Рождество в Лондоне, Новый Год в Москве

Хаан Ашира

– А сейчас здесь можно жениться? – спросила я. Это было бы круче любой церемонии на Гавайях.

– Ты уже присмотрела жениха? – что-то такое мелькнуло в его серых глазах, что-то опасное.

– Присматриваю, – буркнула я. – Ладно, расскажи мне про демона-парикмахера с Флит-Стрит, раз уж мы тут.

– Господи, скучно же. Может еще про Джека Потрошителя рассказать? – он засунул руки в карманы джинсов и нагло посмотрел на меня.

– Давай, – с энтузиазмом согласилась я. – Говорят, убитые им женщины все-таки были не проститутки.

– Индивидуальная

экскурсия на заказ – двести фунтов, – отрезал Алекс и щелчком сбил темные очки со лба на нос, чтобы посмотреть на меня поверх них. – А сейчас я расскажу тебе о том, как речку Флит загнали в подземные коллекторы и покажу, где во время дождя еще можно услышать ее шум и почувствовать запах.

И мы отправились дальше. Он как будто специально избегал всех традиционных достопримечательностей. Равнодушно прошел мимо собора святого Павла, Миллениум-моста, который оказался вовсе не таким внушительным, как в «Гарри Поттере» и даже мимо шекспировского театра «Глобус», зато потащил смотреть граффити Bambi и Стика, показал госпиталь, с крыши которого прыгал Шерлок и кладбище, где похоронены родители Мэри Шелли, создательницы Франкенштейна.

– Говорят, в детстве она часто играла на могиле своей матери и потом даже лишилась на ней невинности, – я тоже могла кое-что сообщить своему экскурсоводу-диктатору. Алекс ухмыльнулся:

– Если бы это была правда, у этой церкви начались бы большие проблемы от юных готок, желающих повторить мрачный опыт. Тут как-то устроили фотосессию «Битлз», так поклонники до сих пор приходят посидеть на Той Самой Скамейке, хотя ту самую уже давно украли.

В Хэрродсе меня хватило уже только на то, чтобы равнодушно посмотреть на людей, которые сидят за стойкой и пьют шампанское, заедая устрицами и черной икрой. Наверное, в этом что-то есть – сидеть среди толпы и маленькой ложечкой буквально есть деньги. Я порадовалась только стильным новогодним украшениям, вдохнула запах шоколада и корицы и с радостью выскочила на прохладную улицу.

На знаменитой Оксфорд-стрит народу к вечеру было уже столько, что я начала уставать, едва сделала пару шагов. Тут и там сверкали огни, там и тут гремела музыка – особенно из сувенирных лавок и почему-то индийская.

Мы зашли в огромный торговый центр – я для того, чтобы немного отдохнуть от шума, а вот Алекс обрадовался:

– Кстати, мне нужны подарки для мамы и сестры.

– А что, твоя мама тоже приезжает? – удивилась я.

– Ну да, она живет с Донной и Ником, но иногда уезжает к себе в Дорчестер. Но что ей там делать?

Я почему-то запаниковала. Жена Петрова меня смущала намного меньше, чем его теща.

– Пойду полюбуюсь на елочные игрушки, – вздохнула я. – А ты пока закупайся.

– Я быстро, – Алекс легонько пожал мои пальцы. – Извини.

Я махнула ему вслед рукой.

Больше всего мне хотелось кофе и посидеть. Но неумолимое время напоминало мне, что дни мои в Лондоне уже сочтены и опечатаны.

И когда я вернусь в Москву, смогу спать, пить кофе и ничего не делать столько, сколько мне заблагорассудится. Сейчас же – лови момент!

Снежные, изумрудные, рубиновые, янтарные, сапфировые оттенки тонкостенных прозрачных елочных шаров, меховые сердечки и причудливые белоснежные совы из настоящих перьев, фарфоровые куколки с шелковыми локонами, звонкие золотые, серебряные и медные колокольчики, венки из омелы и остролиста, грозди алых ягод, припорошенных искусственным снегом, переливающиеся гирлянды и гирлянды старомодные, с едва теплящимися в глубине тусклых ламп огоньками – я только собиралась прекратить себя мучить и пойти поискать Алекса, но за каждой следующей колонной на меня вываливался ворох рождественских чудес, и я бежала за ними дальше и дальше, не в силах остановиться и успокоиться.

Конечно, я не могла себе позволить купить все эти красивые штуки. Десять фунтов за шарик! А купить один – глупо. Поэтому я дошла до самого конца и купила носки. Красные шерстяные носки с белой оторочкой и вышитыми снежинками. Потому что не смогла уйти из этого Королевства Рождества совсем без единого сувенира. Надену их дома на Новый год и немного согреюсь в снежной Москве.

Алекс встретил меня на первом этаже.

– Купила что-нибудь? – поинтересовался он. Я почему-то засмущалась и ответила, что нет. Да ну, дурацкие носки.

Он поднял брови – кажется, не поверил, но расспрашивать не стал.

Зато секонд-хенд, то есть черити-шоп оказался реальной сокровищницей. Я только увидела цены и сразу поняла, что попала в нужное место. И останавливало меня только то, что лететь обратно я все-таки буду лоу-костером с ручной кладью, что бы там Петров не обещал про первый класс. Девушки не принимают такие дорогие подарки от одноклассников. Женатых. С детьми. Даже если очень хочется. Особенно, когда они давно не девушки.

– Перед Рождеством народ избавляется от лишнего хлама и обычно в таких местах свои особые рождественские распродажи, – прокомментировал Алекс ту гору джинсов и свитеров, что я поволокла в примерочную. – А ты, оказывается, такая же шмоточница, как и все женщины, а я-то думал нашел свою мечту, когда ты ничего не купила на Оксфорд-стрит.

Я задрала подбородок и фыркнув, нырнула в кабинку.

Он тут же раздернул занавеску и с упреком сказал:

– Я шучу, конечно.

– Уйди! – я задернула ткань обратно.

Когда волшебно-мягкий белоснежный свитер стоит пять фунтов, я готова потерпеть немного насмешек от надменных богатеньких мальчиков, родившихся с серебряной ложкой во рту. А еще новые джинсы за три и несколько свитшотов, каждый по шесть. И ботинки. И штаны с миллионом карманов. И еще вот это шерстяное платье. А теперь взвесьте мне эту гору хлама и половину придется все-таки оставить, потому что ручная кладь всего восемь килограммов.

Я тяжело вздохнула.

– Попроси у Ника билет с багажом, – посоветовал Алекс.