Рубин I
Шрифт:
Как коварно и ловко любовь пустила в ней корни, оплетая сердце и путая мысли? Как легко продиктовала решения, абсолютно лишенные логики?
И вот Рубин здесь, в этой комнате. На ней — шелка измятой рубашки, в ней — семя Ордериона. Ее репутация погублена. Ее будущее туманно. За спиной — камень в руке. В ее снах — правда об одном дне. И треск рвущихся корней будто слышен вокруг, заглушая все остальные звуки.
«Принцесса-утеха». «Принцесса-целитель». «Принцесса-седоул».
Рубин отвела взгляд от Ордериона, смотрящего на нее. Его клеймо вообще
— Иди ко мне… — Звук голоса Ордериона лезвием чиркнул по сердцу. — Тебе понравится. Обещаю.
Рубин едва сдержалась, чтобы не скривить лицо. Фраза показалась до ужаса отвратительной. Слащавой, бездушной, топчущей все, что она испытывала к нему.
— Тебе лучше вернуться к себе, — ответила Рубин и вылетела из спальни.
Ордерион
Он метнул подушку в стену и выругался. Хотелось броситься следом за Рубин, настичь в ванной и выжать из ее тела все стоны до последнего. Чтобы сказать все без слов. Чтобы не накликать беду этим поганым «люблю», которое в его мире ничего, кроме несчастий, не приносило.
А принцесса разве любит его? Она же его совсем не знает! Впрочем, как и он ее… Наверняка обидой в ней шепчет уязвленное самолюбие. Конечно, «заниматься любовью» звучит намного благороднее, чем «заниматься утехами». Выдай Рубин ему такой пассаж, это бы задело за живое. Точнее, дернуло бы, похлеще крюка. Но он-то знает, что испытывает к ней. Но без понятия, что чувствует она…
Предательство многому научило Ордериона. Дашь слабину — и тебе подставят подножку. Разбираться с чувствами можно, когда ничто не грозит благополучию. А у него пока такой привилегии нет. Поженятся — тогда он с ней на чистоту и поговорит. Или никогда не затеет этот разговор. Потом решит…
Ордерион встал и вернул штаны на место. Под звук колокольчика он пронесся из спальни к двери и постучал в нее.
Ему сразу же открыли. Принц вылетел из покоев Рубин, одарив охранников отборной руганью за то, что нарушили его приказ никого не пускать.
— Так это, — начал оправдываться один из них, — сама королева потребовала впустить служанку…
Ордерион остановился и гневно взглянул на него.
— Королева была здесь?
— Да, Ваше Высочество. Наказ дала девчонку пропустить и тут же ушла.
На щеках Ордериона заиграли желваки. Пальцы каменной руки заискрили. Охранники вжались в стену, готовясь к худшему.
Ордерион медленно выдохнул и унял гнев. «Зачем отец прислал Миру, если приказ «подсмотреть» мог передать через кого-нибудь из своих прихвостней?»
— Что же ты задумал? — вслух произнес он и направился к себе.
Рубин
Она не плакала. Еще чего! У нее и без этого проблем хватало. Предстояло день пережить…
Азагриэль вернулась в покои, когда Рубин заканчивала мыться. Молча подошла к ней и с виноватым видом оставила сухое полотенце на стуле у ванны.
—
— Простите меня, Ваше Высочество. Приказали мне без стука войти…
Рубин прищурилась.
— И кто приказ такой отдал?
— Королева, — едва слышно прошептала Азагриэль.
«Как интересно» — Рубин едва не хмыкнула при этой мысли.
— Ты принесла мне наряд? — спросила принцесса.
— Ой! — Азагриэль прижала пальцы к бледным щекам. — Я сейчас! Я мигом!
Девица неслась так быстро, что едва не распласталась у самой двери.
— Нос не расшиби! — прокомментировала Рубин.
— Простите, Ваше Высочество! — пропищала и тут же скрылась.
Рубин простояла в полотенце так долго, что успела замерзнуть. Азагриэль вернулась с чистым бельем и черным траурным платьем простолюдинки.
Принцесса опешила…
— Среди моих вещей должно быть три черных траурных наряда: для завтрака, визитов и похорон! Где они?!
— Мне было приказано принести вам это… — промямлила Азагриэль.
— И кто же так великодушен ко мне? — Рубин изогнула бровь.
— Ее Величество, — едва слышно ответила Азагриэль.
Неожиданная и весьма противная мысль посетила голову Рубин.
— А рубашка с пеньюаром, которые ты мне принесла накануне, они были новыми?
— Я не думаю, что королева их носила, — служанка отвела глаза. — Иначе Софья не стала бы их отдавать.
— Софья?
— Личная помощница Ее Величества, — пояснила Азагриэль.
Тошнота подступила к горлу Рубин. Что ж это получается, королева решила на Рубин свои шелка на ночь надеть? Они были чистыми, спору нет. Рубин вообще сочла их новыми! Мало ли в замке неношеных нарядов? Что же это такое? На доброту и милосердие никак не похоже! Наряды Рубин должны быть здесь, в замке! Тогда в чем дело?
«Послание, — подсказал внутренний голос. — Для Ордериона. «На, смотри, это не я!»»
— Она с ним спала… — вырвалось из Рубин.
— Простите? — озадаченное лицо Азагриэль маячило перед ней.
— Завтрак когда подадут? — Рубин начала одеваться.
— Я провожу вас в королевскую столовую. Его Величество пожелал, чтобы вы присутствовали за семейным столом.
— В этом?! — Рубин застыла в непонятной позе. Очнулась. — В этом я никуда не пойду!
Она тут же достала руку из узкого рукава и начала снимать платье.
— Но королева велела… — Азагриэль быстро прикусила язык, увидев предостерегающий взгляд Рубин.
«Хитрость… Бесполезно топать ногами и пытаться отстоять свои интересы истерикой. Нужен дипломатический прием.»
— Я не могу оскорбить Великого короля Инайи своим появлением за его столом в платье простолюдинки, — с достоинством и совершенно спокойным тоном ответила Рубин. — Передай Его Величеству мои глубочайшие извинения.
Азагриэль заморгала и покосилась на дверь.
— Не стой! — поторопила Рубин. — Иди, — она указала рукой на дверь.