Рожденный летать ползать не сможет
Шрифт:
Отчим повел ее в жилую часть. Она находилась у большого окна, на всю поперечную стену. У самого окна расположилось кресло-качалка, прикроватный столик с зеркалом и телефоном, и двуспальная с коваными быльцами кровать. Ближе к студии стоял в центре овальный столик с двумя стульями. По обе стороны от него, вдоль стен - миниатюрная кухня и бар с барной стойкой. Как упоминалось выше, все было белого цвета.
Над кроватью и на противоположной стене развешаны черно-белые, большие, портретные фотографии. Женщина в белом, воздушном, длинном платье на всех портретах изображалась в профиль или вполоборота. Не имея визуального
– Теперь ты понимаешь, почему я воспылал страстью, как только увидел тебя?
– Вы о чем?
– С трудом оторвавшись от любованием портретами с непониманиев возрилась на отчима.
– Что значит о чем?
– Обиделся ее слепоте мужчина.
– Ты копия Лизоньки.
– Я?
– Ника неподдельно удивилась.
– Игорь Олегович, да вы меня идеализируете.
– Не я тебя, а мастерство фотографа опоэтизировало Лизу. Я видел ее повседневной, а ты смотришь на созданный образ. Если тебя одеть в белое платье и повторить все кадры с твоим участием, то копию нельзя будет отличить от оригинала.
– В таком случае любая темноволосая, худощавая девушка подойдет. Ведь нет ни одной фотографии в фас.
– Зато ты видишь свое отражение в зеркале в фас. Ладно хватит спорить, просто поверь мне на слово. Ты с Лизой как две горошины из одного стручка. Правда есть одно маленькое отличие, у Лизы были золотисто-карие глаза.
– Были?
– Лизы больше нет. Любовь всей моей жизни покинула меня. И когда ты предстала передо мной в платьице с короткой юбкой открывающей длинные чудные ножки.
– Игорь в порыве чувств прижал девушку, держа руками за попу, к своему паху.
– Тонюсенькая талия, изгиб длинной шейки, белоснежное личико с нежно розовыми губками. Сними сейчас же джинсы и чтобы никогда больше я их на тебе не видел.
– Лицо исказилось, в голосе стал прорываться звериный рык.
– Не надо, пожалуйста. Игорь Олегович, не здесь, не сейчас.
– Олег!
– Вдруг заорал он.
– Никаких Ольговичей. Ты меня поняла?
– Это вы забылись! Вы мой отчим! Должны меня оберегать, заботиться, а не насиловать каждую ночь!
– Долго сдерживаемые эмоции вырвались сметая кирпичик за кирпичиком установленные барьеры.
– Так значит я тебя насилую? Нет девочка ты не знаешь, что такое насилие.
– Продолжая прижимать к себе девушку, он доставал из ящика прикроватного столика пушистые наручники с ремнями.
– Пора исправить недоработку в твоем сексуальном воспитании.
– Бросил ее на кровать, придавливая сверху своим телом.
Красивый, рассудительный, интеллигентный мужчина за считанные минуты превратился в неандертальца.
– Что вы делаете?
– Попыталась вырваться девушка.
– Игорь прошу не надо. Игорь остановитесь. Ой, вы делаете мне больно!
– Много лет я грезил как накажу тебя за побег. И вот ты снова дергаешься под до мной, теплая, живая.
– Бредил отчим пристегивая ее руки к быльцам кровати.
Ника в ужасе смотрела на обезумевшего мужчину. Она совершила ошибку, разозлила и спровоцировала, разбудив в нем зверя. И сейчас будет пожинать плоды своей несдержанности. Его ошалелые глаза не видят ее. Он явно принимает Нику за другого человека.
Мужчина тем временем зафиксировал руки и ноги. Достал с того же ящика ножницы и стал резать одежду. С джинсами он долго не заморочился. Разрезал ткань по обе стороны от змейки до попы и часть брюк как клапан открыл доступ к вожделенной части тела прикрытой кружевами. С ними мужчина справился еще быстрей.
Расстегнув ширинку вытащил набухший, подрагивающий член.
– Соскучилась, тварь по моему молодцу? Хочешь ощутить его в себе? А фигу тебе, не заслужила.
– Хрипло бормоча он достал все из того же стола черный большого размера имитатор фалосса. Крутанул колесико и он завибрировал.
Игорь с перекошенным лицом от гнева и страсти навис над распятой, в порванной одежде девушкой. Одной рукой вгоняя в нее вибратор, другой стискивал свой член.
– А-а-а!!!
– Выгибалась и кричала Ника.
– Больно-о-о!!! А-а-а!!!
Лизка дергалась, извивалась и орала. А он впитывал пропуская через себя ее боль и унижение.
Мощный выброс семени покрывал грудь, шею, лицо девушки. Мужчина стоял запрокинув голову, мутным взором перебегая от одного к другому портрету Лизы.
– Думала сбежала? Думала не найду? Даже сдохнув ты вернулась ко мне. А? Кто победил снова? Молчишь тварь? Ну молчи, молчи.
Застегнул брюки мужчина не обращая внимание на рыдающую девушку пошел на выход из мансарды.
Ника осталась одна. Руки и ноги пристегнуты к краям быльцев кровати. Одежда лоскутами валялась вокруг нее. В промежности саднило. На лице и груди застывала липкая субстанция, мысль о которой вызывала рвотные позывы. В мозгу беспрестанно повторялись одни и те же вопросы. Где она ошиблась? Чем спровоцировала? Что сделала не так. Как дальше жить?
Где-то через час пришла горничная с водой в тазике, мочалкой и полотенцем. Обтерла, стирая изливания отчима, сначало мокрой мочалкой, потом сухим полотенцем. Освободила от пут руки и ноги, сняла остатки одежды и помогла встать и дойти через всю длину мансарды до противоположной стены. Там оказалась неприметная дверь в санузел.
Как бы плохо Ника себя не чувствовала, но начинку санузла оценила. В поперечной стене, окна не было, зато на всю ее ширину располагался бассейн джакузи в форме сердца. Так же в ряд одной стены стояли биде, унитаз, душевая кабинка с массажерами и с подсветками - от интимно-голубого до ярко-белого. На другой стене во всю длину висело зеркало и под ним туалетный столик с встроенным умывальником и множеством ящичков. Солнечный свет проникал из окон в крыше, делая белоснежную комнату санузла ослепительно светлой.
Горничная все так же молча настроила тепловой режим воды в душевой кабинке. Поддержала Нику, когда та переступала через высокий бортик. Пока девушка стояла под горячим душем, горничная разложила посередине санузла складной стол для массажа.
– Мне не нужен массаж. Уходи.
– Неживым голосом сказала Ника.
– Приказ хозяина, барышня.
– Какая я барышня?! Зови меня шлюхой!
– Вдруг закричала девушка.
– Приказа не было, барышня.- Говорила горничная ровным, ничего не выражающим голосом. При этом пальчиком писала на запотевшем зеркале.