Рождение городской легенды
Шрифт:
В жизни часто бывает так. Рядом с самой красивой и популярной девушкой вечно вертится этакий наглый, по ее мнению, тип, считающий себя умнее других, опять же по ее личному мнению, один единственный совершенно равнодушный к ее обаянию тип, который ей самой всё же не безразличен. Для Юкки таким субъектом был я. Я слишком хорошо знал подругу, чтобы верить ее очаровательной улыбке. Знал все ее недостатки. Может быть, не все, но мне уже хватало. Поэтому со мной она была невероятно честная и искренняя — всегда прямо говорила всю гадость, которую
Поэтому я и выслушивал все ее мысли, совершенно в них теряясь.
— Полагаю, они найдут, какую выгоду извлечь… — я постарался выбрать наиболее нейтральную фразу, не желая углубляться в рассуждения о честности правительства. Популярное кафе на шумной улице явно было не самым подходящим местом для подобных разговоров. А Юкки — не самым желанным собеседником. Мне даже стало казаться, что она специально пытается вытянуть из меня всю черноту, окутывавшую мои мысли об администрации города. Как шпион, работающий на государство, много лет втиравшийся в доверие, чтобы разжиться неоспоримыми доказательствами и обзавестись поводом, чтобы убрать неугодного мятежника с глаз долой. Если подумать, будь Юкки как-то связана с государством, полицией, тайными службами или подобной ерундой, я бы давно поплатился за свои мысли и дела. Она знала слишком много… Я подумал и тихо добавил: — Посмотрим.
На этом разговор и был неожиданно закончен. Юкки первой встала из-за стола, закинула на плечо лямку сумочки и зашкрябала тоненькими шпильками по уличной плитке, торопясь на работу под очередной рассказ подруги. Она выглядела здорово, трудно спорить. Высокая и сложная прическа с украшениями. Струящаяся и воздушная, сплетенная из складок, рюш и бантиков кофточка с налетом романтики великой эпохи изысканного рококо. И легкая, завораживающая походка. Впрочем, это ничего не меняло в моем к ней отношении.
Я дождался своего счета и огорченно зарычал — Юкки не заплатила за горячий шоколад, и его вписали мне. А вот это уже меняло мое и без того не очень-то высокое мнение о подруге не в лучшую сторону.
***
Ковыряясь в аппаратуре на студии, я даже не думал, чем может закончиться для меня первый день осени в этом году. Я просто пытался привести в рабочее состояние очередные наушники в очередной раз убитые очередным излишне эмоциональным зазвездившимся радио-ведущим во время очередного приступа гнева по очередному одному ему понятному поводу. Чинил наушники и вообще ни о чем не думал, думать было откровенно лень — я слишком устал за эту неделю.
Юкки забежала в комнатку только вечером, чтобы торопливо попрощаться и сказать, что домой пойдет одна. Я ничего не ответил, думая, что проще будет связывать истеричного парня по рукам и ногам во время эфиров, чем вечно чинить после него аппаратуру. От этой мысли я зябко передернул плечами, на что Юкки удивленно хмыкнула, накинула на меня снятый еще утром пиджак и выпорхнула за дверь.
Ходить домой одному мне не было скучно, как наивно полагала Юкки. Просто спокойно. Без лишних разговоров
И в тот вечер я этим спокойствием наслаждался. Я задержался допоздна, поэтому чувствовал себя совершенно измотанным, еле-еле плелся вдоль домов, даже не обращая внимания на призраков-прохожих. Когда стемнело, огни в многоэтажках высветили внутренности квартир, их жизненно важные органы, вроде дышащих пряным ароматом специй кухонных шкафчиков, немного спешащих настенных часов в разноцветных рамках, манящих обманчивой пустотой темных дверных проемов. Я просто наблюдал за вялым течением их жизни. Пока в одной из подворотен не услышал голоса. Гомон и громкий смех. Я насторожился — всё это казалось ужасно знакомым.
Драка? И что делать? Не в моих правилах вмешиваться в чужие разборки. Но один из голосов показался мне слишком знакомым. А если это Каэдэ? Мой друг умел влипать в истории. В таком случае, я не могу пройти мимо.
Впрочем, пока рассуждения переполняли мою больную голову, я уже неожиданно даже для себя самого шагнул за угол и оказался лицом к лицу с происходящим. Одного беглого взгляда хватило, чтобы понять — Каэдэ здесь нет. Зато есть семь враждебно настроенных — предположительно человеческих — особей сплошь в цепях и шипах.
Неожиданная волна адреналина расплескалась по узкому темному переулку и захлестнула меня с головой, когда высокий молодой человек, к которому я стоял близко-близко, медленно перевел на меня взгляд, и я отчетливо услышал усмешку. Сатору. Я его знал, отлично помнил его выбритые виски, куртку с мехом на капюшоне, его бесцветные глаза и его удар, сильный и быстрый удар. Я не относился к людям, которые наслаждаются адреналином. Поэтому, увидев удивленную улыбку на его лице, первым делом прямо-таки задохнулся от испуга.
— Второй, — на мгновение вернувшись к предыдущему объекту своего внимания, резко сказал главарь шайки. Я тоже опустил взгляд. Насколько я смог понять за доли секунды, что у меня были, на земле, корчась от боли, лежал какой-то мальчишка. Тот самый «первый». — И что теперь? И с ним тоже придется пообщаться? — безмятежно спрятав руки в карманы брюк и слегка отклонившись назад, спросил молодой человек, глядя на хищные улыбки своих шавок, явно поддерживавших эту идею.
Кажется, Сатору меня не узнал. Иначе прием был бы куда менее теплым и радушным.
— Фас, — высокомерно бросил главарь, махнув в мою сторону, видимо, не желая пачкать собственные руки о жалкого неудачника, случайно забредшего на их маленький праздничек.
Вот теперь драки было не избежать. Бросить мальчишку я уже не мог, поэтому сбежать, трусливо поджав хвост, не получилось бы. Дать отпор? Смешно. Один против шести. Мне не продержаться и пары минут…
Парней, впрочем, мои шансы совершенно не волновали, и очень скоро я едва дышал, устав отбиваться от сыпавшихся с разных сторон атак. Что ж, придется идти напролом, стоять до последнего. И не в таких передрягах бывали.