Рождённая на стыке веков

Баширова Шаира

Увидев кафе, Абдулла вырвал свою руку из моей и побежал к кафе. Он быстро сел за свободный столик.

– Мама? Иди сюда, я уже сел, – крикнул малыш, вызывая у меня улыбку.

– Ты мой хороший. Только бы ты не был характером в того гада, – пробормотала я.

Когда я села за стол, подошла полноватая женщина в белом переднике в сборку, с воланами на подоле и чепчиком на голове.

– Есть сливочное и фруктовое. Какое

желаете? – сходу спросила она.

– Мне и сливочное и денег фруктовое, – заявил Абдулла.

Я невольно пощупала мелочь в кармане, прикидывая, хватит ли нам на мороженое.

– Принесите, пожалуйста, два фруктовых и одно сливочное, – попросила я.

Женщина, ничего не сказав, быстро ушла.

– А у тебя горлышко не заболит, сынок? – спросила я, наклонив голову к сыну.

– Знаешь, сколько я могу съесть мороженого? Во сколько! – сказал Абдулла, показывая мне свои маленькие пальчики, растопырив их.

Я засмеялась. Вкус мороженого был мной давно забыт, да и ела я его пару раз в жизни. Женщина вернулась с подносом в руках, на котором стояли три никелированные вазочки с мороженым и ложечками. Я дала мелочь, она вернула мне копейку. Мы сидели с Абдуллой, я ласково вытирала ему ротик и просила есть медленней.

– Абдулла, сынок, не торопись, ешь медленно, – уговаривала я его.

Домой мы не торопились, нас никто не ждал. Правда, нужно было готовить ужин, сыну нужно было поесть. Мы посидели часик и поднялись.

– Что кушать будем, а, сынок? – спросила я.

– Я макароны люблю, – заявил Абдулла.

К счастью, свет не отключили и я быстро поставила воду на плиту, бросив в неё немного соли. Минут через сорок, Абдулла с аппетитом ел жареные макароны

Даша не пришла и этой ночью, но я уже знала, что она вместе с Мирзой и не так уже волновалась.

Утром вставать рано было не нужно и мы с Абдуллой, обнявшись, проспали до десяти часов. Весь день прошёл за уборкой, стиркой и готовкой обеда. Мы только с Абдуллой сели пообедать, как в дверь постучали. Я с недоумением посмотрела на Абдуллу.

– Кто же это может быть, в воскресный день. А? – спросила я, скорее себя, нежели сына.

Но он приподнял плечи и пожал ими, скорчив удивлённое лицо, потешно поводив глазами.

– Не знаю. Может дракон пришёл, чтобы нас съесть? – шёпотом спросил Абдулла.

Я едва не засмеялась.

– Сейчас мы это посмотрим. Не бойся, малыш, мама с тобой, – шёпотом ответила я ему и пошла к двери.

– Кто же это к нам пришёл, а? Если дракон, я его с лестницу спущу, ой спущу… – подходя к входной двери, игриво говорила я сыну.

Абдулла,

прячась за мою спину, шёл за мной, кажется, оставаться в комнате одному, ему было страшно. И как назло, погас свет. В темноте, я шла уже на ощупь и нащупав дверь, открыла её. Кто стоял за дверью, видно не было, только силуэт и различался, но я услышала задорный голос Даши.

– Вот зараза! Опять свет выключили, чёрт! Халида, где свечка? Абдулла? Радость моя! Иди к тёте Даше, я так соскучилась за тобой! – взяв ребёнка на руки и прижимая к себе, Даша целовала его в пухлые щёчки.

– Да опусти его на пол, Даша, он тяжёлый, большой уже. Я и не ждала тебя, думала, ты с Мирзой, – сказала я, не говоря, что она осталась в доме Мирзы.

Наконец, нащупав свечку в гранёном стакане на подоконнике, я на свет, который просачивался в окно с улицы, зашла на кухню и взяв спички, зажгла свечку.

– А я вам котлеты с гречкой принесла, царский ужин. Ещё горячие, садитесь, поешьте, – сказала Даша, положив на стол бумажный свёрток.

Развернув его, она вынула из свёртка алюминиевую тарелку и поставила на стол. Сверху лежали два тонко нарезанных кусочка хлеба. Я поняла, что Даша взяла это из дома Мирзы, в столовой тарелку бы не дали.

– Сама готовила? – спросила я, с наслаждением принюхиваясь к тарелке.

– Да, мы решили сегодня в столовую не ходить. Он достал немного фарша, чёрствого хлеба и я вот, котлеты пожарила. А гречка у него была, попробуй, вкусно очень, – лицо Даши, в отблеске свечи, было очень красивое, синие глаза улыбались, да и вся она светились.

Мы с Абдуллой не стали просить долго себя уговаривать, хотя и поели макароны. Я съела половину котлетки, чтобы оставить сыну на утро.

– Я была сыта, просто попробовала. Мы только что макароны поели, – сказала я, погладив сына по голове.

Оставшиеся две с половиной котлеты и немного гречки, я накрыла тарелкой.

– Утром Абдулла поест. Абдулла, сынок? Пойдём, я свечкой светить буду, а ты зубки почисть и спать ложись. Поздно уже, – сказала я.

Абдулла послушно спустился со стула и пошёл за мной. Когда я положила его на кресла, он почти тут же уснул. Я подошла к Даше, которая, сложив руки на груди, смотрела в окно.

– Мы с Мирзой решили пожениться, – вдруг произнесла она.

Я подошла к ней сзади и обняла за шею, положив голову ей на плечо. Роднее её, у меня был только Абдулла. В самые тяжёлые для меня дни, она поддерживала меня, была всегда рядом. Если бы не Даша… навряд ли я выжила бы.

– Что тебе сказать, Дашуня… Мирза – очень надёжный и добрый, я его хорошо знаю. Я рада за вас, будьте счастливы, – сказала я.

Даша повернулась ко мне и крепко обняла.