Рождённая на стыке веков

Баширова Шаира

Пришлось взять, чтобы не обидеть подругу.

– Я буду похожа на ту матрёшку Абдуллы, – засмеялась я.

– И поверь мне, очень красивую матрёшку, – засмеялась следом Даша.

– Даша! Я иду просто поговорить с Мирзой, а ты меня словно на свидание отправляешь. Что он может подумать? – сказала я, став серьёзной.

– Подумает, что к нему пришла красивая, молодая женщина, а не неопрятная кулёма. Быстро надевай, – твёрдо сказала она.

Пришлось

подчиниться. Потом она посадила меня на табурет и занялась моими волосами, расплела косы и скрутив их, собрала на затылке.

– У тебя роскошные волосы! Такие густые. И ни одной седой волосинки. Надо же, столько в жизни испытать и ничего. Ну вот… теперь можно и идти, – сказала Даша.

Непослушные кудряшки, падали на лоб и виски. Я всё время поправляла их.

– Нужно платок надеть, – сказала я, потянувшись за платком.

– Даже не вздумай! Прятать под платком такую красоту! Ты и правда очень красивая, Халида, – с восхищением оглядывая меня, сказала Даша.

Я взглянула в небольшое зеркало на стене и улыбнулась, довольная своим отражением.

– Вот бы ещё губки подкрасить, да нечем. Ладно, иди, опоздаешь, – подтолкнув меня к выходу, сказала Даша.

Я оглянулась на Абдуллу, он с удивлением смотрел на меня, словно не узнавал.

– Мама красивая, – произнёс он.

Я нагнулась и расцеловала его.

– Мужчина говорит. Беги! – улыбнувшись, сказала Даша.

И я побежала. Сначала вниз по лестнице, потом по дороге, в сторону завода. В сад я, за разговорами с Дашей, опоздала, поэтому решила пойти туда завтра, с утра.

Мирза уже стоял в условленном месте и ждал меня. Но когда я подошла, он мельком взглянул на меня и отвернулся. Я опешила.

– Мирза? Это я, Вы не узнали меня? – спросила я.

Мирза резко повернулся и внимательно посмотрел на меня.

– Ничего себе! Да ты красавица, Халида. Я и правда не узнал тебя, – воскликнул он.

Я очень смутилась и стыдливо опустила голову. Мне таких слов никто не говорил. Только может Турсун бай… но тогда я по сути была ребёнком.

– Скажете тоже… – пробормотала я.

Мирза несколько минут молча смотрел на меня.

– Давай пройдёмся до центра. Там парк, можно посидеть и отдохнуть. Я очень устал. Пошли, – сказал он и вдруг взял меня под руку.

Меня словно током прошибло, давно до меня мужчина не дотрагивался, в последний раз, это было грубое насилие и издевательство двух негодяев. Но руку я не отняла и пошла рядом с Мирзой.

До центрального парка было довольно далеко, но расстояния я не замечала, мы медленно шли и разговаривали.

– Рассказывай всё, всё что произошло после того, как я ушёл на войну. Потом и я расскажу, почему сразу не мог вернуться домой, – сказал Мирза.

–

Да, конечно. Вы вправе всё знать. Когда мы Вас проводили, Бахрихон опа затосковала. Потеряв сначала сына, потом проводив Вас, она словно и сама умерла. Она говорила, что больше никогда Вас не увидит… удивительная была женщина, светлая ей память. Ей почти сразу стало плохо, высокая температура, бред… я тогда очень испугалась. Зашёл сосед, Вы его должны помнить… Григорий. Он и помог, вызвал знакомого доктора, тот увёз Бахрихон опа в больницу, сказал, что у неё истощение организма и воспаление лёгких. Надеялись, что лекарства и уход врачей помогут. Утром нужно было идти на работу, а вечером пришёл Григорий и мы поспешили в больницу. Но вышел доктор и сказал, что Бахрихон опа умерла.

Вскоре… вскоре меня арестовали, каким-то образом узнали, что в прошлом я жила в доме Турсун бая и принадлежала ему. В общем, меня и слушать никто не стал, когда я пыталась объяснить. Семь лет лагерей, недавно меня освободили. Вот и всё, – не поднимая головы, рассказывала я.

– Нет, не всё, Халида. Ты должна мне всё рассказать, поняла? Ничего не скрывай от меня, – остановившись, не отпуская моей руки и глядя мне в глаза, сказал Мирза.

– Я не могу… стыдно об этом говорить и тяжело, – тихо произнесла я, не смея поднять голову.

– У тебя сын, ему лет пять, не больше, верно? Не с воздуха же он взялся, а? – Мирза почему-то повысил голос, требуя, чтобы я всё ему рассказала.

– Шесть, – ответила я.

– Что шесть? – не понял Мирза.

– Сыну шесть лет. Если Вы настаиваете… верно, не с воздуха. Там, за стенами КГБ, двое ублюдков издевались надо мной. Избивали, пинали, допрашивали, потом… потом… – я разрыдалась, закрыв лицо руками.

– Молчи! Всё, дальше ничего не говори. Прости меня… я не должен был. Прости, – нахмурив красивое лицо, Мирза вдруг обнял меня и прижал к себе.

А я, словно маленькая девочка, не переставая плакала, вздрагивая в его руках. Он вытащил из кармана носовой платок.

– Вытри лицо и перестань плакать. Не стоят эти гады твоих слёз. У тебя прекрасный сынок, забудь обо всём, – отпуская меня из своих объятий, сказал Мирза.

Мы дошли до сквера и сели на скамью. Долго сидели молча, наверное, каждый думал о своём.

– Мне и моей подруге нужна работа. Помогите нам, Мирза, – наконец подняв голову и взглянув на Мирзу, сказала я.

– О чём это ты? Конечно помогу. Вернёшься на завод, возьму тебя в свой цех, хотя… тебе бы учиться надо. Можно на вечерний поступить, а днём работать, – сказал Мирза.

– Мне столько лет… ну какая учёба, Мирза? С сыном ещё, – возразила я.

– Учиться никогда не поздно. Ладно, завтра с утра приходите на завод, там всё и решим, – сказал Мирза.

– Мне с утра в детский сад сходить надо, наш участковый очень мне помог. И Абдуллу в садик устроить помог, у него сестра там заведующая, сказал, к ней обратиться, – сказала я.