Рубеж-Британия
Шрифт:
Застал Елизавету на большой открытой веранде гостевого корпуса, где за одноместным столиком попивала чай. С пятого этажа открывался хороший вид не только на озеро, но и парк. Здесь же собралось немало гостей, примерно половина столиков и все диваны были заняты.
Полненькая темноволосая женщина лет тридцати на вид в непышном алом платье сидела с задумчивым видом и не сразу отреагировала на меня. Я же, как увидел профиль, вспомнил её. Это она играла на рояле в Доме офицеров. Выходит, она ещё и
Вероятно, её предупредили, что я подойду. Поэтому она не удивилась, когда поздоровался и представился. Поднялась с места и исполнила полу–реверанс.
Моё сопровождение на веранду не осмелилось подняться, лакеи и гвардеец остались в холле на пол–этажа ниже, вероятно, с расчётом, что отсюда выход только один. Но они не учли пожарную лестницу.
— Чем могу быть полезна, Андрей Константинович? — Спросила с грустью, усаживаясь обратно.
— Я по поводу пропажи ваших родителей, — ответил и присел напротив.
Ко мне тут же подскочил лакей и налил кружечку ароматного кофе. Я даже не успел отказаться. А на мою реакцию Елизавета даже улыбнулась и выдала:
— Наши отцы дружили, я помню вас ещё ребёнком. Признаться, всегда считала вас странным.
А ей палец в рот не клади. Лепит сразу прямо.
— К чему вы это, сударыня? — Интересуюсь без всякого раздражения.
— В том году вы учинили целое бедствие на этом острове, и вот вы снова здесь. Ваша репутация оставляет желать лучшего. Не примите за оскорбление, я констатирую факт.
— Я вам не свидание предлагаю, а уж тем более не дружбу, — отвечаю жёстко. — Ваши родители пропали. Хочу помочь.
— Вот именно. Ваша помощь ровно, как и ваша репутация ничего хорошего не обещает.
Увожу взгляд, слишком она взвинчена. Кофе пробую, пока не остыл. Изумительно. То, что надо.
— Я вас чем–то обидел? — Спрашиваю между делом.
Елизавета усмехнулась и замотала головой. Во взгляде искренний укор.
— После вашей выходки мой отец получил выговор, а мой супруг разбитое лицо и запятнанную честь, — заявляет.
— А причём здесь был граф Третьяков, простите?
— Вы, вероятно, забыли, что числились в военном гарнизоне Владивостока. А командировочный вам подписывал именно мой отец.
— Хм, а вы весьма осведомлены о делах военных, — съязвил. — А по второй претензии. Ваш супруг видимо попался под мою горячую руку?
— Он не стал вас ранить в спину, не обольщайтесь, — покривилась аж Елизавета. — Вы налетели на него уже после, когда он выполнял свой долг. Из–за того скандала его понизили в должности и попёрли с императорской гвардии в Иркутское военное училище, сделав ротмистром. Теперь оттуда он вообще не вылезает.
Во дела, голов–то посыпалось. И, похоже, это только вершина айсберга. Чует моё сердце, ещё наслушаюсь.
Но
— Простите, а вы почему не с ним? — Решил подковырнуть.
— Как я могу оставить отца с этой… девкой, — прошипела и отвернулась.
Без сомнения речь об Анне. Когда она успела заслужить столько ненависти от старшей сестры??
С самого начала я рассчитывал на более дружескую беседу. Но меня сразу восприняли в штыки.
— Помниться мне, вы оставили отца с Анной во время нападений оргалидов во Владивостоке, — парирую и наблюдаю реакцию.
Женщину передёргивает, что видно невооружённым взглядом. Похоже, нервы у неё расшатаны.
— Я не хочу об этом продолжать, — говорит взвинчено. — Если вы и хотели это обсудить, то попрошу меня оставить, Андрей Константинович.
— Я действительно хочу помочь в поисках ваших родителей. Не гоните меня.
Елизавета ненадолго задумалась.
— Этим уже занимаются профессионалы, — произнесла негромко, повернув голову в сторону и уставившись вдаль. — В ваших услугах нет нужды, сударь.
— Я хочу настаивать. Потому что переживаю за них.
Женщина тяжело вздохнула.
— Что вы хотите от меня? — Сдалась.
— Вы уверены, что Иван Фёдорович не планировал скорый отъезд?
— Нет, мы собирались на дневное представление в театральном зале Дворца. Гоголя родители ни за что бы не пропустили.
— А где их видели в последний раз, вы знаете?
— За восточным крылом Храма Спасителя, где подкармливают нерп.
Так здесь и называют пирамиду, стоящую напротив дворца.
— Вы думаете, Анна могла быть к этому как–то причастна?
— Ещё бы, — усмехнулась горько. — Если бы вы слышали наш последний семейный скандал, у вас бы не осталось ни малейших сомнений.
— А что случилось?
— Она не соблюла субординацию, проявила невежество и подставила отца. Ей устроили взбучку, на которой она обещала, что жизнь наша больше не будет прежней. И рванула в истерике ночью прямо на пристань. Отец пошёл за ней, но вернулся ни с чем озадаченный. Они закрылись в комнате с матушкой и долго шептались.
Елизавета посмотрела на меня ожесточённо. И добавила:
— С самого начала этот приёмный ребёнок доставлял нам одни проблемы. Лучше бы она тогда утонула.
— Вы о чём?
— Два года назад она сбросилась с обрыва в воду. Ударилась головой и пошла на дно, её нашли спустя лишь два часа и сумели привести в чувства.
— А вы не знаете по какой причине она прыгнула?
— Андрей Константинович, — раздалось с укором. — Не переходите границы. Это уже наши семейные дела, какие я не желаю освещать постороннему человеку. И так много лишнего разболтала. Прошу меня простить.