Роза для дракона
Шрифт:
Выходные не принесли никакого облегчения. Колорскоп и витражи казались надоевшими детскими игрушками. Он пробовал рисовать, но кисти выворачивались из рук, оставляя лишь грязные разводы. Читать: белоперыми птицами книги срывались с библиотечных полок и падали на пол, не желая задерживаться в руках, гулять по улицам Лондона не хотелось даже пробовать. Осень вступила в наследство лета, щедро позолотив кроны деревьев еще в августе, а теперь в сентябре она утопила землю в слезах дождей. Драко не видел такой осени, да и теперь хотел закрыть глаза и на нее не смотреть: дева-циркачка жонглировала каплями
У этого сентября металлический вкус. Драко не мог объяснить, но чувствовал это. Холодный, он забирался под свитер и вбирал последнее тепло, что неуверенно тлело внутри него.
В конце второй недели апатия первой была воздвигнута в степень, и он все утро просидел за столом, уронив голову на скрещенные перед собой руки. Чья-то рука тихо приоткрыла дверь, впустив в кабинет целый рой самолетиков — служебных записок, от нетерпения и срочности уже покрасневших. Бумажные птички бились о столешницу, о его рукава, призывая мужчину к вниманию.
Он разворачивал их один за другим, едва ли улавливая смысл написанного внутри. Записка от Министра, строгая по содержанию, требовала от Драко немедленного предоставления сведений о проекте двухлетней давности.
Что ж, игнорировать Министра он пока, увы, не мог, а потому следовало приниматься за работу немедленно. Встав из-за стола, Драко подошел к стене, украшенной портретом одного из его предков. Он поздоровался с картиной, учтиво извинился за беспокойство и нажал на раму в положенных местах.
Сейф был пуст.
Ноги мужчины в мгновение ока стали ватными, а спина покрылась ледяной испариной. Бумаги, которые ранее скрывались Драко в этом хранилище, были настоящим сокровищем, как для него, так могли оказаться и смертоносным оружием против Малфоя в чужих руках. Конечно, работая на его должности столько лет, нельзя остаться полностью безупречным. Так мелкие и большие его нечестные дела, тонким бумажным осадком копились в металлическом ящике за старинным портретом. Ну, а если говорить серьезно, документы, которые хранились за лимбовым замком, тянули на два-три пожизненных срока в Азкабане, хотя Малфой мог поклясться, что у каждого из министерских шишек есть такой сейф.
Драко оцепенел, понимая, что эту кражу мог совершить лишь кто-то из заклятых врагов. Но тех, кто вступал с ним в открытую конфронтацию, он знавал только в школе: двое из них теперь были его названными родственниками. Что же касается Гарри Поттера — то теперешний глава Аврората относился к Малфою, если не равнодушно, то с учтивым безразличием, понимая, что бывший школьный неприятель неожиданно неплохо вписался в собственную должность и имел чрезвычайно длинный список положительных для Министерства дел.
«Тиа», — пронеслось где-то на границе сознания, но Малфой тут же отмел эту мысль: «Она бы не смогла. Двадцать лет бок о бок на службе. Он ведь знал ее, как никто другой, правда?»
На негнущихся ногах Драко вернулся к столу. Он вывел на пергаменте всего несколько слов, повествующих о дурном самочувствии и просьбе покинуть службу на день-два, чтобы отлежаться. Сложив послание в самолетик, он направил его Министру и, не дожидаясь ответа, вышел из кабинета, на ходу застегивая мантию.
Ему необходимо было оказаться
Она распахнула дверь заклинанием, не дожидаясь, когда нерасторопный домовик встретит ее у порога. Оставив саквояж у входа, Роза стянула сапожки, скинула промокшую мантию.
Мэнор встретил ее тишиной, шепчущей ей тиканьем часов: «Скорее. Лучше уйти отсюда поскорее. Так, как ты и планировала».
Бегом, она поднялась по лестнице, растянувшейся на тысячу ступеней. Так, что на верхней она была вынуждена глотать воздух, пропуская его сквозь тесно сжатые зубы. Она так и не заплакала. Ни разу. Потому что обещала себе. Больше никогда ничего не чувствовать.
Двери изумленно открывали свои рты, пропуская ее вперед, когда она металась по комнатам, собирая дорогие сердцу вещи. Терпеливо обходя комнаты одну за другой, она разыскивала свои пергаменты, так неосмотрительно оставленные то здесь, то там. «Странно», — думалось ей, — «почему Драко до сих пор не убрал эти бумаги, не заставил домовиков навести порядок?».
При мысли о Малфое, что-то резко кольнуло под ребрами. Да так сильно, что она остановилась. Дом по-прежнему безмолвствовал и будто в недоумении смотрел на нее. Роза осмотрелась по сторонам, с удивлением отмечая, как уютно ей здесь находиться. Как этот большой серый особняк тёпел и тих внутри… До сих пор Розу била дрожь, такая, что от всей беготни она ничуть не согрелась. «Не будет ничего дурного, если прежде, чем уйти, я немного согреюсь. Можно попросить у домовиков горячего шоколада, посидеть в любимой ванне».
====== Один плюс один ======
И когда я бежать попыталась из плена
Глаз твоих, губ твоих и волос,
Обернулся ты ливнем и запахом сена,
Птичьим щебетом, стуком колес.
Все закрыты пути, все запутаны тропы —
Так за годом уносится год...
Я лечу в пустоту, перепутаны стропы —
Только дольше бы длился полет!
Стихи Юлии Друниной
Драко не любил южную часть дома, в частности из-за длинных, узких оранжерей, когда-то поддерживаемых в порядке умелыми руками Нарциссы и Астории. Но теперь, когда дом опустел, за многочисленными экзотическими цветами и растениями, столь тщательно отбираемыми матерью для коллекции, ухаживали только домовики, имеющие о садовом деле весьма смутное представление. В результате их усердных, но не всегда верных действий, зимний сад разросся до безобразных джунглей, обзавелся собственной флорой в виде бесконечного числа неизвестных насекомых, большей частью безвредных, но порой, неприятных на вид.
Малфой не любил ходить по скрипучим доскам, которые покрывали пол оранжерей. Своей унылой песней они раздражали, а если кто-то проходился по ним ночью, то и вовсе пугали. Любой звук в тишине ночного Мэнора становился порой СЛИШКОМ громким. Драко хорошо помнил, как слышал стук собственного сердца, оставаясь в одиноком заточении своей спальни, когда внизу во времена Второй магической войны, Пожиратели Смерти устраивали свои жуткие сходки. Его детская спальня находилась как раз в той части дома, которую занимали теперь Роза и Скорпиус.