Рождение Феникса

Картер Салли, Лунар

Мнение посторонних Эмметом учитывалось, принималось к сведению, но решающей роли не играло, как прежде, так и сейчас. В этом плане он частично копировал характер своей матери. Она прислушивалась к словам окружающих людей, но право принимать решение оставляла за собой.

Первым делом на ум приходили мысли о браке родителей, не снискавшем одобрения, а вот осуждения -- сколько угодно.

Чтобы понять, чем недовольство окружающих спровоцировано, далеко ходить не следовало, всё и так будто на ладони лежало.

Обладая высоким уровнем, Элин могла подобрать

себе супруга соответствующего ранга и положения, однако так получилось, что выбор она остановила на ничем особо не примечательном военном обычного уровня. О том, что она совершает ошибку, открыто никто не говорил, но и признавать подобный выбор -- здравым решением не считалось. Этот союз можно было назвать мезальянсом чистой воды, но препятствовать в отсутствие официального запрета никто не стал. Тем более, что в подобной паре вероятность рождения ребёнка с высокими показателями оставалась немалой.

Рождаемость по-прежнему находилась на критическом уровне, демографический кризис углублялся, а попытки выйти из него к ошеломляющим результатам так и не привели. С каждым годом становилось очевиднее, что на это потребуется ещё ни десятилетие и даже ни два, а огромное количество времени.

Отца Эммет помнил довольно смутно. Воспитанием его занималась мать, приобретя на время освобождение от военной службы, отец же получил распределение и отправился в седьмой сектор. К моменту, когда родился парень, его родители были очень молоды. Им едва исполнилось восемнадцать, они только закончили академию... Именно из-за беременности Элин перевели в первый прауд без обязательной практики, занимающей шестнадцать лет. По сути, обязанности мужчин и женщин среди военных ничем не отличались. Вот только если девушка была беременна, к ней относились по-особому. Дети оставались главным ценным ресурсом, которого не хватало. Для них предусматривали особые привилегии. Спустя несколько лет отец погиб, и Элин дали кратковременную отсрочку от службы, а потом распределили на бумажную работу, сократив рабочий день. Таким образом, у нее оставалось достаточно времени, которое она целиком отдавала Эммету.

Служба отца была первой ниточкой, связавшей Эммета с данной территорией.

А к ней добавилось ещё несколько, порождённых происшествием восьмилетней давности.

События того времени накрепко засели в памяти, не позволяя окончательно разделаться с прошлым, провести переоценку ценностей и не думать более о страшной ночи, когда Эммет впервые лицом к лицу столкнулся с зомби. Он слышал о них, но реальность превзошла все ожидания.

Говорят, что все проблемы родом из детства. А ещё, что детские воспоминания -- одни из самых сильных, если не самые. Пройдёт немалое количество времени, а человек всё равно не сумеет вычеркнуть их из памяти, продолжая возвращаться периодически к событиям, потрясшим его до глубины души. Он обязательно будет вспоминать то, что способствовало формированию мировоззрения. Сложно забыть причины, подтолкнувшие к принятию решения и положившие начало цепочке действий, приводящей к конкретному результату.

Эммет поставленной цели добился и только поэтому испытывал небольшой прилив гордости, которую, впрочем, старался засунуть как можно глубже, никому не показывая. Если спросят, чем именно он гордится, ответить будет непросто. В очередной раз подчеркнут, что элита взмахнула рукой, и все желания исполнились сиюминутно, никаких усилий прикладывать не пришлось.

Эммет сделал мысленную пометку напротив этого

пункта давным-давно и придерживался своего персонального правила. Никому не рассказывать о причинах, толкнувших его в объятия крайне негостеприимного седьмого сектора. Посмеются в очередной раз -- вот и вся реакция на его откровенное признание.

Пережив ту ночь и вернувшись к нормальной жизни, в которой не было повышенного уровня опасности и жутких существ, сметающих преграды на своём пути, Эммет так и не сумел стереть воспоминания. Не смог заставить себя окончательно избавиться от них и подозревал, что, спроси его кто-то о нападении, он сумел бы расписать всё в деталях.

Но никто особо не спрашивал, а мать старалась эту тему не затрагивать. Иногда Эммету казалось, что она нарочно избегает подобных разговоров. Это его вовсе не удивляло. Напротив, представлялось закономерным.

В тот вечер Элин Кэсседи стала вдовой, едва не потеряла единственного ребёнка и чудом сумела спастись сама.

Поездка, запланированная преимущественно в радостном, нежели в каком-либо ином ключе, приобрела в результате иной оттенок. И привела к ужасным результатам.

Служебные обязанности налагали определённую ответственность, шансов воссоединиться в ближайшее время у семьи не было. Единственное, что Элин могла себе позволить, так это крайне редкие встречи, пролетавшие незаметно, словно пара мгновений. Если выдавалась возможность, женщина не упускала случая. Не стала нарушать традицию и в этот раз.

Казалось, что всё способствует радостной семейной встрече.

Центральные каналы о случаях нападения зомби практически ничего не передавали. В этом плане наметилось затишье, позволившее воинам вздохнуть спокойно хотя бы на несколько недель.

Нет, они не расслабились. Их это, несомненно, настораживало. Никто не думал, что зомби окончательно отступили и больше не совершат набегов на приграничные сектора.

Тем не менее, людям хотелось верить, что период тишины продержится дольше обычного. Многочисленным надеждам не суждено было оправдаться.

Эммет старательно скрывал от матери свои истинные ощущения, но ещё около месяца после возвращения из седьмого сектора он видел картины настоящей войны во снах.

Той войны, что отрезали от общего информационного потока, переворачивая факты с ног на голову в соответствии с указанием Звоила или духовников, ответственных за информирование населения, контролировавших всё, так или иначе просачивалось в СМИ.

По настоянию матери, Эммету пришлось пройти обследование. Каких-либо психологических травм духовники не обнаружили, но это вовсе не значило, что всё прошло для него незамеченным.

Седьмой сектор преследовал Эммета не только во снах, просто чаще всего пробирался именно в них. Реже настигал в реальности.

Эммет не кричал, лишь вздрагивал едва заметно, переводил взгляд на ладони и старался тут же сосредоточиться на посторонних занятиях -- только бы отвлечься. Получалось с переменным успехом.

Он будто наяву видел обрывки ткани, когда-то служившей одеждой, оскаленный рот, пустой взгляд и руки, что тянулись к нему. Мычание существа было неразборчивым, и Эммет не представлял, что именно говорит чудовище. Одно он знал точно -- дружелюбия там и в помине нет.