Роза Тибета
Шрифт:
2
Хьюстон покинул Ямдринг утром 25 октября, в темноте, все еще с ужасным похмельем; отправившись с пристани до того, как деревня зашевелилась, с отрядом из двадцати семи человек и шестнадцати лошадей в четырех больших кожаных лодках. Для лошадей были настелены доски, и их копыта были приглушены; их стреножили, как только они сели, и в течение получаса, без шума или беспорядка, маленькая флотилия была удалена.
К рассвету они достигли порогов у подножия озера. Они высадились здесь. Настоятельницу несли впереди в ее занавешенном паланкине, остальные следовали верхом или пешком, гребцы,
Озеро впадало в небольшой быстрый ручей, который вскоре собрал несколько притоков, образовав широкую стремительную реку. В течение часа они были на нем на плаву.
Речной маршрут был предложен губернатором, и, хотя он был более кружным, чем по суше, имел то преимущество, что проходил мимо всех населенных пунктов - по мнению губернатора, вполне реальный; учитывая шпиона в Ямдринге и вероятность других в стране, его идея заключалась в том, чтобывечеринка просто для того, чтобы раствориться в синеве. Было много точек, в которых они могли покинуть реку; Хьюстон должен был выбрать одну.
Хьюстон думал об этом, изучая свои нацарапанные заметки на обратной стороне карты ближе к вечеру. Они уже давно покинули уютную долину Ямдринг и пришли в дикую пустынную страну. Водопады на склонах гор замерзли, тропы предательски покрылись льдом, вершины затерялись в сером тумане; наверху шел снег.
Чем дальше они шли, тем меньше ему это нравилось. Было очень холодно, лошади становились беспокойными, бритые жены губернатора и двое маленьких детей, съежившиеся в его собственной лодке, непрерывно стонали. Он огляделся вокруг. Лодки двигались гуськом, он сам вел их, делая отличные, хотя и незначительные успехи в быстрой реке. Позади, во второй лодке, паланкин настоятельницы стоял, как катафалк, занавески развевались на сильном ветру. На ее судне не было лошадей, и, недостаточно утяжеленное, оно опасно танцевало на белой воде.
К этому времени Хьюстон был трезв как стеклышко, и ситуация показалась ему чуть ли не безумной. Поскольку губернатор в течение сорока лет вынашивал в своем сознании ошибочное впечатление, что все британцы - люди действия и ресурсов, он выбрал его возглавить партию. Потому что он был пьян, он согласился. Но сейчас он не был пьян. Ему показалось просто невероятным, что любой, кто знал его – Ринглинга, его брата, – должен считать его естественным лидером людей. Тем не менее, они это сделали. Они приняли его роль так же естественно, как и свою собственную; и теперь эксперты экспедиции, лодочники, охранники смотрели на него в ожидании приказов.
Озябший и встревоженный, он сидел над картой в тусклом свете.
‘Ринглинг’.
‘ Сахиб.
‘Знают ли лодочники эту страну?’
‘ Нет, сахиб. Они никогда не были здесь.’
‘Ты знаешь это?’
Мальчик несколько минут изучал карту.
"Нет", - сказал он наконец.
Хьюстон хмыкнул.
Мальчик тихо сказал: ‘Лодочники устали, сахиб. Может быть, кому-то еще стоит занять очередь.’
‘Может быть", - сказал
Губернатор предложил, чтобы они двигались без остановок в течение первых двадцати четырех часов путешествия, чтобы выйти за пределы караванного пути, который проходил поперек реки с востока на запад. Но губернатор не видел этой опасной воды с ее подводными скалами и непредсказуемыми течениями.
Хьюстон принял решение, свое первое, и сразу почувствовал странное облегчение духа.
‘ Мы остановимся на ночь, ’ сказал он. "Скажи им, чтобы они высматривали место, где можно остановиться’.
Свет шел быстро. Снова стало совсем темно, прежде чем на сплошных черных стенах, проносящихся мимо с обеих сторон, начали появляться крошащиеся углубления. Лучник дотянулся своим багром и в конце концов поймал, прыгнул в ледяную воду и посадил их на мель, ловко маневрируя лодкой, чтобы остальные могли последовать за ним.
Они зажгли лампы и провели разведку.
Они причалили к полукруглому каменистому пляжу. Наверху легкие подъемы привели к ряду пещер.
‘ Здесь побывал медведь, ’ сказал один из лодочников.
Группа охранников осторожно исследовала несколько пещер. Они нашли еще одно свидетельство медведя; но медведя не было.
Они разожгли костры в двух пещерах из дерева рододендрона (настоятельнице и Маленькой дочери досталась одна пещера для себя), укрыли лошадей одеялами и привязали их за валуном на пляже.
Через несколько минут масло взбивалось для чая, рододендрон вспыхивал на сквозняке, а вечеринка таяла в оранжевом пламени. Хьюстон, мрачный и подавленный, быстро поел и пошел ложиться спать.
Капрал охраны подошел к нему, когда он засунул ноги в мешок.
‘Я выставил людей в пикет, трулку – четыре будут дежурить по два часа кряду’.
‘Хорошо’.
‘И Мать сейчас увидит тебя’.
Хьюстон вытащил ноги из мешка. Он надел свою меховую куртку и виновато вышел в горькую темноту – ведь он почти не думал о ней весь день – и поднялся в верхнюю пещеру. Два охранника с винтовками с несчастным видом сидели на корточках у ее входа. Он обнаружил, что они все еще едят, сидя на обернутых шерстью тюках с кожаными мешками.
‘О, Чао-ли, тебя так долго не было. Я думал, ты никогда не придешь. Разве это не чудесно?’
‘ Великолепно, ’ сказал Хьюстон.
‘Это самый чудесный день в моей жизни. Я не могу вспомнить ничего более замечательного. Чао-ли, тебе не кажется, что я мог бы немного подвигаться в лодке? Должен ли я все время оставаться в паланкине? Моя вуаль в безопасности.’
Она весь день носила тяжелую шелковую вуаль и теперь сидела спиной ко входу в пещеру, так что никто не мог ее видеть.