Роза Черного Меча
Шрифт:
Но и во сне ее преследовали ясные серые глаза и непреодолимое притяжение зовущих губ.
***
Когда Эрик нашел девушку, он невольно поддался очарованию картины, представшей его взору. Розалинда умчалась от него в слезах, охваченная гневом и ужасом: по ее мнению, она поцеловала убийцу, преступника, человека из простонародья! Он не сомневался, что воспитание и спокойная жизнь под защитой надежных стен замка никак не могли подготовить ее к подобным треволнениям. И наслаждение, которое она получила от поцелуя, наверняка не только удивило, но и устрашило ее.
Он тоже получил удовольствие, живо напомнил себе Эрик при виде уснувшей девушки. Он вовсе не хотел тогда отпускать
Эрик покачал головой, любуясь сияющей волной волос цвета красного дерева, окутывающих шею и руки Розалинды. Кисть одной руки лежала поверх тяжелой темной пряди. Какая маленькая рука! И ножка тоже белая и мягкая. Как и все ее тело под этой бесформенной хламидой, которая на ней надета. Но его грудь помнит упругость ее грудей, и Эрику знакомы плавные крутые изгибы ее фигуры. Она вовсе не девочка-подросток, а женщина - взрослая и вполне созревшая для замужества.
При этой мысли Эрика кинуло в жар. По закону Розалинда уже замужем - за ним, и он готов исполнить свой обет. Наградив крепким словечком собственный неуемный пыл, он опустился на одно колено, чтобы взять Розалинду на руки. Он стерпел ее своенравную вспышку, но нельзя было допускать, чтобы она оставалась одна, без присмотра и защиты.
Розалинда проснулась не сразу. Ей чудилось, что она плывет, поднимается со своего холодного неудобного ложа и парит в теплой колыбели где-то над землей. В ее постели в Миллуорте тоже было тепло и спокойно. Но почему-то она знала, что это вовсе не старая знакомая кровать, а нечто другое: жаркое и несокрушимое. Розалинда пошевелилась и неохотно открыла глаза.
Сначала Розалинда подумала, что все еще спит. Эти глаза и эта улыбка грезились ей во сне. Потом она ощутила, что объятие горячих рук стало крепче, и поняла, что это не сон. Черный Меч бесцеремонно разгуливал по лесу с нею на руках, словно она какая-то ценная добыча, которую он только что украл!
– Отпусти меня, - потребовала возмущенная Розалинда, стряхивая остатки сна.
– Чуть погодя, - ответил Черный Меч с легкой улыбкой.
– Нет, сейчас же!
– запротестовала Розалинда, прилагая отчаянные усилия, чтобы вырваться из стальных объятий. Она пинала его ногами, колотила по груди и по плечам, но добилась лишь того, что он крепче стиснул ее, хотя лицо у него слегка омрачилось.
– Ты не имеешь
Черный Меч внезапно разжал руки, и Розалинда, взвизгнув от мгновенного испуга, тут же уцепилась за его шею, чтобы не рухнуть на землю. Но он и сам подхватил девушку.
Какое-то мгновение Розалинда находилась лицом к лицу со своим недругом. Ее руки все еще обвивали его шею, а он, держа ее за талию, крепко прижимал девушку к себе, но так, что ее ноги не доставали до земли. Розалинда мгновенно осознала, что это куда более опасная позиция, нежели прежняя, и, как выяснялось, намного более волнующая. Их взгляды, встретясь, застыли в немом противоборстве. Но затем выражение его глаз изменилось. Они засверкали, как будто внутри зажегся огонь. И тогда он дал ей соскользнуть вниз вдоль литого тела.
– Я получил это право.
Голос звучал тихо и хрипло, и Розалинда поняла, что сейчас произойдет: он ее поцелует. Но этого единственного мгновения оказалось достаточно, чтобы она утратила всякое желание протестовать: последние остатки здравого смысла, равно как и простая осторожность, покинули ее. Суровое лицо мучительно медленно склонилось к ней, и, когда наконец их губы встретились, голова у Розалинды закружилась, сердце заколотилось часто-часто и кровь зашумела в ушах. Все вокруг поплыло, мир потерял устойчивость, и Розалинда прильнула к широкой груди Черного Меча, как к единственной надежной опоре, но этим лишь подлила масла в огонь: тот самый вихрь непостижимых чувств, которые ей так хотелось усмирить, вернулся с удесятеренной силой.
Его губы завладели ее губами с уверенностью, от которой перехватывало дыхание. Когда он по-хозяйски обвел языком ее губы, они раскрылись по доброй воле, не чиня преград завоевателю. Он манил и соблазнял ее колдовскими чарами уст, словно тот сладостный поцелуй, который еще не успел отойти в прошлое, был лишь предвестником грядущего. Он обещал, пророчил и дарил новое и более острое наслаждение, пока в душе Розалинды не замер последний протест.
Одной рукой Черный Меч сжал нежную округлость бедра Розалинды, и девушка тихо застонала. Но этот стон лишь сильнее разжег его страсть. Он все настойчивее утверждал свое господство, проникая языком в самую глубину рта, терзая Розалинду сладостной пыткой. Наконец он коснулся ее языка: ощущение было новым и пугающим, но все-таки что-то в ней безошибочно откликнулось на зов мужчины. Природа вложила в Розалинду знание любовного ритуала, древнего, как мир, и сейчас она черпала это знание из самого средоточия своей женской сути.
Когда Черный Меч отклонил назад ее голову, и поцеловал нежную шею, Розалинда беспомощно приникла к нему. Его настойчивые губы, отодвинув грубую ткань платья, устремились к ложбинке между грудей, и Розалинда содрогнулась от собственного возбуждения. И лишь в тот миг, когда он бесстыдно прижал ее к твердому бугру напрягшейся мужской плоти, глаза Розалинды открылись и к ней вернулось нечто вроде рассудка.
– Не надо, - прошептала она, хотя каждая ее частичка требовала, чтобы он продолжал.
– Нет, надо, - хрипло прошептал Черный Меч, и даже его дыхание, щекоча ухо, воспламеняло Розалинду.
– Для нас нет иного пути.
Нет иного пути... Его слова звенели у нее в голове, когда Черный Меч опустил ее на траву, осыпая все более страстными поцелуями. Не было такой силы, которая остановила бы его, и не было сил остановиться самой. Еще одно мгновение Розалинда пыталась Превозмочь овладевшую ею всепоглощающую истому. Она напомнила себе, что идет навстречу греху: ведь, несмотря на языческий ритуал, связавший их, они не женаты по-настоящему.