Рождение
Шрифт:
— А что у него за происхождение? Он меня застал врасплох весьма впечатляющей внешностью…
— Ситтиан — гибрид. Неужели же… Не поэтому?! — вот теперь возникло откровенное изумление. Налёт высокомерия будто слетел с Джаши, открыв миру глубочайшую сконфуженность. Даже побагровел от усилия не выдать любопытства.
— Он очень красивый… Я ещё издали рассмотрел… Хотелось бы изваять такое… Чтобы вот такое же лицо, словно растает от дуновения ветра над волной… Очень красивый! Падший, судя по происхождению? Интересно… Как бы он отнёсся, если бы я попросил его позировать? Это можно было бы осуществить? — мысленно взвесил что-то, принял ещё более насыщенный пунцовый оттенок и сбивчиво
Ланакэн нахмурился и укоризненно покрутил головой. Едва одолел рвущийся на волю смех. Вот такой подвох у творческой личности — по нему нельзя точно понять настрой внешне. Вконец оробевший скульптор поторопился ретироваться от сурового взора подальше. Но на сей раз герцог успел заметить брошенный на молодёжь цепкий взгляд художника по камню. Словно бы постарался, уходя, прихватить с собой на память линии их тел, одному ему ведомые мелочи в пропорциях.
Вот и закончились все те дела, которыми можно было отсрочить необходимость встречи с Силион и предстоящего продолжения разговора. Она всё ещё сидела вместе с Оддой, когда мужчина переступил порог. Гостья разве что не подпрыгнула и бросилась вон, но его размеренный спокойный говор заставил остановиться.
— Здравствуй, Фуи! Не торопись! Подозреваю, твоё общество наиболее подходяще.
Молчунья не проронила ни звука. Весь её облик говорит о почтении и послушании, но, помимо того, благодаря долгим урокам Рангмы, ещё и о неприступности.
— Кстати, как твои дела? Слышал, женихи уже интересуются? — с невинной миной осведомился, стараясь из ответа предугадать шансы на успех друга.
— Я… Я не давала повода! Я не… Я не виновата! — боязливо вспыхнула оттоир, бессознательно отшатнувшись в угол. Взгляд жалобно мечется с лица спросившего на лицо его подруги в поисках пути к спасению.
— Я же и не виню ни в чём! Это же хорошо, Одда! Глядишь, замуж выйдешь, семью заведёшь… Деток… Разве плохо? — попытка успокоить натолкнулась на шаткость её собственного мнения на сей счёт.
— Зачем мне? Я не хочу ничего и никого! Госпожа Рангма обо мне достаточно заботится! Мне не нужен больше никто!
— Эх, ты… девочка маленькая! Причём здесь «госпожа Рангма»? Она же тоже всю свою жизнь с тобой нянчиться не обязана! Я ж не говорю, чтобы первому встречному душу отдавала… Однако, как любая вольная девушка, ты должна и об этом, вроде как, подумывать… Ладно. Мне неловко с тобой на такие темы говорить. Да и… Ежели полюбишь, сама всё, наверное, разберёшь, — потёр веки пальцами и обернулся к смиренно стоящей рядом григстанке. — А нам, кажется, надо кое-что уточнить. Меня сказанное тобой настолько выбило из колеи, что я даже не знал способа верно реагировать, если честно.
Постарался подобрать слова, отчего повисло напряжённое молчание. Силион понурилась, поколебалась немного, а затем медленно опустилась на одно колено. Не так, как поступила бы падшая, а как поступил бы провинившийся воин перед руководителем. Всплыло в памяти: у григстанов служение, в том числе и на поле боя, зачастую никак не связано с полом. В отличие от человеческих женщин, по большей части никогда не берущих оружия (за редкими исключениями, конечно, ведь общепринятой культуре не противоречит, а просто «не принято»). И вот сейчас, сильно сомневаясь в своей правоте, его высокородная любовница постаралась выразить своё к нему отношение именно в соответствии со своим восприятием, а не так, как боялась, что воспринимают он и окружающий его народ. Ланакэн облегчённо вздохнул, когда с беззвучным вопросом осмелилась глянуть на него.
— У
Одда радостно просияла: он повторяет её слова, а ещё помогает случайной свидетельнице разговора лучше разобраться в тонкостях структуры отношений в изучаемом ею быту соплеменников. Прежняя наследница Руали будто засветилась, когда жестом поторопил подняться.
Но ночью вновь пришли кошмары. Старые и уже некогда забытые кошмары юности, вынуждающие по вечерам бояться сомкнуть веки из опасений проснуться снова в неволе, понести наказание за свою непокорность. Осилзский невнятно бормотал о необходимости спрятаться надёжнее, о том, насколько боится стать калекой, а затем отправиться на мясо… Снова и снова вцеплялся себе в живот пальцами в желании защититься от чего-то. Женщина ласково гладила по волосам, шептала успокоительные слова, но только к утру воспоминания угасли, дав небольшой отдых. Мозг перегружен страхами минувших лет, вовсе не желающими растворяться за годы, а покоя всё нет. И войну с собой победить клинком невозможно, впрочем… равно с вероятностью скрыться от собственных мыслей. Только живое тепло рядом иногда помогает отодвинуть призраки ферм.
Глава 40
РАЗНЫЕ МНЕНИЯ НА ПРЕДНАЗНАЧЕНИЕ ГИБРИДА
Сверху образованная слиянием двух рек вилка смотрится удивительно живописно. Сочная зелень словно бы разрезана бледно-голубым зеркальным змеем. Пляж с небольшим лугом вдоль опушки выделяется ярким пятном практически золотого цвета с изумрудной окантовкой, по которому бродят с краю сферические салатовые фигурки кромов — отсюда похожие на детские игрушки. Одда крепко сжала деревянный гребешок, через неё переданный Рангмой в благодарность за уроки гибриду. На душе сегодня особенно спокойно. Умиротворение заполняет полностью, словно эйфория от какого-то одурманивающего средства. Вчерашний разговор Осилзского с его спутницей жизни развеял остававшиеся сомнения. Спустившись с ваммара, осмотрелась в поисках вечно жмущегося в сторонке мужчины и направилась к нему. Лаури грациозно глубоко склонился навстречу незнакомке. Длинная чёрная коса скользнула кисточкой по земле, зацепив густую траву у ног. Ему здесь приходится непросто ухаживать за своей причёской. Протянув маленький презент, оттоир тихонько уточнила:
— Это Сиано просила передать. И ещё она поговорила, чтобы тебя тоже отвезли в Убежище.
— Благодарю! Я так устал их руками разбирать! — обрадованно признался полукровка, прижимая к груди полученное сокровище.
— У тебя прямые — с ними проще! — она понимающе улыбнулась. — Хочешь, поговорю с Рангмой, чтобы она тебя остригла? Так станет намного легче!
Почему-то предложение его заметно встревожило. Лихорадочно стиснул длинными пальцами собственные пряди и жалобно пролепетал:
— Не надо! Не надо стричь! Я — мужчина… Совсем на мать не похож… Только волосы от неё остались! Не надо, пожалуйста! У меня только это есть на память! — в изумрудной глубине глаз застыла зарождающаяся паника.
— Я всего лишь предложила! Твоё дело, хотя… Не понимаю… Тебе же объяснили, а ты всё ещё даже кристаллы носишь… Здесь в них не будет нужды! — заметила вкрадчиво собеседница, задумчиво рассматривая то, что окружающие принимают за шнурок в его волосах. На самом деле это тонкая эластичная трубочка, заполненная прозрачными кристаллами. Новичок вопросительно глянул на девушку.