Розы и Револьверы 2. Некромантка
Шрифт:
– Что ты хочешь этим сказать?
– Мы уже всё сказали. В следующий раз ты нас угощаешь.
– А ничего не треснет? Вас так-то трое!
– Разберёмся, как тебя поделить, не переживай, – на полном серьёзе заверил мордастый.
– А не захочешь дружить по-хорошему, заломаем, оттрахаем и выпьем сами. И сделаем из этого традицию, – с гадливой улыбочкой пообещал белый лис, поднявшись на ноги и подходя ближе. Я сжала зубы, но не шевельнулась. – И поверь, куколка, тебе это будет нравиться. Ты ведь уже убедилась, что полуночная раса и целомудрие
И пробежался по мне наглыми, глумливыми глазками. Недвусмысленно намекает на то, как откликалось моё тело под руками трёх ублюдков, пока я с жадностью поглощала их кровь и ловила просто непередаваемый кайф. Долбануться и не встать, я как будто напивалась крепким вином, смешанным с наркотиком и мощным афродизиаком!
Я не помню, когда меня так разрывало от гнева и ненависти. Наверное, офицеры, что откровенно облапали и чуть не изнасиловали меня в роковой день моего обращения, не выбесили так, как эти вурдалаки. А ведь те выродки – люди, и эти трое тоже ими когда-то были! Ну что с этим миром не так?!
По-прежнему стискивая зубы, я развернулась и широким шагом пошла по коридору. Мордастый с ухмылкой посторонился, и никто не стал меня задерживать.
В свою камеру я вернулась как раз к тому, что здесь считается ужином. Пока шла, видела, как соседи по зоопарку жадно забирают из рук тленных кувшины и поглощают содержимое, как умирающие от жажды спасительную воду. Свою порцию блевотной кроваво-мясной бурды нашла на столешнице и в отвращении вынесла в коридор, где демонстративно поставила на пол у стены. Было бы куда, вывалила бы эту гадость.
Я закрылась в камере и долгое время просидела на нарах. Сложив руки на коленях и уткнувшись в них подбородком, перебирала в голове любые возможные и невозможные способы вырваться из человеческого зоопарка и не находила ни одного. Фамильяр не поможет. Учитывая, что эта «ферма» наполнена нежитью, как рабочей силой, Альваро принадлежат роду некромантов, может, и мясник Хавьер тоже. Что будет, если они узнают, что в одной из единиц их скота откуда-то тоже есть потенциал некроманта? Как обычно для меня – ничего хорошего.
С обессиленным стоном я уткнулась лбом в колени.
Безнадёжно. Самой мне отсюда не выбраться. И как назло я всё чаще пыталась представить, что со мной было бы, скажи я упырю с крашенными губами, что у меня есть хозяин? Неужели нечто похуже того, что есть и ещё предстоит?
Новый всплеск злости заставил сдёрнуть руки с колен и вскочить с нар. Да знаете, что? Перебьются, оба! Тоже мне, хозяева нашлись. Пускай эти нелюди сколько хотят удерживают меня силой, подставляют, шантажируют, считают овцой на скотобойне, но это не делает меня ничьей собственностью. Я не собака, никаких хозяев у меня нет и не будет. Хотят моей крови? Зубы обломают! В следующий раз напущу на них Серого, чтоб порвал, как Тузик грелку, потом отзову фамильяра и сделаю вид, что ни о каком волке не знаю. Пусть попробуют что-то доказать.
Раздался отдалённый низкий звон колокольчика. Через
«Ага, собрание. Под названием бойня, – усмехнулась моя шиза, и меня передёрнуло. – А для тебя персональное обслуживание нового хозяина. Ну того, который внучок-сладкоежка».
«Я никуда не пойду!», – воспротивилась я.
«А тебя кто-то спросит?»
– Да заткнись ты!
Рыкнув это, я заперла решётку на три оборота, сунула ключ под грязную подушку – больше в этой унылой коморке прятать негде – и удобно уселась на нары, прислонившись к стене. Надеюсь, со стороны понятно, что я не намерена отсюда уходить.
В подвале снова стало тихо. Я нервно затаила дыхание в ожидании неприятностей, и долго их ждать не пришлось. Всего минуты две.
Шарканье костлявых ног услышала издали. Нерасторопное и раздражающее. В коридоре показался мумифицированный скелет с чёрно-коричневой высохшей кожей и клочками соломенных волос на облезлой черепушке, и уставился на меня своими черносливами в глазницах. Я продолжила смотреть в стену. Пускай пялится сколько влезет, мне не жалко. Смотри, но не трогай – в зоопарке мы, в самом деле, или нет?
Боковым зрением я увидела, как тленный подходит ближе, хватается обеими руками за решётку и дёргает вбок, но та не поддаётся. Однако этот Тутанхамон не отступает, дёргает снова и снова, слух начинает резать дребезжание металла, и это не прекращается секунд десять, двадцать, сорок, минуту…
Я что есть сил зажимала уши, но пронзительный лязг не умолкал.
– Да задрал! – наконец выпалила я, оглянувшись. – Я никуда не пойду, понял?!
Ноль внимания! Стоит себе и дёргает решётку, и пронзительный шум уже разносится эхом по коридорам подвала.
– Прекрати, мудила! Хватит! Да перестань, сказала!!!
Бесполезно. Мой сомнительный потенциал некроманта на местную нежить не влиял.
С рычащим стоном я опять зажала уши. Ничего, гамадрила костлявая, я потерплю. Греми сколько влезет, а я отсюда не выйду.
Прошло, наверное, ещё столько же и – о чудо! – всё стихло. Уж не знаю, радоваться этому или готовиться к худшему. К тленному подскочил антропоморф, зловеще поднялся на задние лапы, вонзил в меня змеиный взгляд, облизал угол рта и прошипел:
– Хос-с-сяин… ш-ш-шта-а-ать.
– У Добби нет хозяев. Добби – свободный эльф! – с готовностью отчеканила я.
– С-с-со мной-й-й.
– Не пойду.
Верзила издала протяжное шипение, высунув язык, но я отвернулась и всеми силами постаралась не выдать страха. Тогда антропоморф стремглав вскарабкался на решётку, как обычная ящерица, и начал возиться у её края под низким потолком. У меня внутри неприятно ёкнуло.
– Эй, в смысле? – слетела я с нар и увидела наверху здоровый навесной замок. Откуда он там?! – Это как понимать?