Рожденная революцией
Шрифт:
– Они здесь, Коля, в этой земле. Это главное. Ты не горюй.
Коля благодарно взял ее за руку:
– Забыл, где могилы. Да уж их, наверное, и нет. Кому было ухаживать?
– А я даже не знаю, где похоронены мои отец и мать, – вздохнула Маша. – Как ты думаешь, Коля: у меня когда-нибудь были родители?
– Не нужно, Маша. – Он притянул ее к себе. – Мы вместе, мы живы и здоровы, и все еще впереди, целая жизнь, ты в это верь!
– Я верю, – кивнула Маша. Она оглянулась. – Нас ждут какие-то
– Приготовься. – Коля нащупал кольт. – Идем.
У кладбищенской калитки стояли два бородатых мужика в папахах с черными ленточками. Они молча смотрели на Колю и Машу. Один из них, которого Коля сразу же про себя окрестил Скуластым, сказал:
– Бог в помощь. Родных ищешь?
– Искал, – кивнул Коля. – Что скажете?
– Да вот, ельна собирается, балешник хотим учинить, – растягивая слова, сказал второй. – Приходи, погорчим…
– Не на что, – развел руками Коля. – Я, вишь, в полусмерть укутался…
– У марухи займи, – сказал Скуластый. – Она у тебя тоже, небось, по музыке ходит?
– По рыжью работаем, – улыбнулась Маша. – А вы – по портянкам?
– Ишь… – обиделся второй. – Она нас ни во что не ставит, стервь.
– А ты ведешь себя, как рогатик, – сказала Маша. – Чего мне с тобой куликать? Пошли, Коля.
– Свидимся еще, – многообещающе сказал Скуластый. – Так придете?
– Как дело позволит, – отозвался Коля.
Бандиты ушли.
– Шмакодявки паршивые, – выругался Коля. – А Серафим не Спиноза, ей-богу. Послал проверить, знаем ли мы жаргон. Уж мог сообразить: если подосланы, то и обучены…
– Он так и думает, – спокойно сказала Маша. – Ты его недооцениваешь. Пока идет самая примитивная, поверхностная проверка. Главное – впереди.
Серафим встретил их на пороге горницы – сладкий, улыбающийся, в новой рясе, с золоченым наперсным крестом.
– Милости просим, – он галантно подвинул Маше стул, протянул чашку: – Будьте хозяйкой.
На столе пыхтел начищенный самовар. Когда Маша стала разливать чай, Коля сказал:
– В Ленинграде жизнь сейчас нелегкая, это верно, но покойников там не едят…
– Хрикаделек и котлетов из них не делают, – кивнула Маша.
– Не понял, – насторожился Серафим, разгрызая огромный кусок сахара.
– Когда мы с поезда сошли, к Маше косоротая старуха подвернула, – начал Коля, внимательно наблюдая за священником. – Так вот она и сказала про эти самые хрикадельки.
– А я, собственно, при чем? – повысил голос Серафим.
– Рассуждаем согласно науке логики, – сказал Коля. – Слово «фрикадельки» явно не деревенское. От кого могла слышать старуха это слово применительно к обстановке в Ленинграде?
– От любого проезжего, раз она по вокзалам шляется, – не слишком уверенно заявил Серафим.
– Верно, – согласилась Маша. – Только мне сдается,
По сузившимся глазам священника Маша поняла, что угадала.
– Глупо, батюшка. Эдак, и в ГПУ загреметь можно…
– Уж не ты ли меня туда отправить хочешь? – На лбу Серафима выступили мелкие бисеринки пота. – Не пойму я тебя, отрок. А когда я не понимаю человека, я его боюсь. А когда боюсь, я его…
– Спрячь пистолет, дуралей, – грубо сказал Коля, хотя Серафим никакого пистолета и не доставал. – Он же у тебя под рясой! И если хочешь тягаться – смотри! – Коля в долго секунды выдернул из-за пояса свой кольт и приставил ко лбу священника.
– Не гоже хозяина дома эдак честить, – криво улыбнулся Серафим. – Убери.
– То-то, – Коля спрятал кольт. – А то ходим вокруг да около. Не узнаю вас, батюшка.
– Ну, а если Арсений тебе все завещал, ты уж, верно, знаешь, как его кликали? В том, другом мире? – напрягся священник.
– Чинушей его кликали.
– Ладно, – кивнул Серафим. – Это ты и от милиции узнать мог, не велика задача. Не обижайтесь, гости дорогие, но я вам назначу испытание. Выдержите – будет разговор. Не выдержите… – Серафим развел руками.
– Тогда ваши, ну те, с черными ленточками, дырок нам понаделают, – сказала Маша. – Не опровергайте, батюшка, не трудитесь. Мы ведь битые, понимаем, что к чему. О чем речь?
– Да пустяки, – улыбнулся священник. – Кресты носите?
– Какой же блатяк без креста? – удивился и обиделся Коля. – Маша, покажи…
– Не надо, не надо, – запротестовал священник. – Не в крестах дело. Вы ведь, небось, не венчаны в церкви, не до того вам было?
– Верно, не до того… – Коля переглянулся с Машей.
– Вы нас повенчаете? – радостно крикнула Маша. – Вот славно! Я так мечтала.
– Повенчаю. Вот вам и проверка будет.
– Не понимаю, – сказал Коля.
– Все поймешь, – прищурился Серафим. – Потерпи.
Под вечер Коля обнаружил слежку. Случилось это так: он вышел на крыльцо поповского дома покурить и увидел на другой стороне площади мужика, который стоял и щелкал семечки. Мужик не скрывал своих намерений – он уставился на Колю и даже подмигнул ему.
«Ах ты, мать честная. – Коля даже почесал в затылке. – Чертов поп…»
Он сошел с крыльца, двинулся к околице. Мужик не отставал. Коля повернул назад. Мужик – следом. Коля вошел в дом. Серафим читал какой-то журнал.
– Так мы не уславливались, – с сердцем сказал Коля.
– Как? – из-под очков посмотрел Серафим.
– Кто этот «фраер», который топает за мной по пятам?
– Ах, этот, – махнул рукой Серафим. – Охрана твоя, Коленька. Твоя и жены твоей. Епифаном звать. Надежный мужик.