Розы от киллера
Шрифт:
– Да будет тебе, – простонал Ли Хоуэлл, набив рот чипсами из автомата.
– Это гражданский долг людей, у которых нет занятия получше. Сошлись на работу, чтобы отделаться.
– Работа – недостаточное основание. Так написано крупным шрифтом в повестке. Боюсь, я влипла.
– Да не волнуйся, – сказал он. – Они тебя не выберут.
– А я не удивлюсь, если выберут, – вмешался еще один коллега. – Мой брат – адвокат, постоянно участвует в судебных процессах и говорит, что всегда пытается сделать так, чтобы в жюри была
Ренни бросила на него сердитый взгляд.
– Что если адвокат – женщина? Он перестал улыбаться.
– Об этом я как-то не подумал.
– Куда тебе.
Ли стряхнул соль с ладоней.
– Они тебя не выберут.
– Ладно, Ли, а почему? Тебе ведь не терпится сказать, почему я не гожусь в члены жюри?
Он начал перечислять причины по пальцам.
– Ты слишком аналитична. Имеешь собственное мнение. Резко высказываешься. И любишь командовать. Ни одной стороне не нужен член жюри, способный подмять всех под себя.
Это был единственный спор, в котором Ренни с удовольствием бы уступила Ли. Увы. Она оказалась второй, выбранной из сорока восьми кандидатов, и, что еще хуже, все проголосовали за нее, как за старосту. На следующие десять дней, несмотря на накапливающиеся бумаги и назначенные операции, ее время принадлежало штату Техас. Все дела пришлось отложить.
Когда все закончилось, ей недолго пришлось радоваться. Приговор осудили в прессе, даже окружной прокурор выступил. Простые люди тоже остались недовольны, включая доктора Ли Хоуэлла.
Он высказался на вечеринке в своем доме в пятницу:
– Поверить не могу, что ты отпустила этого урода, Ренни. Он же рецидивист.
– Его ни разу не посадили, – возразила Ренни. – Кроме того, в этот раз его судили не за предыдущие преступления, которые к тому же не были доказаны.
– Нет, его судили за жестокое убийство известного банкира, одного из выдающихся граждан нашего тихого городка. Прокурор требовал смертного приговора.
– Я знаю, Ли. Я была там.
– Ну все, завелись, – огорчился один из гостей, собравшихся вокруг них послушать их спор. – Упрямый консерватор против жалостливого либерала.
– Нам, членам жюри, сообщили заранее, что прокурор требует смертного приговора. Разумеется, мы не по этой причине оправдали обвиняемого.
– Тогда как вышло, что двенадцать человек отпустили этого мерзавца, вместо того чтобы приговорить его к уколу? Неужели даже на долю секунды можно было подумать, что он невинная жертва?
– Мы проголосовали: «Не виновен». Улавливаешь разницу?
Он пожал костлявыми плечами.
– Признаться, нет.
– Разница в обоснованных сомнениях.
– То есть, если не все сходится, надо оправдывать? Какая чушь!
– Эта чушь лежит в основе нашей системы правосудия.
– Все, понеслась, – заметил кто-то из стоящих сзади.
– Все так называемые улики против мистера Лоза-до были косвенными, – заявила
– Заплатил парню, чтобы он солгал, вот и все.
– Не было свидетелей, там также…
– Слушай, Ренни, скажи мне, неужели все члены жюри так тщательно раздумывали над своим решением?
– Что ты имеешь в виду?
– То, что ты великий организатор. Ты ставишь все факты и фактики в одну ровную линию, и избави боже, чтобы ты учла и человеческий фактор.
– Разумеется, я учитывала.
– Да? Тогда скажи мне следующее: когда ты в первый раз поставила вопрос на голосование, сколько человек проголосовало за «Виновен» и сколько за «Не виновен».
– Я не собираюсь обсуждать с тобой работу нашего жюри.
Хоуэлл посмотрел на окружающие их любопытные лица, будто хотел сказать: «Я так и знал».
– Давай я догадаюсь, Ренни. Ты…
– Я уже обсуждала это дело и не собираюсь делать это во второй раз.
– Ты ведь была единственной совестливой, которая противостояла всей группе, верно? И именно ты добилась оправдательного вердикта. – Он прижал руки к сердцу. – Наша дорогая доктор Ренни Ньютон, ярая защитница рецидивистов.
Все рассмеялись, и спор закончился. Он оказался последним. Как всегда, расстались они друзьями. Когда она прощалась с ним и Мирной, он ее слегка обнял и шепнул на ухо:
– Ты ведь знаешь, я просто дразнюсь. Из всех членов жюри во все времена ты бы больше всех боролась за справедливость.
Да, она хотела, чтобы все было по справедливости. Она даже не подозревала, какое влияние этот судебный процесс и приговор окажут на ее собственную жизнь. Она сочла это просто досадным неудобством. Эффект оказался катастрофическим.
Неужели детектив Уэсли в самом деле подозревает ее?
Адвокат отмахнулся от ее тревог. Он объяснил, что, поскольку у полиции нет абсолютно никаких улик, они раскидывают сеть пошире, допрашивая всех, с кем хоть как-то был связан убитый доктор, – от санитаров в больнице до его партнеров по гольфу. На этом этапе подозревались все. Адвокат уверил ее, что полиция всегда старается унизить и напугать. Пусть она не думает, что ее как-то выделили.
Ренни пыталась уговорить себя, что он прав и что она слишком болезненно реагирует. Но адвокат не знал, что, когда речь шла о полицейских допросах, она имела право немного нервничать.
Когда ее пригласили на еженедельное заседание совета директоров и предложили занять пост, который так трагически освободил Ли Хоуэлл, она как раз раздумывала об этом допросе.
– Я ценю ваше предложение, но вынуждена отказаться. Большое спасибо. Вы несколько месяцев обсуждали мою кандидатуру и выбрали другого человека. Если я соглашусь сейчас, у меня навсегда останется впечатление, что вы выбрали меня только в силу сложившихся обстоятельств.