Рождение Клеста
Шрифт:
Сотник насупился и уже набирал в грудь воздуха, чтобы рявкнуть мне что-то резкое, но хозяин дома ухватил его за рукав:
— Поручение нужно одно выполнить. Государственной важности.
Он отошёл в сторону и выволок из-под кровати окованный железом сундучок. Этот ларец оказался неимоверно тяжёлым, так как этот явно неслабый мужик аж зубы сжал от натуги, пока взгромождал его на стол.
Мы с Мальком уставились на этот предмет, переглянулись. Сундучок оказался совсем непрост: обшитый медными пластинами с гравировкой,
Хозяин повернул в замке ключ и откинул крышку. Мы ахнули: ларец оказался доверху заполнен золотыми монетами. Матовая, приятная глазу желтизна разлилась светом на половину комнаты.
Так как на этот раз дар речи потеряли мы с другом, то хозяин начал нам объяснять:
— Это — городская казна. Её нужно доставить в столицу и обязательно передать в надёжные руки, в Казначейство. Ни в коем случае нельзя, чтобы это золото попало к нихельцам или даже нашим военным.
Ну вот, всё окончательно стало понятно: город будет сдан.
— И только-то? — я вскинул брови. — Да пара пустяков! Мы же всю жизнь только этим и занимались, что золото спасали. Значит, если ЭТО попадёт к нихельцам, то нас после победы повесят. Если к нашим военным — тоже повесят. С ТАКИМИ деньгами лечь на дно ни в какой стране невозможно: нас из-под земли достанут и глотки перережут. Я думаю, нам проще будет повеситься самим, в вашем сарае, и не придумывать себе такие сложности.
— Нашли дураков! — поддержал меня Малёк, не хуже меня понявший, что нам впаривают гиблое дело.
— А ты не паясничай! — гаркнул на меня сотник. — Тебе, сопляку, большое доверие оказывают! Ты понимаешь, что такое золото, морда ты каторжная?! (ну вот, опять понеслась…) Во время войны на эти деньги можно армию содержать и оружие делать! В этом ларце — на половину армии хватит! Ты что думаешь: всё само собой появляется, без денег?!
Он даже кулаком по столу стукнул, да так, что тяжеленный ларец дрогнул. Как бедный стол не треснул — великая загадка.
— Ребята, — сказал хозяин, примирительно подняв руку. — Вы, пожалуйста, не торопитесь отказывать. Вы поймите: это золото — большой вклад в победу. А если оно нихельцам достанется? — нам будет ещё труднее их победить! Лишняя кровь прольётся… Пожалуйста, помогите, а? Подумайте, прошу вас. Вам и награда за выполнение обязательно будет.
— Да как мы потащим такой сундук — на плечах, что ли? — спросил Малёк.
— Лошадь дадим и телегу, — с поспешной готовностью отвечал ободрённый хозяин.
— А нихельцы на воротах, конечно же, нас обыскивать не будут, — продолжил я.
— Ребята, — сказал хозяин проникновенным голосом. — Если всё было бы так просто — вас бы никто не стал и просить. Мы бы и сами всё сделали. Но мы не можем ничего придумать. Если вы откажетесь, то тогда придётся золото просто топить в реке, пока не
Задачку нам предложили, конечно, невыполнимую. Но мне словно вожжа под хвост попала, и моё самолюбие взыграло: а что, а вдруг получится?
— Ладно, — согласился я. — Согласны.
Малёк посмотрел на меня, как на последнего идиота. Но не стал ругаться при чужих.
— Тут вот ещё какое дело, — сотник кашлянул в кулак. — Нужно дочку мою из города вывезти. Тут ей точно жизни не будет: погубят её, непременно погубят.
Я взвыл:
— Да вы что?! Я еще не знаю, как золото спасать буду, а вы мне девку на шею вешаете, вдобавок?! Давайте уж сами с ней, а?!
— Ей нельзя оставаться в городе ни одного лишнего дня. А кто ж другой возьмётся её вывозить? У меня не две телеги, а только одна, — хозяин беспомощно развёл руками, едва не перегородив всю комнату. — Мы никому больше доверять не можем. Её даже из моего дома в другой перевести — и то опасно: углядят соседи и выдадут, как пить дать — заложат.
— Так она что, в этом доме?! — обомлел я.
Солнышко сама вышла из соседней комнаты, лукаво улыбаясь. Так, значит, весь наш разговор она подслушала, до последнего слова… Я покраснел. Малёк — остолбенел.
— Кгм… Ну, не знаю… не знаю. Может, что и придумаю…
Мой друг снова посмотрел на меня, как на окончательно спятившего.
— Ты, это… того, — сотник снова прокашлялся. — Дочку мою не обижай, понял? Если что — я тебя с того света достану. В ножки поклонюсь Пресветлому или Нечистому, но — достану! — и он поднёс к моему носу свой кулак, размером едва ли не с мою голову, хотя Малёк по женской части был куда как проворнее меня.
Ну вот, одну награду мне уже точно пообещали…
— А вы сами — как? — спросил я сотника.
— А куда ж мне? Останусь со своими балбесами до конца, как и полагается, — и он осенил себя знаком Пресветлого.
Солнышко бросила на него отчаянный взгляд и вдруг бросилась к нему, зарыдала, повисла на шее:
— Папа, папочка, не оставляй меня! Прошу тебя!
Это оказалось так неожиданно, что мы все невольно примолкли. Вот как раз мне ещё и женских слёз очень не хватало, для полноты всех проблем.
Солнышко вцепилась в него, как кошка, и плакала, безутешно плакала, смачивая его доспехи своими слезами.
— Ну, ну, ты что? — сотник растерянно гладил её по спине. — Да никуда я не денусь. Возьмут меня в плен — так и в плену люди живут. Война закончится — домой вернусь. Не нужно плакать. Ты же со мной до самой смерти жить всё равно не будешь: замуж выйдешь, детишек родишь — приводить ко мне их в гости будешь, да.
Девушка исчерпала свой запас слёз и только нервно вздрагивала. Мы все стояли смущённые и обескураженные. Наконец, сотник взял дочь за руку и отвёл в её комнату. Хозяин молча закрыл сундук и потащил на место.