Рождественские клятвы
Шрифт:
Это было быстро и интенсивно, но мы такие и есть.
Я осторожно сажаю ее и прижимаю к груди, пока несу в нашу спальню, все еще оставаясь внутри нее. Я еще не готов оставить ее тепло, и далек от того, чтобы перестать ее трахать.
— Я люблю тебя, — говорю я, мой член все еще твердый, и я начинаю двигаться в ней.
— Не останавливайся, — умоляет она, снова закрывает глаза и тянется ко мне.
Глава 7
Блейкли
Шторы
Смотрю на сторону кровати Даниэля и вижу, что она пуста. Я не помню, как уснула после того, как проснулась от ощущения его члена внутри меня. Секс был быстрым и жестким, будто он пытался заклеймить меня. Но даже после всего этого что-то было не так. Я почувствовала это в его прикосновении сегодня рано утром, и почти уверена, что просыпалась от того, что он сидел в кресле рядом с кроватью и смотрел на меня.
Неужели мой отец прав? Неужели Даниэль считает меня своей собственностью? Я всегда считала, что он немного одержим мной, но это совершенно новый уровень. Я сажусь, заворачиваясь в простыню. Хватаю свой телефон, чтобы проверить, что говорит остальной мир, но сразу же жалею об этом, когда начинаю читать.
— Я все гадал, когда ты разозлишься. — Я резко вскидываю голову, когда Даниэль входит в спальню. На нем только пара штанов, которые, как я предполагаю, он надел, когда вылез из кровати сегодня утром. Не похоже, что он много спал.
— Ты не можешь бросить меня. — Он с вызовом встречается со мной взглядом.
— Я тебя не боюсь. Попробуй этот взгляд на ком-нибудь другом. — Я с громким стуком бросаю телефон на прикроватную тумбочку, не переживая, что он может разбиться. Я была бы даже не прочь выбросить эту штуковину прямо сейчас.
— Почему ты не спросила меня, правда ли это, или не спросила, заключил ли я сделку с твоим отцом?
— Не называй его так. — Я качаю головой. — Он мне не отец. Я должна была понять это, ведь мама никогда не рассказывала мне о нем. У нее была на то причина. — Теперь я это понимаю. Она защищала меня от него, держа подальше, но для меня навсегда останется загадкой, как она вообще с ним связалась.
Даниэль блуждает по мне взглядом, и я могу сказать, что он пытается понять меня.
— Хорошо, я не буду называть его так, но ты не ответила на мой вопрос, — снова пытается он.
— Потому что я верю тебе. Я помню тот вечер, ты собирался заполучить меня, так или иначе. — Он сокращает расстояние между нами и хватает простыню, которую я держу вокруг себя. Я поняла, какой он мужчина, как только взглянула на него, и, думаю, все остальные тоже это знают.
— Скажи, что принадлежишь
— Я принадлежу тебе, — отвечаю я и думаю, что он опустит меня на кровать, но вместо этого он поворачивается и прижимает меня к стене.
Я издаю стон, когда он достает свой член прямо перед тем, как войти в меня до самого основания. Я мокрая и легко скольжу по его толстому, твердому члену. Он стонет мне на ухо, когда двигается, и ему не нужно напоминать мне, кому принадлежит мое тело и моя душа.
— Скажи, что выйдешь за меня замуж. — Даниэль стискивает зубы, и я вижу, как отчаянно он хочет меня.
— Я выйду за тебя замуж! — Я вскрикиваю, когда мое тело реагирует на его прикосновение, и оргазм быстро нарастает.
Впиваюсь пальцами в его плечо, когда он прижимается своими губами к моим. Он целует меня так, словно не может оказаться достаточно близко и пытается впитать меня в себя. Я вскрикиваю, когда он опускается ртом ниже и прижимает меня к стене. Выкрикиваю его имя, когда оргазм накрывает мое тело, и я пульсирую вокруг него.
Это было быстро и жестко, и я вижу звезды, но следующее, что помню, — Даниэль опускает меня на мягкую кровать и нежно целует меня.
— Я сделал тебе больно? — Его слова звучат так тихо, он пытается отдышаться.
— Больно — не то слово, которое я бы использовала. — Я смеюсь, пока не вижу выражение его лица, а потом протягиваю руку и дотрагиваюсь до его подбородка. Он не брился уже несколько дней, и мне нравятся эти ощущения на моей коже. — Почему у тебя такое лицо?
Впервые в жизни я вижу в глазах Даниэля то, что никогда раньше не видела. Уязвимость, которую, я уверена, никто никогда раньше не видел, но он показывает ее мне. Наверное, потому, что я единственная, кто может заставить его почувствовать это.
— Я взял тебя слишком жестко. Я должен был быть с тобой нежным, но потерял контроль. — Он нежно гладит меня по щеке, и я льну к его прикосновению.
— Я наслаждалась. — Я потираюсь своим носом о его, обнимая его руками.
Он громко сглатывает.
— Я боялся, что ты оставишь меня.
Обычно я дразню его, но сейчас, глядя на выражение его лица, качаю головой.
— Я не злюсь на тебя. Ты же знаешь это, правда? — Я начинаю понимать, почему он так переживает.
— Не злишься? — Кажется, он шокирован, и я не могу остановить свой смех. Это редкое удовольствие — шокировать его.
— С чего бы мне злиться на тебя? Если на то пошло… — Я замолкаю.
— Если на то пошло что? — спрашивает он.
— Я многое упустила. Я не знала, что ты помогаешь ему, и я…
— Мне все равно на него или кого бы то ни было еще. Без него не было бы тебя, так что, если ты хочешь, чтобы он был рядом, я позволю ему быть рядом. Если хочешь, чтобы он ушел, он уйдет.
Мое сердце трепещет, потому что другие в его словах могут увидеть отсутствие чувств, но не я. Он сразу переходит к делу и дает мне понять, на чьей он стороне. Между нами нет никаких границ.