Рождённый в чужой стране. Время перемен
Шрифт:
– Проблема, – согласилась женщина. – Но решаемая. На первом этаже, на складе, разобранные койки стоят. Как раз на такой вот случай. Санитарам я скажу, чтобы оттуда взяли и сюда поставили.
Новенькие стали прибывать через полчаса по одному. Всего их оказалось шестеро.
Мы сдвинули шконки вплотную друг к другу и добавили по одной в каждый ряд. Одну поставили в проходе изголовьем к окну. На неё перебрался хитрый Татарин.
Получилось тринадцать лежачих мест. Решётка открывалась внутрь палаты, и если бы принесли ещё одну
Но даже с учётом этих перестановок нас было четырнадцать.
– Ближе к ночи возьмём матрас, кинем между кроватью Татарина и решёткой, – решил Шест. – Васе-психу похрену, на чём валяться. Туда мы его и положим.
– Твои бы слова да богу в уши! – произнёс я с сомнением. – Полдня впереди. Мало ли кого ещё подселят…Сколько они нас тут в предвариловке держать намерены?
– Хрен его знает… Кого больше, кого меньше, но в среднем неделю. Пока анализы сделают, пока ответ вернётся. Я вот в прошлую пятницу лёг.
Значит, минимум семь из десяти дней, положенных на обследование, я проведу в палате с ограниченными правами. Ни телевизора, ни прогулок (даже по коридору). Ладно, хоть аминазином не пичкают. Мой друг Эндрю, помнится, после отмены препарата ещё долго тормозил. Обработали парня не по-детски. Его тогда уложили с подозрением на депрессивное расстройство, чуть было не повлёкшее суицид. Зато несчастная любовь помогла откосить от армии.
В отличие от обычной больницы, местная карантинная палата служила несколько иным целям. Этакий изолятор временного содержания. Но заградительный барьер работал странно. Подумав, я пришёл к выводу, что ограждают старожилов от новичков. Старожилы и сами избегали нас. Однако при потребности в общении пусть и ненадолго, но заходили в гости.
После обеда выяснил у санитаров, здесь ли ещё заведующая. Сказали: сегодня она будет до трёх. Тянуть не было смысла. Через медсестру попросился на приём. Спустя несколько минут та подтвердила, что врач не возражает, и провела меня к кабинету.
– Можно войти? – поинтересовался я, приоткрывая дверь.
– Проходи. Садись…
– За грубость извиниться хотел, – сказал я, опускаясь в то же самое кресло, что и вчера. – Я не всегда такой.
– Догадываюсь… Твою карточку из диспансера прислали. Я уже посмотрела.
– И много обо мне хорошего пишут?
– Часто бывают срывы? – ответила она вопросом на вопрос.
– По-разному. Если не давят, веду себя спокойно. Просто некоторые особо настырные попадаются.
– Учись себя контролировать. Твоя статья не даст поблажек, если дойдёт до уголовного дела.
– Говорили уже. Только когда забрало падает, об этом как-то не вспоминается.
– А ты старайся!
Я закусил нижнюю губу. Помолчал немного, потом спросил:
– Я вчера очень агрессивный был?
– Я весьма удивилась твоему поведению. Симпатичный молодой человек, с обаятельной улыбкой – и вдруг такая реакция! Ты женат?
– Бракоподобные
– Забавно… Она знает, где ты сейчас?
– Конечно.
– Сколько знакомы? Часто ругаетесь?
– Знакомы лет пять. Конфликты бывают, конечно, но до метания чайников пока не доходило.
– С другими, значит, доходило?
– Бывало, – признался я.
– А почему чайников?
– Чай люблю. Поэтому они чаще всего под руку и попадаются.
– И кому же такое счастье досталось?
– Вы про личную жизнь или про метательные предметы?
– Про всё сразу!
– Девушку мою вы всё равно не знаете, а доводит до ручки чаще всего мама. Моя.
– Отцы и дети – это древний конфликт. Но чайниками-то зачем кидаться?
– С отцом я почти не ругаюсь. А вот если женщина настырна сверх всякой меры и цель её жизни – всех утомить и самой утомиться, то однажды в её сторону что-нибудь да прилетит. И ещё я очень не люблю, когда думают одно, говорят другое, а делают вообще третье. Но давайте не будем о грустном. Мне выяснить кое-что хотелось бы.
– Смотря что.
Легенда у меня была уже давно заготовлена.
– Я на досуге литературой балуюсь, пишу. Ну и, чтобы не оконфузиться, беру по разным вопросам у разных людей консультации. Информацию в том или ином виде, затем использую в тексте.
– И про что пишешь?
– Про то, как управлять вселенной, не привлекая внимания санитаров.
Шутка была не первой свежести, но женщина восприняла её благосклонно:
– Чувство юмора литератору лишним не будет!
– Пожалуй… Пишу повесть. Фантастическую. Про человека, живущего двумя жизнями. Первая – обычная. Другая проходит во сне. На самом деле она тоже реальна, но… в параллельном мире!
– Ну, проконсультируйся… Только я не на все твои вопросы отвечу.
– Хорошо. Так вот, про жизнь во сне. Леви упоминает аналогичный случай в книге «Охота за мыслью». Но информации там – кот наплакал…
– Леви Владимир Львович, психиатр?
– Да.
– И что тебя интересует?
– Во-первых, у людей, живущих двумя жизнями, должны проявляться какие-то характерные черты. Во-вторых, с чем подобные случаи связаны: это психическое отклонение или некая личностная особенность?
– Спектр причин может быть широкий. Надо рассматривать каждый случай по отдельности. Но ведь ты говоришь, что его вторая жизнь находит подтверждение пусть и в параллельной, но реальности. А это совсем другое. Тогда он обычный человек и ведёт себя соответствующим образом.
– Значит, ничего определённого… Жаль! Тогда следующий вопрос.
Я назвал книгу и автора.
Заведующая задумалась. Затем, видимо, решила, что бессмысленно отказывать в обсуждении того, с чем я и так знаком, и сказала: