевали ватные штаны поверх двух пар теплых подштанников, валенки, подбушлатники и неизменные, введенные еще Петром Первым, серые шинели. Чернокожие курсанты, прибывшие из одной африканской страны и так не радовались русской зиме, а уж тем более, ночному времени суток, когда мороз неизменно крепчал.
– Товарищ сержант, – приложил Гераничев руку к ушанке, – приказываю вам обеспечить учебный процесс на пулеметной точке, она же точка СВД. Вам понятно?
– Ага, – ответил, я вытягивая на себя пулемет из грузовика.
– Вы почему мне честь не отдали?
– С оружием не положено, товарищ лейтенант, – отпарировал я, занимая вторую руку коробкой с пулеметными лентами.
– Я с Вами потом поговорю.
– С удовольствием, товарищ лейтенант. Главное, что "потом".
Гераничев хотел еще что-то сказать, но, передумав, побежал на место стрельбы из автомата Калашникова. Я посмотрел ему в след и пошел набивать пулеметные ленты и магазины СВД патронами. Партия курсантов приехала довольно скоро. Проинструктировав будущих ворошиловских стрелков технике безопасности, я показал как ведется стрельба и встал в ногах у курсантов, которые по очереди ложились на палатку, чтобы нажать на спусковой крючок. Негры очень смешно смотрелись то на фоне снега, то на фоне черного неба. Это изменение меня очень смешило, и я наклонял голову или приседал, чтобы лицо очередного стрелка попадало на диаметрально противоположный фон.
Наблюдая в полглаза за стрельбой, я разговаривал с солдатом-оператором, когда он сделал шаг в сторону. Я обернулся и увидел, как один из курсантов поднимается на колено, держа снайперскую винтовку в руке и разговаривая на своем непонятном языке. Пытаясь встать и удерживая винтовку, негр неуклюже оперся коленом о лежанку и ствол винтовки, резко покачнувшись, пошел вверх и в нашу сторону. Я прыгнул вперед, ударив ногой по руке курсанта, от чего винтовка упала, а он окончательно рухнул на плащ-палатку.
Что-то затараторив, негр опять схватил винтовку, и тогда я, не разбираясь, дал ему валенком по голове, от чего винтовка вылетела у парня из рук, и он ткнулся носом в сугроб.
– Прекратить! Прекратить! Сержант, вы что себе позволяете? – полковник, который проводил огневую подготовку по всему участку, уже бежал к нам вместе с переводчиком.
– Товарищ полковник, курсант жестко нарушил технику безопасности, размахивая заряженным оружием и тем самым подвергая смертельной опасности рядом стоящих курсантов и командиров. Я сделал минимальное, чтобы обезопасить себя и других курсантов.