Рождённый под чужим небом
Шрифт:
Это было действительно так. Дочь стража восприняла появление человеческого детёныша в их доме как нечто само собой разумеющееся. А то, что у него кожа белого цвета и волосы рыжие, так это не беда. Ведь с Дареном так интересно играть и он никогда не дёргает её за косу!
— Ладно, — страж немного расслабился. — Поступай как считаешь нужным.
Спустя несколько дней занятия возобновились. Только теперь Дарен сидел немного в стороне от двоих детей и сжимал в ладонях совсем уж маленький камушек.
— Обхватите его обеими руками, — наверное уже в сотый раз повторяла Васса. — Потом…
— О-ох, —
— Получилось! У тебя получилось! — воскликнула целительница. — Молодец.
Через два дня, тоже самое смогла проделать Частава, а затем её успех смог повторить Дарен. И на этот раз у него в руках ничего не треснуло.
Разумеется, Васса учила детей не только растворению и путиведению. Частенько она рассказывала им об окружающем мире и правилах поведения в нём. Она говорила о том, что к вождю, шаману, главе рода и другим достойным мужьям нужно обращаться «добродий», а к их супругам «добродия». Ещё жена стража рассказывала, что кроме дивьего есть лесное наречие и язык людей. Васса также поведала, что наверху существует множество опасностей, неведомых тем, кто живёт в пещерах.
Однажды в занятиях наступил перерыв. Так уж случилось, что в лазарет принесли двоих дивьев тяжёло раненных на рубеже. Твари из Диких земель в очередной раз попробовали границу на прочность.
В своих мыслях Дарен не раз грёзил о рубеже. Какой он? Найдёныш слышал от взрослых, что граница между пещерами дивьев и Дикими землями проходит по берегу реки, только вот до неё детей не допускали. А на все мольбы и просьбы со стороны Частавы и Барвина, взрослые непреклонно отвечали одно и то же: «Вот исполнится вам девять лет, пройдёте Испытание, тогда и на речку вас пустим».
Целительница находилась с раненными почти круглосуточно и не могла заниматься детьми. И теперь у них оказалось масса свободного времени, которое нужно было на что — то потратить.
Заводилой как обычно выступил Барвин.
— Айда в лиловую пещеру! — предложил он
— Далеко-о, — протянула Частава и наморщила носик.
— Да ладно, пойдём. Что дома-то сидеть? — сын кузнеца сделал робкое движение, словно собираясь коснуться её руки, но в последний момент остановился. Видимо вспомнил о фингале, который ему недавно поставила Частава. Хорошо хоть на тёмной коже синяка почти не было видно!
— Дарен, ну скажи ей! — теперь он обратился к приёмышу.
— Что? — Дарен перевёл взгляд с Барвина на Частаву и отчего — то покраснел.
— Так вы пойдёте или нет?! — сын кузнеца начал терять терпение.
— А что я маме скажу? — продолжала сомневаться Частава. — А если папа узнает?
— Да никто ничего не узнает! Пойдём сразу после обеда, а к ужину вернёмся обратно!
— А вдруг заплутаем? — Дарен задал вполне разумный вопрос.
— Не-а, — Барвин самодовольно ухмыльнулся. — Я там с отцом уже три раза был. Дорогу знаю.
— Ладно, — Частава посмотрела на сына кузнеца. — Уговорил. Только надо к ужину вернуться!
— Не боись, — Барвин упёр руки в бока, — всё сделаем.
Оставшееся до обеда время они играли в прятки
Легко было представить, что вон тот большой камень это страшный чёрный медведь, который по ночам приходит из Леса и бродит по посёлку. Зверь заглядывает в дома и ищет непослушных детей. А та серая колонна, наверняка злобный морл, который притаился во тьме и внимательно следит за ними своими глазами — кристаллами!
Дети так заигрались, что едва не пропустили обед. Хорошо хоть Дарен, услышал низкое гудение и крикнул остальным:
— Пора!
Изо — всех сил они побежали через пещеру, петляя между валунами и перепрыгивая трещины в полу, но всё равно чуть не опоздали. Миновав сигнальный столб, на вершине которого ещё дрожал медный лист издавая низкие, унылые звуки, Дарен и Частава встали перед навесом. Барвин же улизнул к отцу, в кузницу.
За длиннющим столом уже сидели Абаш с женой. По правую и левую руку от них занимали свои места порубежники. Так уж было издавна заведено на Дальней заставе, что хранители границы и их семьи один раз в день едят вместе.
— Где пропадали? — Абаш грозно посмотрел на Дарена.
— Мы в прядки. Играли, — ещё не отдышавшись после бега, ответил он.
— Здесь рядом, в пещере, — добавила Частава.
— Садитесь, — отец сурово свёл брови и кивнул головой на стол.
Когда, наконец, все расселись, то из дома вышел кухарь, с большим трудом таща исполинских размеров горшок. За дивьем шёл помощник. Он нёс деревянный паломник и два подноса с лепёшками.
— «Уха! — радостно подумал Дарен, почувствовав идущий из горшка аромат. — Наконец — то!»
Несмотря на близость реки, рыбу на заставе ели не часто. Всё больше пауками обходились, на что имелись свои причины. Во — первых, за ними не нужно было охотиться. Мясных пауков держали в расположенной неподалёку пещере. Ну а во — вторых, рыба водящаяся в текущей рядом реке, разительно отличалась от той, которую ловили в других местах.
Здешняя рыбка была в пол локтя длиной, да ещё и панцирем покрыта! Ну и разумеется имела зубы вострые, куда нынче без них. Ловить такую — дело трудное и неблагодарное. Чуть зазеваешься и без руки останешься, а то и вообще живым с рыбалка не вернёшься!
Поэтому дивьям приходилось обходиться пауками. Ну ещё может иногда охотники с поверхности что приволокут. Но это случалось редко, да и на всех ведь не напасёшься! Если пересчитать, то на заставе почитай пять с лишним десятков ртов наберётся! Попробуй прокорми такую ораву одной лишь охотой!
Так что уха была редкостью. И именно поэтому, ей так обрадовался Дарен. Сказать по правде, он не очень любил мясо пауков, в каком бы виде оно не было приготовлено. Но приходилось терпеть. Не сидеть же голодным? До пяти лет его ещё как-то пытались кормить с оглядкой на человеческую природу, но потом видимо махнули рукой и стали давать то же, что и остальным дивьям.